– Фиктивный брак, – заявила она. – В финансовых целях. Очевидно, это будет не романтический союз. Нам просто нужно будет убедить Ингрэма Мейера, человека, способного решить наши проблемы. Мы пойдем на это только ради денежной выгоды.

В этот момент у него отвисла челюсть.

Молчание затянулось, и она, занервничав, решила его заполнить.

– Завтра днем состоится мероприятие «Винный поезд». Первая поездка после обновления интерьера. Мы перерезаем ленточку…

– Видишь ли, именно такие вещи – винные поезда, перерезание ленточек и перепланировка интерьеров – стали для меня теми самыми гребаными вещами, которые заставили меня с нетерпением ждать, когда я увижу этот город издали.

– Август, ты ясно дал понять, что культура виноделия для тебя пустяк. А также объяснил, какой у него вкус. Чтобы мы не забыли. – Она перекрестилась. – Короче. Если тебя заинтересует мое предложение, мы могли бы… – При виде его явного удивления ее решимость начала таять. – Мы могли бы встретиться с моей семьей в нейтральной обстановке и обсудить, что делать дальше.

– Ты это действительно серьезно, – задумчиво произнес он, медленно и недоверчиво качая головой. – Натали, ты только что сделала мне предложение?

Если говорить о высасываемых душах, то в этот момент ее душа покинула тело и наблюдала за происходящим сверху. А она просила мужчину, которого ненавидела, стать ее мужем. Она могла описать себя единственным выражением: «в отчаянии». У нее не было выбора, и ей некуда было податься. А этот мужчина, должно быть, наслаждался каждой секундой происходящего. В любой момент он мог сказать ей, что она еще более сумасшедшая, чем он думал изначально, и он готов на все, лишь бы от нее сбежать.

Мысль о том, что это вполне возможно, просто давила ей на грудь.

Боже, она так устала от того, что ее отвергают. Она не могла допустить, чтобы это повторилось, особенно с Августом. Ее особенно ранило, что ее может отвергнуть такой неандерталец. То, что она сама дала ему в руки рычаг воздействия на себя, жгло ее, как клеймо на горле коровы.

– Забудь, – с трудом выдавила она пересохшими губами. – Я не хочу выходить замуж за человека, который не умеет воспользоваться хорошей возможностью.

Он расхохотался.

– Жениться на тебе – это, по-твоему, хорошая возможность?

Натали повернулась и зашагала прочь, не обращая внимания на камень в груди.

Не успела она сделать и трех шагов, как чья-то рука обвилась вокруг ее талии.

– Не злись, – сказал он в нескольких дюймах над ее головой. – Я всего лишь имел в виду, что ты сдерешь с меня шкуру заживо, пока я буду спать.

– Мы бы не спали вместе, дин-дон. Это было бы только номинально.

– В таком случае я не вижу в этом для себя никакого преимущества.

Натали подавила желание прижаться спиной к его груди. Он был таким теплым. А эта дурацкая татуированная рука, наверное, могла бы поднять фургон. Почему она не отстраняется? Она ведь может сделать это в любую секунду. Она бы отстранилась. Но просто смотреть в противоположную сторону было проще. Так она не могла видеть его презрения и недоверия.

– Август, позволь я тебе объясню. На нашем пути к успеху стоит один и тот же человек – Ингрэм Мейер. Специалист по кредитованию в банке, управляющий моими деньгами и один из многочисленных поклонников моего отца. Если я выйду замуж, он выпустит из своих лап мой стартовый капитал. Что касается тебя, женитьба и работа с Вос поможет тебе получить кредит для малого бизнеса. – Она рассеянно махнула рукой в сторону его виноградника. – Ты мог бы продолжать делать вино. Может быть, если я тебе помогу, люди даже смогут его пить. Разве ты не хочешь, чтобы винодельня пользовалась успехом?

– Хочу. – Из-за резких ноток в его голосе ее брови сошлись на переносице. – Я и хотел. Но я смирился с тем фактом, что это единственное, в чем я ужасен.

– Ты забываешь об элементарной человеческой гигиене.

– А как по мне, от меня не так уж плохо пахнет, – сказал он, уткнувшись ей в шею, его губы скользнули по чувствительному местечку у нее за ухом, теплое дыхание коснулось воротника ее рубашки… и эти руки. – Ты это знаешь. Потому что ты таешь на мне, как M&M на приборной панели разогретой машины.

Натали молниеносно высвободилась из его объятий, приказывая своей коже остыть. Не получилось. Его грудь поднимается и опускается быстрее обычного?

– Послушай, если ты хочешь покинуть город, я не собираюсь тебя останавливать.

На его щеке проступила морщинка.

– Ну, план был именно такой.

– Планы могут и измениться.

Он не нашелся, что ответить.

– Должно быть, тебе действительно позарез нужен этот трастовый фонд.

– Я хочу начать все сначала. – На мгновение она позволила себе стать уязвимой. Может быть, потому что она уже была на полпути к этому, сделав предложение Августу. Или, может быть, она уже стала уязвимой после того, как этим утром унизилась перед Коринн. Какой бы ни была причина, она высказалась напрямик. – Мне нужно начать все сначала. Я не могу просто оставаться здесь, живя в тени своей семьи. Моего брата. С таким же успехом я могла бы оставаться той семнадцатилетней неудачницей, которую все просто терпят. Мне лучше в другом месте. Здесь я – никто. Я могу быть кем-то, только когда я не здесь.

Сквозь прохладный ночной воздух она услышала, как он тяжело сглотнул.

Черт. Это уже слишком.

Она дала ему чертову уйму боеприпасов, а поскольку ему эта идея явно не пришлась по душе, ей нужно убраться, прежде чем он сможет ими воспользоваться.

– Удачи, Август, – сказала она, отступая, и в конце концов повернулась, ускоряя шаг. – А было бы забавно превратить твою жизнь в ад.

– Натали.

Она не остановилась. Ей не хотелось, чтобы именно этот мужчина так мягко ей отказал. Ее гордость была подорвана, но она еще держалась за ее остатки. Однако, быстро шагая по дорожке обратно к гостевому домику, она задавалась вопросом, как долго еще сможет держать себя в руках.

Глава пятая

При звуках марширующего оркестра, исполняющего «Прекрасную Америку», Август поморщился и поправил галстук, глядя в зеркало заднего вида своего грузовика. На другой стороне улицы, на парковке железнодорожного вокзала, появились два высоких шатра, а на асфальт постелили ярко-синий ковер. Официанты в смокингах разносили подносы с бокалами красного вина и предлагали разодетым в пух и прах гостям закуски.

Невероятно. Все эти люди собрались, чтобы отпраздновать отправление поезда, в котором подают вино. Технически подавать вино можно в любом поезде мира, но эти высокомерные люди в костюмах искали любой повод, чтобы в своих мокасинах потереться локтями в толпе с другими гостями и прокомментировать послевкусие апельсиновой корочки в своем напитке. Он мечтал о том, что никогда в своей гребаной жизни больше не услышит слово «букет», и тем не менее он здесь. Вот-вот появится на этом званом вечере в роли ручной обезьянки.

И все из-за женщины.

И не просто из-за какой-то женщины. Из-за Натали Вос.

Господи боже. Я, должно быть, сошел с ума.

Август со вчерашнего вечера беспокоился о состоянии своего рассудка. Она ушла, а он сел в свой грузовик, не заводя двигатель. И просидел там целый час. Два часа. Выругавшись так, как брезговали ругаться даже по военно-морским меркам, он завел грузовик и поехал обратно к винограднику, который никогда не думал увидеть снова. Он собирался провести сделку с агентом по недвижимости виртуально, когда вернется к родителям в Канзас и соберется с силами.

Август смирился с тем фактом, что ему никогда не удастся создать вино, достойное памяти Сэма. Он смирился с правдой: он отдал этому городу все, на что был способен, но виноград просто не был его специальностью. Все попытки добиться успеха оказались напрасны. Он сделал все, что мог.

Так было до вчерашнего вечера, пока Натали не предложила ему новую возможность.

Сейчас? Август больше не мог спокойно уехать с осознанием того, что он сделал все, что было в его силах, чтобы воплотить в жизнь мечту Сэма. Оставалась еще одна попытка, и он должен был ею воспользоваться, иначе чувство вины и потери будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

И эта женщина. Она тоже будет его преследовать.

Натали кое-что нужно – ее трастовый фонд. Он может помочь ей в этом.

Августу нравилась мысль о том, что он может помочь любой женщине, которая столкнулась с каким-то древним дерьмовым контрактом, принуждающим ее к браку. Но в глубине души он знал, что дело не только в контракте. Дело в Натали. Черт побери, что же в ней такого особенного? Всякий раз, когда они были вместе, в живот ему словно вонзалась игла. У него потели ладони. Член умолял его быть повежливее, чтобы в какой-то момент у него появился шанс увидеть дневной свет. Или, что еще лучше, полумрак ее спальни. Они ссорились так, словно ненавидели друг друга, но, боже, прошлой ночью он был готов упасть перед ней на колени прямо на тротуаре.

Мне лучше в другом месте. Здесь я – никто. Я могу быть кем-то, только когда я не здесь.

После того как шок от этого признания прошел, он просто разозлился.

Кто, черт возьми, заставил ее так себя чувствовать?

Как долго она чувствовала себя дерьмово, а он об этом не знал?

Кстати, это второе его возмущение казалось просто нелепым. Очевидно, он бесконечно многого не знал о Натали Вос. Их отношения не располагали к тихим разговорам по душам у камина. И все же он должен был знать о ее неуверенности в себе. Что ей хочется уехать. Он должен был заметить это. Ему следовало заткнуть свой глупый рот и быть повнимательнее.

Она совершенно ясно дала понять, что Августу уже слишком поздно заводить с ней какие-либо отношения. Возможно, между ними и возникло непреодолимое влечение, но она не прикоснется к нему и в резиновых перчатках, не говоря уже о том, чтобы сделать это голыми руками. Тем не менее он не сможет уйти от Натали, если он ей нужен. Не тогда, когда она смирилась и попросила о помощи, хотя было очевидно, что ей было очень трудно поступиться своей гордостью. Этого он никогда не забудет.

Итак, он перешел дурацкую улицу в своем жарком, стесняющем движения костюме, стиснув зубы, высматривая в толпе черноволосую богиню, с которой он никогда не переспит, но на которой, очевидно, женится, потому что он, черт возьми, сошел с ума. В шатре было так жарко, что он сразу же вспотел. Почему этим людям приспичило собраться вместе и отпраздновать праздник ферментированного виноградного сока? Неужели никто из них не слышал о бейсболе? Чем это не повод собраться на улице, на солнышке…

Натали. Впереди.

Как же она хороша. Черт. Как обычно, когда Август видел эту женщину, ему пришлось крепко сжать кулаки. У нее были невероятно умные глаза и нежный рот. Он никогда раньше не испытывал потребности классифицировать черты женщины, ограничивался лишь тем, что обращал внимание на цвет глаз и волос. Шатенки. Голубоглазые. Блондинки. Зеленоглазые.

Легко.

Но не было ничего легкого, когда он смотрел на Натали. На ее лице одновременно отражались все чувства, и по какой-то причине ему хотелось быть в курсе всего этого. Иногда она могла выглядеть скучающей, но при этом снова и снова поджимала губы, давая ему понять, что на самом деле встревожена и скрывает это. В других случаях между ее бровями пролегали две маленькие морщинки, как будто она была чем-то обеспокоена, но она гордо вздергивала подбородок, как будто ей наплевать на все на свете. В итоге Натали была не просто сочетанием цветов, она была постоянно меняющимся калейдоскопом, от которого, казалось, невозможно было оторвать взгляд.