– Рот держи открытым, иначе ушам больно будет.

Слева так же усаживалась Соня, жена политрука. Включили «ночники» и двинулись вперед. Пушку Сергей старался не использовать, целей для нее не было, работал из КТ и спаренного пулемета. Мишка сбрасывал немецкие танки и другую технику с дороги. Раздавил несколько орудий. По ним били из тридцатисемимиллиметровых пушек, но даже экраны их держали. Попаданий было мало – ночь. Прорвались. Остановились через три километра. Малыш очень сильно напугался. Девчонки тоже. Плюс синяков наполучали по самое не хочу. Бочку потеряли. Перекачали топливо, поели и тронулись дальше.

У Барановичей под утро их остановили. Но Лариса оказалась не так проста, как казалось. Достала какое-то удостоверение, что-то прошептала мужику в зеленой фуражке, тот покивал головой, выделил бойца, и они всего с одной остановкой проехали по тихому еще городу. Казалось очень странным, что машин на дороге почти не было. Встретилось несколько повозок, а в основном люди и войска отходили на своих двоих. У Чернихово свернули в лес и замаскировали машину у небольшой речки Змейки. В воздухе много авиации, она активно работает по дорогам. Под ложечкой посасывало: продуктов в танке не было. Девчонки с собой тоже ничего не захватили. Порылись в бардачках, вытащили и вымыли котелок. Нашли небольшую заводь и бросили туда гранату РГД-5. Выловили всплывшую плотву и пару окушков. Мишке повезло, успел поймать почти не оглушенного щуренка. Набрали сухостоя, сварили рыбный бульон с солью. За обедом выяснилось, что Лариса не знает о гибели мужа. Вместо обеда и поминок она проревела весь день. Под вечер вроде успокоилась, ей дали выпить водки на помин души. Сергей не стал заходить в Минск, на вопрос Ларисы он ответил:

– Завтра тут будут немцы.

– Как немцы? А наша армия?

– Большая часть войск округа, десятая, четвертая и третья армии уже в котле и активных боевых действий не ведут. Позиции развернуты на запад, а их уже обошли. Кстати, они об этом еще не знают. Их выдвинули на УРы, но шестьдесят восьмой и шестьдесят второй УР не смогли удержать наступление немцев, фронт прорван, и завтра немцы замкнут кольцо перед Минском. Мы уже туда не успели. Двадцать восьмого июня будет сдан Минск. Перед этим его окружат. Бои в котле продлятся до шестого июля.

– Вы так спокойно об этом говорите, Сергей!

– Еще позавчера для меня это была история, Лариса. А одним танком прорывы двух групп армий не остановить.

– Как погиб мой муж?

– Его застрелили немцы-диверсанты, одетые в форму НКВД. Вон, Лешка их уничтожил, но после того. Мы в стороне были, там, где вы садились. А его у шлагбаума… Видели там сгоревшую эмку?

– Да, видела. Дайте мне оружие!

– Не дам, во-первых, нету пока, только штатное. Во-вторых, пока в этом нет надобности. Появится необходимость, тогда и получите.

Сергей ей уступил свое кресло, а сам сидел на башне, свесив ноги в люк. Сзади горели Барановичи, впереди заревом было окрашено полнеба. По пятам их танка шла 2-я танковая группа генерала Гудериана.

Обогнув Минск, проехали в Жодино. Топливо было на нулях, Мишка матерился, что еще чуть-чуть – и украинское чудо рассыплется. В Жодино въехали по Брестской улице. Малюсенькая станция, но есть эстакада, где можно погрузиться. Военный комендант на месте. Главный вопрос:

– Ваши документы!

И что ему показывать?

– Вот, выдали в Берестовицах.

– Тут написано: Минск, а это – Жодино! Отсюда до Минска шестьдесят километров.

– Там уже немцы, а у меня танк на испытаниях! Мне требуется вернуться в Ленинград. Выписывайте требование и дайте платформу.

– А ты кто такой?

– Командир танка.

– А почему не на фронте?

– Тебе русским языком сказали, что требуется вывезти секретный танк! Иди, смотри! И подумай, что будет, если он к немцам попадет!

Тут вошла Лариса Фомичева и показала свое удостоверение.

– Товарищ правду говорит. А то, что бумаг нету, так война неожиданно началась. Сюда они пробивались с боем.

– Пойми, дурья твоя башка, мы и так своим ходом прошли пятьсот километров, еще чуть-чуть – и ходовая накроется, и его придется бросить!

– Что вы ругаетесь!

– Потому что по-государственному не мыслите, товарищ сержант госбезопасности.

– Ладно, есть платформа, сейчас подгонят.

– Патроны дай, двенадцать и семь, у нас последняя лента к зенитному пулемету.

– Нету! Идите к машине, а вы, товарищ оперуполномоченный, останьтесь.

Кукушка подала платформу, Мишка взгромоздился на нее, и все бросились ошвартовывать и крепить танк. Затем вернулась Лариса, и через час подошел поезд из Смоленска. Дальше он не пошел, выгрузил бойцов и командиров здесь, к нему прицепили платформу и тронулись в сторону Смоленска.

– Сергей, – сказала Лариса, – я теперь ваш командир. Старший команды. Соня и Валик едут в вагоне на Москву, а мы в Ленинград. А почему туда?

– Я, вообще-то, питерский, и там есть танковый завод, даже два.

Ночь прошла спокойно, а утро встретили на Смоленск-сортировочной, там формировали состав на Питер. С самого утра начались бомбежки. Расстреляв последние патроны к зенитному пулемету, Сергей понял бесплодность и бесполезность того, что он делает. Но, Лешка добыл с разбитого эшелона несколько ящиков патронов к ДШК, ящик консервов, несколько шинелей и немного хлеба. Состав сформировали, затем довольно долго ждали отправления. Наконец, состав дернулся, и они поехали дальше. За Ярцево бомбить перестали. В Вязьме прибежала попрощаться Соня с ребенком, дальше их пути расходятся. Поезд шел ни шатко, ни валко, подолгу стоял на станциях. Ларисе, как единственной имеющей нормальные документы, приходилось бегать за кипятком. Днем гоняли АЭА, чтобы можно было включить кондишн и радиостанцию. Ночью спали под танком. Добрались до Бологого, там стояли трое суток – где-то ремонтировали мост. Лишь 4 июля въехали в Ленинград. Платформу затолкали к эстакаде 174-го завода возле Волковского кладбища на станции Навалочная. Запустили двигатель и сползли на грешную землю. Ночь так и простояли до утра у ворот завода.

Глава 2. Здравствуйте, я ваша тетя!

Утром их разбудил – не петух, прокукарекав – сержант ГБ с явным намерением арестовать как врагов народа. Пока препирались с ним, появился главный инженер Гудков, он же по совместительству и главный конструктор завода. Пришлось рукой поднимать его упавшую челюсть. Машину срочно затащили в цех. Григорий Васильевич, как только заглушили главный двигатель, забрался в машину. И выгнать его оттуда удалось только директору завода. Но сержант тоже оказался не промах, успел созвониться с кем следует, и творческую беседу в кабинете директора пришлось прервать на неопределенное время. В кабинет вошел мужичок с двумя красными шпалами на петлицах в сопровождении того самого сержанта и трех других представителей доблестного ГБ с наганами в руках. Они явились арестовывать немецких шпионов. Возникла довольно пикантная ситуация, так как на руках у экипажа были АКСУ, а страха перед органами не было. Все трое – добровольцы-«сепаратисты», злые и голодные, которые едва-едва успели выхватить из-под носа у немцев уникальную машину. В общем, у старшего лейтенанта ненавязчиво спросили: «Видит ли он пламегасители вот этих вот машинок?»

– Я при исполнении!

– Вот и смотри в дырочку, и улыбайся, пока я буду перевешивать! (С) Убери своих обормотов, садись и слушай.

– И действительно, Виктор Иванович, – подал голос директор Лев Ефимович Кон, – присаживайтесь. В конце концов, их сопровождала ваша сотрудница, можете расспросить ее обо всем. А нас, пожалуйста, не отвлекайте, потому что и машина уникальна, и те сведения, которые привезли эти люди, очень нам нужны.

– У вас документы какие-нибудь есть?

– Практически никаких, мы не ожидали оказаться тут. И вообще не знаем, как так получилось. У Мишки есть украинский паспорт. У нас – нет, мы – граждане России.

– Что вы этим хотите сказать? Вы – не граждане СССР?

– Нет, я был им до тысяча девятьсот девяносто первого года, а Лешка – он молодой, и гражданином СССР не был.

– Мы проиграли эту войну?

– Ты что, дурак, что ли? Русским языком тебе сказали, до девяносто первого года СССР был. Потом его не стало, распался на пятнадцать государств, по числу республик. Или чуть больше, если считать непризнанные.

– Да я тебя!

– Сядь! Миш, покажи ему паспорт!

Михаил левой рукой, не убирая правую с рукоятки АКСУ, достал паспорт и протянул старлею. Тот посмотрел на трезубец, глянул на все странички и вдруг выгнал всех своих из кабинета. Демонстративно вложил наган в кобуру, ребята положили автоматы на колени и продолжили отвечать на вопросы Григория Васильевича и Льва Ефимовича. Контрреволюционную пропаганду никто не вел. Шли вопросы о том, как провести ТО ходовой части танка. На столе директора зазвонил телефон, и Кон снял трубку.

– Здравствуйте, Вячеслав Александрович! Да, я просил вас позвонить. Тут нам танк пригнали… Нет, не немецкий, наш, советский, Т-84БМ называется. Что-что? Где сделан?

– На Харьковском танковом имени Малышева. В две тысячи десятом году.

– Говорят, что на Харьковском танковом имени Малышева. В две тысячи десятом году. Как? Не знаю: «как»! И они сами не знают, но танк стоит в пятом цехе. Требуется провести техническое обслуживание ходовой части…

Он надолго замолчал, потом коротко отвечал на вопросы.

– Дизель, тысяча двести сил, пятьдесят одна тонна. Семь вперед и четыре назад, автомат. Сто двадцать миллиметров с автоматом заряжания. Нет, раздельное. Спаренный пулемет семь шестьдесят два и зенитный двенадцать и семь. До семьсот пятидесяти миллиметров лоб и до восьмисот башня. Семьдесят километров в час. Хорошо, вышлю машину. До свидания, товарищ нарком.

– Он вылетает сюда, прибудет на Комендантский, просил прислать машину. Так, товарищи, вы обедали?

– Мы еще не завтракали!

– А мне разрешите задать вопрос? – спросил старший лейтенант ГБ.

– Слушаем.

– А что это за оружие?

– Автомат Калашникова, складной, укороченный. Калибр пять сорок пять миллиметров.

– А коробочка на плече?

– УКВ радиостанция, приемо-передающая, с шифрованным сигналом.

Почти сразу после обеда старлей появился вновь, и уже с «большим начальством»: вместе с ним был невысокий курчавый человек, внешне напоминающий Кирова, с двумя ромбами на петлицах. Он представился и не пытался никого арестовывать.

– Начальник УНКГБ по Ленинграду и Ленинградской области старший майор госбезопасности Куприн.

Сергей позвал Ларису.

– Оперуполномоченный ОНКГБ Пограничного района сержант госбезопасности Фомичева.

– А вы? – спросил чекист.

– Командир танка и командир второй танковой роты Вооруженных сил Новороссии «Второй». Зовут Сергеем.

– А фамилия?

– Она вам ничего не даст. Танкист. Сергей Танкист.

– Взглянуть можно? – вежливо попросил начальник, показывая рукой на пятый цех.

– Конечно, для этого его и пригнали, товарищ старший майор.

Дверь в пятый цех уже охраняли, часовой вытянулся и ел глазами начальство. Они прошли к танку. Майор уверенно вскарабкался на него. Через люк заглянул в башню, увидев там кучу приборов, спускаться не стал, тем более что все было выключено, зато посидел за штурвалом механика.

– Так вы не знаете, как сюда попали?

– Сюда – на танке и на поезде, товарищ старший майор, а вот как попал под Белосток – не знаю. Накрыло «Градом» с кумулятивными кассетниками. Все, что знаю.

– А что такое «Град»?

– Реактивная установка залповой стрельбы. В этой войне она будет называться «Катюшей».

– Мне доложили о том, что вы сказали по поводу СССР.

– Это – правда. Его уже двадцать три года как нет. Но многие об этом жалеют. Хорошая была страна. Я в ней родился.

– Чем думаете заниматься?

– Я – танкист. Заканчивал Ульяновское танковое.