– В Ветхом Завете, – продолжил Йозеф – исполины обитали на земле, и для них простые люди были, вот как для нас – саранча. Библия называет великанов могучими и даже сравнивает их с сынами Божьими. Легендарный великан-филистимлялин Голиаф известен как мифический герой, обладавший трехметровым ростом и огромной физической силой. Согласно древним сказаниям, он сражался со своими врагами, бросая в них огромные булыжники, О людях-великанах упоминалось также и в древнегреческих источниках. Одними из таких были Титаны – дети богини Земли Геи представляли собой чудовищных гигантов. Упоминалось, что они были рождены от капель крови Урана – древнегреческого Бога Неба. Согласно легенде, огромные титаны сражались против олимпийских богов, но были свергнуты в Тартар, глубь земли, после победы над ними Геракла. Еще одним представителем великанов являлся бог-покровитель Вавилона. По древнему преданию он обладал непомерной силой и был высок ростом настолько, что затмевал всех остальных богов. Эпос Вавилона о создании мира называет его Мардуком – «Сыном чистого неба» и верховным божеством Вавилонии. Известные в Риме «Сады Салюстия» охраняли великаны Позио и Скундила. Они были широко известны всему городу за счет их огромного роста, достигающего трех метров.

– Похвальное знание истории, Йозеф! – иронически заметил Отто Ран, когда Пласман остановился, чтобы перевести дух после такого длинного монолога.

– Да вам ли как такому выдающемуся археологу этого не знать, Отто? – произнес в ответ коммандер. – Археологические находки разных лет, найденные по всему миру, подтверждают тот факт, что на Земле в древние времена жили люди-гиганты.

– И кого же мы из них мы ищем в этой заснеженной России? – приподняв одну бровь, поинтересовался заслуженный археолог с мировым именем.

– Средневековье также характеризуется наличием великанов своего времени, – ответил на его вопрос Пласман. – Согласно славянским сказаниям того времени – былинам, некий велет [3] Святогор обладал сверхчеловеческой силой и был очень большого роста – выше деревьев и настолько тяжеловесен, что Земля не выдерживала его тяжести и проваливалась под его ногами! Мне удалось найти реальные доказательства его существования и определить, где находится место его упокоения…

[3] Велеты – в древнерусских текстах гигантские и красивые предки людей, которые выросли из насеянных Змиевых зубов. В белорусских преданиях – великаны-богатыри, жившие в древние времена и уничтоженные Богом за непомерную гордыню.

Глава 4

– Да пребудет с тобой Сила [1], Хоттабыч! – Именно такой фразой поприветствовал меня товарищ оснаб, когда я открыл глаза.

[1] Знаменитая фраза из популярнейшей медиафраншизы «Звездные войны», которую говорили и джедаи, и не-джедаи, желая удачи.

Пару минут я мучительно соображал, что же, в конце концов, происходит, а потом меня «сломало» в диком приступе истерического хохота. Теперь уже оснаб непонимающе пялился на мое тело, заходящееся в неистовых судорогах смеха. Но черт возьми, я никак не мог остановиться – то ли откат от стресса накатил, то ли нервный срыв, то ли еще какая-нибудь чертовщина. Металлическая кровать, на которой я очнулся, тряслась и поскрипывала в такт сокращению моих слабых старческих мышц, но как оказалось на деле – не таких уж и слабых!

Пока я продолжал хохотать, размазывая трясущимися руками слезы по впалым щекам, командир метнулся к двери и, приоткрыв её, крикнул, куда-то «в коридор»:

– Владимир Никитич! Подойди! Хоттабыч очнулся!

Профессор Виноградов, словно джинн из волшебной лампы, не замедлил явиться на зов оснаба. Владимир Никитич появился в моей старой палате (да-да, очнулся я на прежнем, еще и не успевшем «остыть» от моего прошлого пребывания, койкоместе в кремлевской «амбулатории») как всегда в белоснежном и отутюженном медицинском халате, со щегольски закрученными кверху кончиками ухоженных усов.

– Вот, профессор… – Указал на меня оснаб. – Похоже… совсем «ку-ку» наш старичок!

А меня продолжало «колотить» – уже и в боку закололо, и задыхаться начал. Блин, ну нельзя в таком-то возрасте так гоготать. Но приступ истерический приступ смеха не желал отступать.

Виноградов с интересом поглядел на сотрясающуюся кровать, а потом подошел поближе.

– Похоже, истерика, у нашего дедули, – быстро диагностировал он мое состояние. – Но из комы выбрался – и то хлеб! Тридцать восемь часов на инициацию… С ума сойти! И как только не угробили старика… Хотя, – он вновь внимательно на меня посмотрел, – это еще спорный вопрос…

Медик положил мне на лоб свою сухую крепкую ладонь, немного сосредоточился, и меня потихоньку начало «отпускать». Судороги смеха пошли с меньшей амплитудой, а вскоре и прекратились совсем. Я с наслаждением хватанул немного спертый воздух палаты полной грудью.

– Шпа… шпаши… бо… – выдохнул я с огромным облегчением, шамкая беззубым ртом.

А куда же моя вставная челюсть подевалась? Ах, вот же она – рядом на тумбочке, в стакане с водой. Я вынул её рукой, что продолжала ходить ходуном, и поспешно установил на предназначенное место.

– Владимир… Никитич… – О! Наконец-то могу вменяемо говорить. – Спасибо!

– Ну что, голубчик, успокоились наконец? – полюбопытствовал профессор Виноградов, поглядывая на меня с высоты своего роста.

– Даже не знаю, что на меня нашло, – признался я, усаживаясь на кровати и пожимая плечами. – Как «пробило» на смех, так и не смог сам остановиться.

– Подозреваю истерический реактивный психоз, – ответил профессор.

– А это серьезно? – Я слегка напрягся. – Идиотом не стану?

Может, оно и легче будет – идти по жизни полным дураком, но отчего-то не особо хочется. Мне и старческого маразма за гланды хватает!

Думаю, нет, Гасан Хоттабович, – произнес, улыбаясь Виноградов, – стать полным идиотом, вам пока не грозит… Разве что старческая деменция, годков этак через пять-десять. ИРП – истерический реактивный психоз, – пояснил он, – это кратковременное и полностью обратимое психическое расстройство, которое возникает в связи с психологическими травмами.

– Фух, доктор! – я расслабленно откинулся на металлическую спинку кровати. – Спасибо, утешили! А к старческой деменции я уже давно готов, как пионэр!

– О! Уже шутите, Гасан Хоттабович? – довольно воскликнул Медик, в прошлый раз, кстати, он тоже самое мне говорил. – Отличная тенденция! Скоро на поправку пойдете! И позвольте вас спросить, дорогуша моя, что же вызвало, такую вот неоднозначную реакцию в виде истерического смеха?

– Да как бы вам объяснить-то… – Я задумался, и меня вновь начал разбирать смех.

– А ну-ка… Тихо-тихо, Гасан Хоттабович! – произнес Владимир Никитич, словно успокаивал расшалившуюся собаку. – Спокойно… – Еще бы «фу» до кучи произнес – и прямо-таки бы в точку попал! – Не нужно нам сейчас неадекватных реакций! – добавил он строго. – Поберегите себя!

Но в этот раз я легко задавил подступающий приступ смеха. Интересно, чего он там у меня внутри «подкрутил», когда успокаивал в первый раз? Явно выраженный антипсихотический эффект! Прямо как дозу галоперидола вкатили…

– Владимир Никитич воспользовался блокадой центральных дофаминовых и альфа-адренергических рецепторов в мезокортикальных и лимбических структурах головного мозга, – неожиданно произнес молчавший до этого момента оснаб.

Твою мать! Он что же, опять у меня в мозгах, как у себя в кармане пошарил? – мысленно выругался я, мгновенно восстановив позабытую «Стену отчуждения». – Так, выходит, и профессор Виноградов, тоже «напоролся» на ментальный щуп оснаба?

– Владимир Никитич, Хоттабыч, простите великодушно! – воскликнул Петр Петрович, положа руку «на сердце» и поспешно извиняясь.

– Петр Петрович, – удивленно уставился на оснаба профессор Виноградов, – о чем это вы? Ничего не понимаю! И откуда такие познания в медицине?

– Просто Гасан Хоттабыч задал невысказанный вслух вопрос, – пояснил Виноградову Петров, – я ему озвучил ваш непроизнесенный вслух ответ…

– А! Вот оно что, голубчик! – понятливо закивал Владимир Никитич. – Так вы у меня в голове побывали, драгоценный вы мой?

– Каюсь, Владимир Никитич! – Еще раз извинился командир, прижимая к груди обе руки. – Не подумайте дурного – случайно получилось! У вас обоих эта информация на самой поверхности лежала! И захочешь – мимо не пройдешь… Кстати, – ехидно прищурился оснаб, – Владимир Никитич, а вы когда в последний раз ментальную защиту обновляли?

– Э-э-э… – задумался медик, слегка закатив глаза «под лоб». – Было… как-то… И вроде бы, не так давно… – с сомнением произнес он.

– Эх, Владимир Никитич, Владимир Никитич! – укоризненно протянул Мозголом. – Не умеете-то вы врать! А, лучше и не пытайтесь! Все сроки на обновление защиты уже вышли!

– Да, вот как-то все недосуг, дорогой Петр Петрович… – «сломался» профессор, под строгим взглядом особиста, – замотался-забегался…

– Нельзя же так безответственно относиться к вопросам безопасности сознания, Владимир Никитич! – принялся по-отечески выговаривать Виноградову оснаб. – Вы же понимаете, каких людей вам приходится лечить? Высшее руководство страны! А в какие тайны вольно или невольно вы оказываетесь посвящены? Да любой вражеский шпион без раздумий продаст душу дьяволу за маленькую толику информации из вашей бесценной головы!

– Но я как-то и не подумал, что все настолько серьезно… – потупился Медик.

– Э-э-эх, Владимир Никитич… – Осуждающе покачал головой Петр Петрович. – Если о себе не думаете, то подумайте о том, чем такая вопиющая безответственность может в итоге закончиться для всей нашей страны! Да-да, страны! – не давая профессору произнести ни слова, продолжал нагнетать оснаб. – А в условиях военного времени все ставки возрастают многократно!

– Так… это… – буркнул, покрасневший как рак профессор. – Давненько ему, видать, «не прилетало». – Может, вы мне защиту и поправите?

– Я бы с радостью, – ответил командир, – но порядок должен быть во всем. Пусть вам её тот обновит, кому это по роду службы положено. Обновит, соответствующую пометку в журнал периодической проверки поставит. Чтобы к кому-то в будущем никаких вопросов не возникло – не надо на ровном месте людей подставлять, да и самому подставляться! – Наконец закончил свою поучительную речь Петр Петрович.

– Ох, – вздохнул профессор, – стыдно-то как! Сам молодых Медиков время от времени гоняю за несоблюдение техники безопасности. А в своем глазу «дубья» и не замечаю! Спасибо, Петр Петрович! – искренне поблагодарил он оснаба. – Поставили старого дурака на место!

– Не надо забывать, Владимир Никитич, таких важных вещей! – назидательно произнес Петров, поймав мельком мою улыбающуюся физиономию.

Да уж, «выпорол» он профессора преизряднейше!

– А ты чего лыбишься, Гасан Хоттабыч? – Ну вот, и до меня очередь дошла. – Тебя это тоже касается!

– Так я вроде и никакой защиты не ставил. – Попытался возразить я командиру, но тут же получил жесткий отлуп:

– А должен был! Едва очнулся! Тут же! Поставить! Ментальный Блок! – Резко выплевывал он слова, словно гвозди в крышку гроба заколачивал. – А еще лучше – научиться держать защиту и в бессознательном состоянии! – Он немного снизил накал. – Ты у нас кто?

– Кто? – слегка затупил я.

– Полковник контрразведки «СМЕРШ», на секундочку! А это обязывает! Постоянно! Пребывать! В повышенной! Боевой! Готовности! – Оснаб вновь принялся вдалбливать в меня прописные истины.

– И повышенной подозрительности, – произнес я, пытаясь разрядить обстановку.

– Верное замечание, товарищ полковник! – не поддался оснаб. – Информация, хранящаяся в твоей голове, имеет повышенную ценность! Она особо секретна! И это не шутка!

– Так точно, товарищ оснаб! Какие тут шутки? – согласно произнес я. – Мне в туалет можно без мозговой защиты сходить? Владимир Никитич, хоть вы ему расскажите, – пожаловался я профессору, – насколько у стариков мочеполовая система слабая. А то терпеть мочи уже совсем нет! А впитывающих подгузников у вас еще не изобрели! – я подорвался с кровати, словно и не был дряхлым стариком, и «сверкающим метеором» исчез в туалетной комнате. – Спасибо, товарищи дорогие, что не дали взорваться! А то бы и вас забрызгало…

– Шутник, понимаешь… – усмехнулся оснаб, но нотаций больше не читал.

– Ложитесь, Гасан Хоттабович, – предложил мне Медик, – мне нужно провести вашу полную диагностику…

Я беспрекословно вновь улегся в кровать. Владимир Никитич пододвинул поближе стул, уселся на него и с сосредоточенным донельзя видом принялся водить надо мной руками.