Микель подхватил штору витым шнуром. В дневном свете он смотрелся на фоне окна не менее живописно, чем под луной: стройный, мускулистый, широкоплечий. Но королю было не до эстетики. И он не находил в этом утре ничего доброго.

Лохматый со сна Реми зарылся под одеяло и пробурчал:

– Слишком рано. Задерни шторы и топай отсюда, медвежатина…

Микель подошел к резной кровати красного дерева, точным движением откинул одеяло и отчеканил:

– Это невозможно. Вас ждут дела.

Реми застонал. Кое-как сел в постели. Потер лицо, на котором остались следы от подушки – впрочем, как и от недавних приключений. Прижав к груди одеяло, он сладко зевнул и почесал макушку, отчего волосы еще больше зарядились электричеством и окружили голову сияющим в солнечных лучах ореолом. Чувствуя себя пожеванным сапогом, Реми поднял сонные глаза на Микеля: тот выглядел бодрым и свежим и, похоже, ничуть не переживал из-за ночных событий. Рядом с ним стояла молодая служанка с кувшином воды и прохладным белоснежным полотенцем.

– Сегодня у вас фехтование, верховая езда, пение, танцы, изучение истории рода. – Новоиспеченный шерьер подал Реми руку, но тот проигнорировал помощь и медленно опустил босые ступни на пол. – Ах да, еще учитель риторики просил сказать: раз уж вы проспали сегодняшний урок, он ждет к обеду сочинение о важности дисциплины.

Реми поднялся, демонстративно глядя в сторону, и от души потянулся. Отороченная кружевом ночная рубаха задралась, обнажая ноги.

– Ваше величество?

– Ладно, ладно, понял я, – буркнул он и вытянул перед собой руки. – А теперь заткнись и помоги своему королю переодеться.

Шерьер, казалось, замешкался, но через долю секунды опустился на одно колено, взялся за подол ночной рубахи и осторожно стянул ее с Реми.

Не сказать, чтобы король стеснялся собственного тела. Напротив, ему нравилось выставлять напоказ свои стройные гладкие икры, тонкую талию и изящные запястья. Но в присутствии Микеля хотелось закутаться поплотнее, да еще и забиться в темный угол. Стоит себе там и наверняка про себя отпускает ехидные замечания.

– Отвернись! – рявкнул Реми. Он наскоро умылся и оделся, не дав никому к себе прикоснуться, застегнул мундир на все пуговицы и выскочил за дверь.

Завтрак прошел в глухой тишине.

* * *

Излюбленным оружием этуайских фехтовальщиков была фьютия. Помимо музыкального названия, ее отличал тонкий и длинный четырехгранный клинок.

Изобрел ее один ученый, служивший при дворе короля Базиля Яростного. Базиль славился крутым нравом. Он был беспощаден к врагам, а порой и к приближенным. Во время войны Этуайи с королевством Бардарья он разошелся вконец. Доставалось всем, кто случайно попадал под горячую руку. Базиль рассчитывал на легкую победу, но война затянулась на долгие месяцы. Кроме того, бардарийцы распускали гнусные слухи о трусости этуайской армии в целом и ее предводителя в частности. Это сводило короля с ума. Когда его гнев достиг пика, один из придворных рассудил: отправим к нему наложницу, какую не жаль. Глядишь, она остудит кипящую ярость и смягчит его сердце. Ну а если не выйдет – сама виновата, плохо старалась. Впрочем, тогда король сорвет всю злость на ней, а свита получит передышку.

«Не жаль» оказалось сестру того самого ученого. Опасаясь за ее жизнь, он укрыл девицу в своем кабинете. Когда же за ней пришли, велел передать королю: у него имеется оружие, которое отобьет у врагов охоту воевать раз и навсегда.

Базиль воодушевился, но, когда увидел в руках ученого простую рапиру, рассвирепел пуще прежнего. Недолго думая, он приказал страже схватить и казнить его на месте. Тот не стал послушно ждать смерти, а вышел со своим оружием против трех вооруженных стражников и одержал ошеломительную победу. Все, кому довелось это видеть, оцепенели от ужаса. Особо впечатлительных тошнило по углам, а кое-кто и вовсе лишился чувств. Король же был в полном восторге: на залитом кровью полу лежали три мертвых тела, являя всеобщему обозрению свою внутреннюю анатомию.

Фьютия выглядела довольно тривиально – метровый клинок, округлая гарда. Правда, она была тяжелее рапиры, а ее эфес, снабженный чем-то вроде курка, напоминал рукоять сабли. Новшество заключалось в многочисленных потайных лезвиях. При нажатии на курок они выскакивали из тонких пазов и усеивали клинок сверху донизу, словно крючья, не оставляя врагу ни малейшего шанса выжить. На тренировочные фьютии насаживали тупые наконечники. Однако опасность пораниться сохранялась.

Окончив наставления, учитель дал сигнал к началу боя. Соперники поклонились, направили острия клинков в пол и в знак вызова коснулись шей друг друга. Прозвучал хлопок, и оба мгновенно отпрыгнули на положенное расстояние.

Реми был взвинчен и напряжен еще с ночи, к тому же совсем не выспался. Ничего, сейчас он выплеснет на противника все свое раздражение. Бой длился всего пару минут. Все это время Микель не сводил глаз с мелькания фьютий. Он казался расслабленным. Но Реми, с его чутким вниманием, подметил, что шерьер напряжен как натянутая тетива – хоть стрелу пускай.

Вот только эта наблюдательность стоила королю пропущенного удара. Микель неуловимо ухмыльнулся. Реми взбесился и пошел в наступление. Полностью отдавшись поединку, он провел серию удачных выпадов и вихрем налетел на соперника. Считаные секунды спустя он уже праздновал победу.

– Да вы сегодня в ударе! – похвалил учитель, помогая поверженному подняться на ноги.

Реми отошел в сторону, достал кружевной платок с вышитыми на нем бабочками и принялся небрежно полировать им лезвие своей фьютии. Он усердно делал вид, что Микеля нет в этой комнате и вообще не существует. И тут же против воли быстро глянул на шерьера. Тот недвижно стоял все в той же позе, неотрывно смотрел на него и… улыбался! Ни доли смущения, ни капли уважения, ни грамма почтения. Возмутительно!

– Что-то не так? – Слова сами сорвались с языка. Микель молча пожал плечами, и Реми продолжил: – Ты так внимательно наблюдал. Впечатлен, медвежатина?

Шерьер наконец расслабился, оперся о стену и, небрежно махнув, заявил:

– Не слишком. В академии, где я учился, вы бы не выстояли и минуты.

Реми мигом вскипел. Сжимая фьютию, он подошел к Микелю вплотную, чуть не коснувшись его лба своим, и свободной рукой обхватил его шею.

– И не надейся. Я тебя на колени поставлю, – сквозь зубы процедил он.

Микель оттолкнулся от стены.

– С честью принимаю ваш вызов, – ответил он, и его ладонь легла на шею Реми.

Пахнуло мандаринами. Легкое касание заставило короля вздрогнуть. Он едва удержался от позыва отскочить в сторону.

– Если я одержу победу, отдашь мне свой ключ! – рявкнул он, сбрасывая руку соперника.

Микель невозмутимо достал из ножен фьютию. Проверил, на месте ли защитные наконечники, и спокойно заявил:

– Ну а если выиграю я, вы перестанете называть меня медвежатиной.

– Слово короля!

Они встали друг напротив друга и за пару секунд покончили с необходимыми церемониями. Реми набросился на соперника, как лев. Он яростно рассекал воздух, ловко уворачивался и отбивал все атаки. Однако Микеля это как будто ничуть не тревожило. Он играючи защищался и не стремился нападать. Казалось, для него это не более чем детская забава. Фьютия Реми порхала бабочкой, то и дело выпуская и пряча дополнительные лезвия. Вскоре раздражение от того, что ему не удается даже слегка зацепить Микеля, достигло предела, и он совершил глупейшую ошибку новичка. Шерьер не преминул ей воспользоваться: подцепил крючьями клинок короля и дернул на себя.

Жалобно лязгнув, оружие вырвалось из ладони Реми и немедленно перешло к Микелю. Обе фьютии уперлись в горло короля.

– Ч-черт…

– Полагаю, отныне вы будете звать меня по имени.

Король стащил с себя защитный нагрудник, швырнул его на пол и пошел прочь. На выходе из тренировочного зала он с наслаждением хлопнул дверью – просто потому, что его так и раздирало чем-нибудь грохнуть, и желательно не один раз. Очень скоро сзади послышались решительные шаги: конечно же, Микель потащился за ним.

В душе Реми разрастались и пышно цвели злость, возмущение и обида. Он закрыл глаза и дал волю воображению. Вот он забирается ночью в комнату этого выскочки и утаскивает что-нибудь очень ценное для него – все равно что, – а затем, довольный собой, исчезает. Это сработало: королю удалось успокоиться и сменить угол зрения.

– Это ничего не значит. В финале следующего поединка ты будешь ползать у моих ног и молить о пощаде, – сказал Реми. – Но раз уж тебе так повезло, можешь порадоваться этой маленькой недопобеде. Я перестану звать тебя медвежатиной. Отныне ты индюк. Или павлин. Или ехидна. Позже решу.

Он подал знак стоящим у дверей слугам, вышел в распахнутые ими двери и направился к конюшням.

Микель не стал отвечать. Просто спрятал улыбку и последовал за своим королем.

Их ждал урок верховой езды, который обещал быть весьма занимательным.

Глава 3, в которой принимается обдуманное и взвешенное решение

Уроки верховой езды проходили в обширном лесу за городскими воротами. Он был полон живности и считался личными охотничьими угодьями королевского двора. Реми не любил охоту. То ли дело скакать верхом – отличный способ успокоиться и проветрить голову. Однако на этот раз ему никак не удавалось унять сумятицу в мыслях. Откуда было взяться покою, если Микель держался рядом, сидя в седле так, словно родился наездником.

Надо было срочно что-то предпринять. Иначе раздражение выльется в неприглядный скандал с криками и истерикой – Реми себя хорошо знал. Он повернулся к Микелю и со всей возможной любезностью попросил:

– Будь так добр, принеси мне другое седло. Это слишком жесткое. Где-то там должно быть светло-голубое. – Он неопределенно махнул рукой.

Микель будто что-то заподозрил. Реми напрягся – поверит или нет? – и облегченно выдохнул: шерьер спешился и пошел к привалу, где слуги разбирали седельные сумки. Теперь главное – не терять времени. Как только телохранитель отошел на приличное расстояние, король пришпорил своего солового и помчался во весь опор куда глаза глядят.

Реми остановился только через полчаса, когда решил, что достаточно запутал следы и оторвался от всех. Заросли вокруг сгустились. Ведя коня под уздцы, молодой король раздвинул ближайшие ветки и оказался у реки. За нею возвышался участок стены – увы, не слишком удаленный от места, где находились его сопровождающие.

Река, что текла сквозь город, называлась Бурлявка, и этот ее рукав, выходящий из-под городской стены, облюбовали прачки. Вот и сейчас какая-то хорошенькая девушка полоскала только что выстиранные рубашки. Берег здесь был пологим, вода чистой, а близость крепостных ворот позволяла в случае чего быстро вернуться в город.

День стоял солнечный. Редкие облака стремительно рассеивались, не обещая дождя.

– Здравствуйте! Я не помешаю?

Прачка вздрогнула и резко обернулась, но, увидев, кто ее окликнул, сразу расслабилась и сделала реверанс.

Король спрятал заметную лошадь в кустах, привязал к ближайшему дереву и вернулся на берег. Удивительно, но девушка все еще стояла в поклоне.

– Не волнуйтесь, я просто посижу тут некоторое время, – сказал он. – Работайте.

Девушка смущенно улыбнулась, отчего стала еще милее, и вернулась к своим рубашкам.

Наблюдая за ее ловкими движениями, Реми погрузился в размышления. Солнце приятно разнежило его. Вообще-то ничего такого не случилось. Ну поддался разок этому фанфарону, и что? Порой проиграть тренировочный поединок даже полезно – помогает держать себя в форме. Прямо сейчас надо собраться и с холодной головой решить, как дальше общаться с Микелем, чтобы завладеть ключом.

Рубашки одна за другой отправлялись в глубокую бадью. Было в них что-то знакомое…

– Кажется, я где-то уже видел эти кружева, – пробормотал он себе под нос.

– Ничего удивительного, ведь это блузы вашего величества, – сказала прачка.