Прошло еще несколько минут, и на его лице появилось скучающее выражение. Сэр встал и потянулся. Может, он отменит испытание и отвезет нас домой. Я была готова отказаться от отдыха, лишь бы мне позволили выбраться из воды.

– Отлично держишься, милая. Уже пятнадцать минут. Пусть Джек последит, а я пока вздремну.

У меня подпрыгнуло сердце, когда я увидела, как Джек переходит на корму. Она плюхнулась на сиденье, которое еще несколько секунд назад занимал Сэр, а потом посмотрела на секундомер с тревогой и раздражением одновременно.

– Дай мне…

Она бросила на меня недовольный взгляд, покосилась назад и поднесла палец к губам. Мое сердце забилось чаще.

Ничего не произошло. Похоже, он ничего не услышал. Она откинулась на спинку и уставилась в небо, упрямо не глядя на меня. Я барахталась, кажется, целую вечность, выжидая и стараясь не впадать в панику от того, как немеют пальцы рук и ног. Не мог же он до сих пор не заснуть?

– Дай мне отдохнуть, – попросила я сестру.

Она покосилась на Сэра, бросила взгляд на меня, а потом снова уставилась в небо:

– Не могу.

– Я устала.

– Прости. – Джек закрыла глаза – вот тебе и благодарность за то, что я добровольно села в лодку, чтобы не навлекать на нее гнев отца.

Я медленно подобралась ближе, а потом резко схватилась за борт. Джек вскочила с сиденья, готовясь мне помешать, но край лодки оказался слишком скользким. Я сорвалась, провалилась с головой в холод, ахнула от неожиданности, хлебнула воды и наконец вынырнула, давясь воздухом.

– Еще раз так сделаешь – я перезапущу отсчет.

– Пожалуйста. Мы ему не скажем.

– Он все равно узнает. – Она снова оглянулась через плечо. – Он всегда все знает.

Я закашлялась, пытаясь выплюнуть воду:

– Я тихонько.

– Ш-ш. Из-за тебя нам обеим попадет.

– Я не могу, – захныкала, дрожа.

Она посмотрела на секундомер:

– Уже тридцать пять минут прошло. Больше половины.

Заболел бок. Один носок соскользнул, оставив ногу без малейшей защиты от зубов и когтей чудовищ. Я так и видела, как нечто утягивает меня на дно озера. Это существо, кем бы оно ни было, станет пожирать меня не понемногу, а сразу огромными кусками. Словно наяву почувствовала, как острые зубы отрывают руку, представила, как озеро приобретает красновато-ржавый оттенок, и беззвучно заплакала.

У Джек на глазах тоже выступили слезы. Она повернула стул таким образом, что теперь я видела только ее профиль.

– Ну что ты как маленькая. – Джек вытерла щеки.

«Как маленькая»? Мне доводилось видеть, как Джек плакала навзрыд из-за более простых заданий, чем мое. Откуда сестре знать, что такое храбрость? Ей все давалось легко: заводить друзей, получать хорошие оценки, учиться плавать. Легко ничего не бояться, когда у тебя все получается.

В воде рядом с лодкой проскользнула какая-то живность. Я вскрикнула и забарахталась, пытаясь отплыть как можно дальше. Кружась на месте, высматривала эту тварь, окунув подбородок в воду. Наконец я снова увидела ее уголком глаза. Я издала вопль и поплыла в сторону, изо всех сил дергая ногами, пока совсем не запыхалась.

Представила, как это существо дотрагивается до ног, и поджала пальцы. Насколько оно большое? Кусается ли? Его укус больнее, чем удаление зуба? Сэр каждый раз заставлял нас вырывать зубы с помощью веревочки и дверной ручки. Потихоньку расшатывать их нельзя – это для слабаков. Может, когда тебя едят, ощущаешь примерно то же самое? Может, боль не такая сильная, как страх? Долго ли придется терпеть, прежде чем я перестану ее чувствовать?

Что-то коснулось правой лодыжки. Я снова завопила и провалилась под воду. Было слишком страшно открыть глаза. Я издала крик, похожий на мычание. Вынырнула, глотнула воздуха, давясь, крича и вращаясь вокруг своей оси в поисках лодки. Почему она вдруг оказалась так далеко? Сиденье на корме пустовало. Где же Джек? Я закашлялась и снова ускользнула под воду.

На этот раз открыла глаза. Вода была мутной, рвотно-зеленой. Я снова хлебнула ее. Горло заболело, а голова закружилась. Руки и ноги стали тяжелыми, будто бетонными. Я не могла заставить их делать то, что мне нужно. Они слишком устали. Я замерзала, ничего не видела, не слышала, просто тонула в полном одиночестве. Неужели это и есть смерть? Я молилась только о том, чтобы скорее перестать чувствовать.

Все погрузилось в темноту.

Я очнулась, хрипя и хватая воздух ртом. Открыла веки, и в глаза ударило ослепительное солнце. Взгляд сфокусировался на лицах Сэра и Джек, нависших надо мной. Я лежала на дне лодки. Джек смотрела на меня красными глазами. Вода капала с ее мокрых волос мне на лицо. Я моргнула.

Сэр упер руки в колени и усмехнулся:

– Похоже, придется тебе все-таки пойти на плавание, милая.

Глава третья

Натали

8 января 2020 года

СПУСТЯ ТРИ С ПОЛОВИНОЙ часа дороги автобус въезжает на парковку паромного терминала Рокленда. По пути мы проезжали мимо фермерских прилавков, кафе, магазинов снаряжения для ловли лобстеров и лавки товаров для рукоделия «Швейный СуперМэн». Табличка рядом с ларьком фастфуда гласила, что они продали более пяти миллионов хот-догов. В обычном состоянии меня бы позабавил этот причудливый ландшафт, но теперь я никак не могла перестать думать о сестре.

Наш последний телефонный разговор шел хорошо, пока она не объявила, что уезжает в «Уайзвуд». Мы успели обсудить, кто может победить в этом сезоне «Последнего героя». (И какая разница, что у этого шоу не осталось фанатов, кроме нас двоих; мы неизменно поддерживали труды Джеффа Пробста.) Я рассказала сестре про любимое приложение для защиты данных, потому что она опять потеряла все пароли. (От мысли об этом у меня начинается нервный тик.) Она упомянула стартап с персональными стилистами, которые подбирают тебе одежду и присылают прямо на дом, чтобы не нужно было каждый раз переживать изысканную пытку шопингом в торговых центрах. Сестра была уравновешенной – в хорошем настроении. Пока я не разнесла в пух и прах ее решение уехать.

«Не хочешь приехать и рассказать своей сестре, что ты сделала? Или доверишь это нам?»

Я морщусь. Рассказать ей свою тайну страшно, но будет еще хуже, если это сделает автор письма или кто-то другой. Придется принять на себя всю тяжесть ее боли и попытаться оправдаться, если она согласится меня выслушать.

Встаю с места на дрожащих ногах и выбираюсь из автобуса в солнечное, но холодное утро. По краям парковки лежат горки грязного снега. Меня тут же охватывает чувство незащищенности. Вдруг сотрудники «Уайзвуда» уже здесь и наблюдают за мной? Всматриваюсь в немногочисленные автомобили, стоящие на парковке, потом пригибаю голову и направляюсь к зданию терминала со спортивной сумкой в руках.

Два дня назад, после того как Гордон бросил трубку, я отправила короткий и простой ответ на письмо: «Кто это? Пожалуйста, попросите сестру мне позвонить». Потом погуглила «Уайзвуд». В поиске высветился адрес и номер телефона, совпадавший с тем, по которому я уже звонила, а также ссылки на маршруты и три отзыва. Первым в результатах поиска оказался сайт ihatemyblank.com^[2]. Я открыла его.

Показалась пустая черная страница. Я уставилась на нее в ожидании. Через несколько секунд одна за другой начали появляться крупные белые буквы, как будто кто-то набирал их на экране.

[Я ненавижу ]

В конце пропуска замигал курсор. Предполагается, что я сама что-то должна вписать? Наклонилась поближе к экрану, прищурив глаза. Снова начали появляться буквы: с-в-о-ю р-а-б-о-т-у. Едва закончив фразу, сайт продолжил подставлять другие слова. Они менялись все быстрее и быстрее, так что я едва успевала их читать.

[Я ненавижу свою работу]

[Я ненавижу своего партнера]

[Я ненавижу своих друзей]

[Я ненавижу свою семью]

[Я ненавижу свою школу]

[Я ненавижу свои долги]

[Я ненавижу свою болезнь]

[Я ненавижу свое тело]

[Я ненавижу свой город]

[Я ненавижу свою зависимость]

[Я ненавижу свою депрессию]

[Я ненавижу свою тревожность]

[Я ненавижу свое горе]

[Я ненавижу свою жизнь]

На слове «жизнь» буквы задрожали: сперва легонько, потом сильнее, пока наконец не взорвались, рассыпавшись на маленькие кусочки. Когда осколки на черном экране растаяли, появилось новое предложение.

[Не пора ли что-то менять?]

[Чего ты боишься?]

[Какой станет твоя жизнь,]

[Если ты начнешь жить по-настоящему?]

[Приезжай – и узнаешь.]

[«Уайзвуд»]

Появилось окошко для ввода электронной почты, а ниже кнопка подтверждения с надписью «СТАТЬ БЕССТРАШНЫМ». Я откинулась на спинку стула и выдохнула, представляя, как Кит просматривала эту презентацию. Я попыталась угадать, на каком моменте ее затянуло, что из написанного она ненавидела: свою работу? Свое горе? Нашу семью? Я закрыла сайт, так и не оставив почту: не хотелось потом каждую неделю получать мотивационные письма или проходить все круги ада в попытке отменить подписку.

Вместо этого я вернулась в поисковик и кликнула на «Гугл отзывы клиентов». Двое поставили пять звезд, третий – одну. Анонимные пользователи не оставляли комментарии, только оценки. Я проверила «Уайзвуд» на «Трипадвайзоре» и «Букинге». Объявления там были, но без отзывов. Как «Уайзвуд» до сих пор не закрылся, если у них так мало клиентов? Мне пришло в голову, что если ты из тех, кто способен на шесть месяцев отказаться от любых гаджетов, то, скорее всего, не побежишь к компьютеру писать отзыв, едва вернувшись домой.

Остаток понедельника я проверяла почту каждые пять минут, постоянно отвлекаясь от рабочих встреч. Сообщений не было, и у меня внутри начинал затягиваться узел тревоги. Наступило утро вторника. Я снова позвонила в «Уайзвуд». Но трубку никто не взял. Прошел еще один рабочий день. В пять вечера я позвонила в третий раз, и снова не было ответа. Узел затягивался все туже. Я подумала, не подать ли мне заявление о пропаже человека в полицию, но ведь Кит на самом деле не пропала. Я представила, как захожу в полицейский участок и начинаю объяснять, что знаю, где находится сестра, но что она отказывается со мной связываться. Они просто отправят меня к ближайшему психиатру.

Уходя с работы вчера вечером, я уже знала, что ни Кит, ни Гордон мне не позвонят и не напишут. Дома я села на кухне и уставилась на телефон. Часы укоризненно тикали, и в конце концов мне захотелось сорвать их со стены. Я отправила письмо начальнику и предупредила, что по семейным обстоятельствам не смогу быть в офисе несколько дней, в худшем случае – неделю. Тот ответил, что готов дать мне столько времени, сколько нужно. Когда работаешь день и ночь, не отвлекаясь на личную жизнь, наверху очень быстро начинают тебя любить.

В здании Роклендского терминала чисто и тихо. С балки свисают флаги США и штата Мэн. Четыре ряда скамеек развернуты к порту. Окна украшены витражными изображениями птиц и растений, судя по всему особо значимых для Мэна.

Захожу в туалет, а потом снова возвращаюсь на улицу. К гавани подбираются серые тучи. Прячу руки в карманы и выдыхаю – изо рта вырывается облачко пара. Останавливаюсь возле двух погрузочных трапов в форме буквы Н. Возле первого готовится к отплытию паром до острова Виналхейвен. Мужчины в джинсах и неоново-желтых толстовках подают сигналы водителям, загоняющим машины в трюм. Вода поблескивает. Она синее, чем вода в подобных судоходных местах.

На другом конце гавани покачиваются несколько десятков парусных лодок. Поблизости виднеются красное здание забегаловки с блюдами из лобстера, бетонные столы и красные барные стулья. К фонарному столбу приклеена написанная от руки табличка: «Гости “Уайзвуда”, пожалуйста, ждите здесь».