Я планировала получить деньги и затем все равно рассказать сестре о том, что жених ей изменяет. Хотела защитить сестру. Но моя низость вышла мне боком. Кларк признал свою вину, раскаялся в грехе, поклялся, что обратится за помощью к психотерапевту (он явно был сексуально озабочен). Его проступок был простителен. Мой – не заслуживал прощения. Вместо того чтобы спасти свою единственную сестру, которая была мне лучшей подругой, я попыталась спасти себя. Тереза не поверила, что я намеревалась открыть ей правду о Кларке после того, как получила бы от него деньги. Я совершила подлость, и сестра имела полное право вычеркнуть меня из своей жизни. Наши родители, разумеется, приняли ее сторону. Они вроде как и не отреклись от меня, но не скрывали своего возмущения и презрения. Потому-то мне и удалось так легко исчезнуть. Близким я была не нужна, меня никто не стал искать.

Значит, поэтому я возвращаюсь в тот прибрежный район, к Хейзел? Ближе нее у меня сейчас никого нет. Она мне и подруга, и наперсница. Возможно, Хейзел – мой второй шанс. Ей я не причиню боль, не предам ее. Не принесу в жертву своим эгоистичным интересам. Я уже спасла ей жизнь. Между нами возникла прочная связь.

Съехав с шоссе, я качу к океану между древними елями и кедрами. Хейзел, наверное, тревожится обо мне. Вчера она застала меня больной – в жару, дрожащей от озноба. Сегодня утром, выйдя на пробежку, вообще меня не застала. Она могла предположить худшее, – что я сильно ослабела и не сумела доехать до своего ночлега, или попала в больницу, или даже умерла. Если она решит проведать меня днем, я хочу быть на месте.

Я паркуюсь в своем укромном уголке и только потом соображаю, что сегодня суббота. Распорядок дня Хейзел в выходные мне неизвестен. Ее муж будет отдыхать от своей важной работы. Может быть, он и не позволит ей выйти из дома? Интересно, как он ее контролирует? Его жестокое обращение ограничивается только физическим насилием? Он отказывает ей в ласке, в деньгах? Как бы он ни вел себя, его поведение, должно быть, чудовищно, раз она решилась утопиться.

Спрятав вещи в багажник, я пробираюсь по крутой тропинке к берегу. Каменистая бухта безлюдна, как всегда. Обитатели этого престижного района в спортзалах, или на занятиях йогой, или в массажных салонах. Завтракают в ресторанах, принимают спа-процедуры или отдыхают на Гавайях. А если и дома, то наверняка предпочитают смотреть на океан через огромные венецианские окна, уютно расположившись на мягких диванах. Но они не слышат рева волн, не ощущают на лицах океанского бриза, не вдыхают соленый запах моря. Если бы я жила в такой роскоши, отказалась бы я от этого? Я усаживаюсь на уже знакомую корягу, подушечками пальцев поглаживаю ее серебристую поверхность. Нет. Когда у меня снова появится свой дом, я все равно будут приходить на берег.

По телу прокатывается дрожь, и я потираю руки, но не потому, что мне холодно. В мои мысли снова закрался Джесси, навевая приятные воспоминания: красивое лицо, доброта, взаимное влечение… Придет он сегодня вечером в кафе или я тороплю события? Я не хочу играть в кошки-мышки, не хочу, чтобы он выжидал день или два, не желая показаться слишком настойчивым. Если не объявится до четверга, я возьму выходной. При мысли о том, что я пропущу его визит или что он не придет вовсе, меня охватывает паника. Как можно без ума влюбиться в человека, с которым только что познакомилась? Это же глупо. Но сегодняшнее утро, когда я пила чай с маффином в его теплой квартире, когда он нежно поцеловал меня в лоб в своей машине… Такой счастливой я давно себя не чувствовала.

И тут я вижу Хейзел. Она пробирается по камням чуть дальше по берегу. Должно быть, где-то южнее есть еще один выход к океану. Она меня не заметила, погружена в свои мысли. Я встаю с коряги и машу ей, кричу:

– Хейзел! – Ветер уносит мой голос, но она оборачивается.

Сдержанная улыбка сгоняет с ее лица затравленное выражение, но я успеваю его заметить. Она идет ко мне. В знак приветствия обнимает меня. Потом отстраняет на расстояние вытянутой руки и говорит:

– Я тревожилась за тебя. Тебе получше?

– Да. – В груди теплеет от ее участливости. – Потому я и вернулась. Не хотела, чтобы ты переживала.

Мы садимся на корягу.

– Где ты была ночью? – интересуется Хейзел.

– Ночевала у друга, – выпаливаю я с девчачьим возбуждением.

– О? – Хейзел выгибает брови. – Что за друг?

– Его зовут Джесси. – Я рассказываю ей про апельсин, о том, как Джесси нашел меня в кафе, как мы после моей смены зашли в бар. – Я захмелела, за руль садиться было нельзя, и он отвез меня домой. Но между нами ничего не было. Он спал на диване.

– Тебе нравится этот парень. – Это утверждение, а не вопрос.

– Мы только-только познакомились, но он во всех отношениях приятный мужчина. Внимательный. И чертовски сексуальный.

– Как его фамилия? Ты погуглила информацию о нем?

У меня теперь нет ни смартфона, ни компьютера, и потому наведение справок о ком-либо через Интернет для меня невыполнимая задача. Тем более что я даже не додумалась спросить у него фамилию.

– Еще нет.

– Ли, будь осторожна. – Красивое лицо Хейзел мрачнеет. – Порой оказывается, что человек совсем не такой, каким представляется. Мне ли не знать.

Сейчас речь идет не обо мне. И не о Джесси.

– Что у тебя произошло с Бенджамином? – любопытствую я.

Она опускает голову, утыкаясь взглядом в каменистый берег.

– Ты знаешь, что такое «полное подчинение»?

– Нет.

– Я тоже не знала. – Она поднимает на меня темные блестящие глаза. – Это тип отношений «доминирование/повиновение». Бывает, партнеры устраивают для себя подобные сеансы – ролевые игры, когда один на время принимает на себя роль господина, а второй – подневольного. В случае «полного подчинения» это длится двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

– О боже…

– Обычно это происходит по обоюдному согласию. И если обоих партнеров все устраивает, тогда никаких проблем. Но меня это давно перестало устраивать. А Бенджамин давно перестал принимать в расчет мои желания. – У меня нет слов, я до конца не понимаю смысл того, что она говорит, а Хейзел продолжает: – Когда мы только с ним сошлись, у нас была договоренность – соглашение между господином и рабыней. Я изложила свои условия – что буду делать и что не буду. Он обещал оберегать меня и не заходить слишком далеко. Для меня было важно получать заботу после выплеска эмоций. Нежность, ласку, подбадривание. Но потом… Бенджамин отказался придерживаться правил. Вымещал на мне злость. Манипулировал, запугивал. И я ничего не могла поделать. Мои протесты только больше его распаляли.

– Он издевается над тобой? – с трудом выдавливаю я. Кажется, что горло у меня отекло.

В ответ она оттягивает вниз спортивные штаны, немного обнажая ягодицы в черно-синих синяках от плетки.

– О, боже, Хейзел! Как же я тебе сочувствую!

– Физическое насилие – не самое страшное. Куда страшнее пытка психологическая. Постоянный страх. Если бы он увидел меня сейчас… что я общаюсь с тобой, он запер бы меня.

– Запер? Где? Каким образом?

– В подвале есть звуконепроницаемая комната. Без окон, с толстой дверью. Туда он загоняет меня, если я в чем-то ему не угожу. Там он меня порет.

– Это ужасно! Ты должна уйти от него!

– Не могу. Он меня убьет. Да и дом наш – самая настоящая крепость. Всюду камеры. Он следит за мной из своего офиса, контролирует каждый мой шаг. Мне дозволено каждый день совершать пробежку, несколько раз в неделю посещать спортзал или занятия йогой. Иногда он разрешает мне пообедать с подругами, но только с теми, кто заслужил его одобрение.

– Ты должна обратиться в полицию.

– Бенджамин – влиятельный человек, – фыркает она, – со связями. Полиция не встанет на мою сторону. – Хейзел резко поворачивается ко мне, пытливо смотрит мне в глаза. – Как тебе это удалось? Как ты исчезла?

Я ничего заранее не продумывала, не вырабатывала стратегию. Исчезнуть просто, когда никому до тебя нет дела.

– Я… просто ушла.

– У меня так не получится. – Она берет меня за руку, до боли стискивает ее. – Ты поможешь мне?

– Конечно, – отвечаю я с запинкой. Как я ей помогу, если сама еле-еле выживаю?

– Ли, я так рада, что мы встретились. Когда ты спасла меня, я поняла… Нам было суждено найти друг друга. Что, звучит слишком пафосно?

В общем-то, да, но мне так не кажется. Она выразила то, что чувствую я сама. Я качаю головой.

Хейзел смотрит на свои часы «Эппл» и встает.

– Черт. Я должна бежать. Мне дозволено гулять по берегу не больше двадцати минут. – Она кидается к тропинке, оборачивается на бегу. – До завтра?

Я в смятении, но заставляю себя улыбнуться.

– Конечно.

Глава 13

Во вторник перед самым концом моей смены в кафе входит Джесси, и я облегченно вздыхаю. Все три дня, что мы не виделись, меня снедало беспокойство. Если он обнаружит, что я бездомная и нахожусь в бегах, он не захочет иметь со мной дела. И я не стала бы его осуждать. К тому же предостережение Хейзел не шло у меня из головы. Не исключено, что Джесси вовсе не чуткий заботливый человек, каким я его представляю. Может быть, ему на меня плевать. Подруга посеяла семя сомнения, которое дало росток, потому что Джесси не объявлялся. Каждый день я изыскивала возможность принять душ, подкрашивала лицо с помощью косметических средств, что дала мне Хейзел, однако старалась зря. Но вот теперь он здесь. Невозмутимый, сексуальный. И, кажется, искренне рад меня видеть.

– Привет, – здоровается Джесси, усаживаясь на табурет за стойкой бара. – Ты освобождаешься в полночь? – Я киваю. – Не желаешь потом перекусить? В нескольких кварталах отсюда есть отличный бар. Он работает допоздна, и там подают отменный рамэн^[2]. Или, может, зайдем куда-нибудь возле твоего дома?

– От рамэна не откажусь.

Джесси заказывает кофе и потягивает его маленькими глоточками, пока я дорабатываю смену, поглядывая на часы. За одним из столиков сидит компания пьяных студентов. Со мной они себя ведут оскорбительно, и я вижу, как Джесси напрягается, настороженно наблюдая за развитием ситуации. Я вполне способна сама поставить на место юнцов, но мне приятно, что он готов за меня вступиться. Я уже и не помню, когда в последний раз кто-то так обо мне заботился. Я рассчитываю хамоватых студентов, а сама с волнением в душе предвкушаю чудесный вечер. У нас будет свидание. Самое настоящее. С едой. И на этот раз я не засну за столом. И если в конечном итоге мы окажемся в квартире у Джесси, это потому, что я сама согласилась туда прийти.

Наконец я сдаю смену, и Джесси предлагает пройтись пешком.

– Вечер уж больно хороший. А после я провожу тебя до твоей машины.

Учтиво, даже благородно с его стороны, но в душе я надеюсь, что проведу ночь с ним. Мягкая постель, кофе и маффины. И теперь, чувствуя себя более здоровой, я не могу отрицать, что меня влечет к нему. Стресс, бездомное существование на грани выживания заглушили мой половой инстинкт. Но сейчас, когда я иду по улице рядом с Джесси, мое либидо пробуждается с новой силой. Феромоны в действии. И я жажду физической близости, изголодалась по сексу.

Ресторан маленький, с кабинками из грубо отесанной древесины. Окна запотели от кипящих кастрюль с супом. Нас ведут к столику, втиснутому в узкое пространство рядом с кухней. Мы заказываем два фирменных блюда и две бутылки холодного японского пива. Едва официантка удаляется, Джесси произносит:

– Я бы пришел раньше, но знал, что ты болеешь. Подумал, нужно дать тебе время, чтобы ты поправилась. Ты брала отгулы?

Значит, он не забывал обо мне.

– Я выздоровела довольно быстро, – отвечаю я. – Благодаря твоему апельсину.

Он смеется, хотя с шуткой я переусердствовала. На стол ставят две коричневые бутылки пива. Мы чокаемся и пьем. Пиво холодное, ядреное, восхитительное. Первый глоток спиртного успокаивает нервы, однако лучше его смаковать – пить медленно.

– Ли, где ты выросла? – Стандартный вопрос для первого-второго свидания, но я привыкла быть настороже. Впрочем, сейчас я не вижу вреда в том, чтобы немного рассказать о себе. Джесси не представляет угрозы.

– В северной части штата Нью-Йорк. А в сам Нью-Йорк переехала, когда поступила в университет. Потом там и осталась.

– И открыла свой ресторан, – констатирует он, вспомнив наш последний разговор.

– А ты? – спрашиваю я.