Обменявшись рукопожатиями, они сложили все документы в папки, делая это так медленно, словно растягивали резину. Я продолжал сидеть на месте, не поддаваясь панике. Но, настойчивая вибрация, уже в кармане пиджака, начала рвать мою грудную клетку.

– Было приятно познакомиться, Джейкоб. – улыбнулся один из мужчин, открывая перед собой дверь. – До встречи.

В этот момент, когда я почувствовал облегчение, словно сбросил невидимый груз, мир вокруг меня стал ярче и четче. Я глубоко вдохнул, наполняя легкие свежим воздухом, который, казалось, напоминал о том, что все трудности позади. В кафе по-прежнему царила тишина, но теперь она казалась более уютной, как будто сама атмосфера одобряла мой выбор.

Я посмотрел на своих соседей по столикам, которые продолжали заниматься своими делами, не подозревая о том, что в этот момент я переживаю внутреннюю победу. Бариста, с легкой улыбкой на лице, подал очередной заказ, и я заметил, как его движения были уверенными и спокойными, в отличие от напряженности, которая царила в моем сердце всего несколько мгновений назад.

Затем, я почувствовал, как сердце забилось быстрее, а холодный пот выступил на лбу. Казалось, все вокруг растворилось, и осталась только Мия. Я провел рукой по лбу, пытаясь прогнать возникающую волнение, но это было нелегко. Каждый пропущенный звонок был как гвоздь, вбиваемый в мою грудь, напоминанием о том, что она была одной из немногих, кто действительно важен для меня.

Я быстро открыл список пропущенных звонков, при этом в голове прокручивались мысли о том, что могло произойти. Сколько раз я уже проигрывал в своей голове различные сценарии – какой-то из них мог казаться незначительным, но в свете происходящего он становился все более серьезным.

Я набираю номер снова и снова, но в ухе звучат только одинокие гудки, как удары в сердце. Пробовал еще раз и еще раз, но выходил один и тот же результат. Она оставляет звонки без ответа.

– Ты куда? – вылетел следом за мной Кевин. – Что-то с Мией?

– Не знаю. – отвечаю я, садясь в машину. – Позвоню позже.

В этот момент тревога нарастала, как волны, накатывающиеся на берег. Холодная рука сжимала грудь, и я пытался успокоить себя, убеждая, что все в порядке. Но нога, словно сама по себе, давила на педаль газа, предчувствуя что-то плохое.

Каждая секунда тянулась, как вечность, и мысли о Мии не покидали меня. Я представлял, как она могла себя чувствовать, и это добавляло мне беспокойства. В голове крутились образы: ее улыбка, ее смех, и вдруг они сменялись на тени тревоги и неопределенности.

Я понимал, что должен сосредоточиться, но страх за ее безопасность не давал мне покоя. Внутри меня разгорался огонь – желание узнать, что с ней все в порядке, и одновременно страх, что что-то могло пойти не так.

Собравшись с мыслями, я снова взглянул на телефон, готовый сделать все, чтобы восстановить связь с ней. Это был не просто звонок – это была возможность вернуть в свою жизнь ту, кто могла стать моим спасением в этом хаосе.

Она просто занята, Джейкоб. Это точно.

Красные сигналы светофоров теперь лишь цвет. Я не вижу других машин, не слышу гудки и сирены. В моей голове лишь она. Ее образ, голос и беспокойство. Я кусаю пальцы на левой руке, чтобы прийти в себя, но это не помогает.

Я не могу успокоиться.

Когда я добрался до нашей съемной квартиры, сердце колотилось в груди, как будто пыталось вырваться наружу. Я бросил машину на обочине, не обращая внимания на то, что парковочное место было не совсем подходящим. Двигатель продолжал гудеть, но мне было не до этого – паника захлестнула меня, и я не стал даже запирать двери.

Сквозь шум в голове я быстро поднялся по лестнице, пока каждый шаг давался с трудом, как будто ноги были тяжелыми, а воздух вокруг сжимался. Я чувствовал, как холодный пот стекает по спине, и в голове крутились мысли о том, что могло произойти. Открыв дверь, я влетел в квартиру, не обращая внимания на привычный уют, который обычно меня успокаивал.

Внутри царила тишина, и это только усиливало мою тревогу. Я огляделся, искал ее, но везде было пусто. Сердце колотилось, и я закричал ее имя, надеясь, что она ответит. Каждый звук, каждый шорох казался мне значительным, и я ловил себя на мысли, что даже самые незначительные детали могли рассказать о том, что произошло.

Но в ответ молчание. Глубокое и пронзительное, давящее на уши, словно поглощает тебя целиком. Я перестаю слышать шум воды крана из ванной, в которой никого нет. Не слышу тиканье часов и даже собственного дыхания.

Сердце замирает, а ноги пытаются идти дальше. Мой взгляд проходится по комнате, ища хоть что-то, что могло бы объяснить эту удручающую картину. Но я будто потерял зрение. Ничего, кроме пустых стен, которые кажутся теперь враждебными.

– Мия! – кричу я, почти умирая от собственного голоса. – Мия!

К векам подступили слезы, а голос звучал как последние слова умирающего, оставшиеся без ответа.

– Мия! – повторил я, поднимаясь в ее комнату. – Мия!

Когда я осознал, что моя надежда начинает угасать, в груди раздался болезненный щемящий звук, словно сердце пыталось вырваться из груди. Я чувствовал, как тяжесть на душе давит на меня, и каждый вдох давался с трудом. Ноги словно стали ватными, и я едва удерживался на них, чтобы продолжать двигаться вперед.

Внутри меня бушевали эмоции: страх, тревога и безысходность. Я пытался сосредоточиться, но мысли путались, как будто в голове царил хаос. Я не знал, что делать дальше, и это чувство беспомощности только усиливало мою панику.

Врываясь в ее комнату, я чувствовал, как адреналин бурлит в венах, словно я был на грани безумия. Ничто не могло меня остановить – ни страх, ни сомнения. Я готов был разрушить все на своем пути, если это поможет мне понять, что произошло и где она. Свет фонарика на телефоне пронзал темноту, выхватывая из нее детали, которые казались призрачными в этом тревожном свете.

Пустые стены смотрели на меня безучастно, как свидетели моего страха и отчаяния. Я заметил, как на полу раскиданы вещи – ее одежда, неподобранные книги, журналы, забытые среди хаоса. Каждый разбросанный предмет в комнате давал понять, что что-то не так, что здесь царит беспорядок не только внешне, но и внутри. Мое сердце колотится в груди, словно пытается выбраться наружу, чтобы найти ее.

Я хватаю телефон с пола, осторожно переводя свет фонарика на кровать, расположенную прямо по центру. Ноги застывают на месте, и я едва в силах понять, что все это не сон, а суровая реальность, бьющая меня прямо в спину.

– Мия… – шепчу я, задыхаясь от бега. – Моя Мия…

На белоснежных простынях разливается алая кровь, идущая из ее запястья. Она лежит на спине, а руки опущены вдоль стройного тела. Лицо бледное, а глаза закрыты. Я теряю равновесие и падаю с телефоном на пол, роняя его на ковер.

Фонарь, освещающий ее бездыханное тело, выделял каждую деталь: нежные губы, длинные ресницы, мягкие волосы, разлетающиеся по подушке. Но в ней больше нет жизни. Я не чувствую ее тепло. И не слышу ее дыхания.

– Нет… – отрицаю я, реально ползя к ней на коленях. – Нет, Мия…

Едва поднявшись на ноги, я дошел до нее, падая рядом, как сломленный человек. Кровь была буквально повсюду, ееалые потоки растекались по полу, создавая жуткую картину. Но я всеравно продолжал пытаться разбудить ее, тряся за плечи, словно это могло вернуть её к жизни. Мои руки дрожали, а голос срывался на крик отчаяния.

– Пожалуйста… – кричу я, глядя на нее. – Я умоляю, Мия…

Мои ладони обхватывают ее холодные пальцы и притягивают к своему лицу, словно пытаясь передать ей свою жизнь, свою энергию. Кровь моментально покрыла мои щеки, но я, как сумасшедший, пытался оставить на себе как можно больше следов, будто это могло вернуть ее к жизни.

Слезы смешивались с кровью, создавая жуткую картину отчаяния и боли. Я шептал ее имя, надеясь на чудо, на то, что она откроет глаза и вернется ко мне. Внутри меня бушевала буря эмоций – страх, гнев, отчаяние – все смешалось в один невыносимый коктейль. Я не мог поверить, что это происходит, что я теряю ее прямо сейчас, в этот момент. Мир вокруг меня рушился, и я был готов на все, чтобы вернуть ее, чтобы спасти ее.

Я не отрывался от нее даже на секунду, но пальцы сами бессмысленно набрали 911, словно в автоматическом режиме. Слезы лились рекой, заливая лицо и пытаясь заполнить ту пустоту, которая образовалась во мне.

Голос дрожал, когда я пытался объяснить оператору, что произошло, но слова застревали в горле. Внутри меня бушевала буря эмоций – страх, отчаяние, беспомощность. Я чувствовал, как мир вокруг рушится, и единственное, что я мог сделать, это держать ее руку, надеясь на чудо.

– Мия! – продолжал кричать я. – Мия! Проснись! Проснись, черт возьми!

Обхватив ее лицо двумя руками, я пытался поднять ее с кровати, начиная сходить с ума. Ее тело стало намного тяжелее, чем раньше, и больше не поддавалось никаким моим уговорам.

Она мертва.

– Я люблю тебя, слышишь? – покрывал ее щеки поцелуями. – Только умоляю, проснись!

Боль была настолько невыносимой, что проникла в каждую клеточку тела, заставляя дрожать от бессилия. Крепко прижимая к себе Мию, я перестал дышать, чтобы не тратить лишние вдохи.

Острая, нестерпимая рана давила так, что крик сам по себе вырвался из груди, заставляя умереть вместе с ней прямо на этой гребаной кровати. Но я, стойко сижу с ней, в последний раз обнимая ее бездыханное тело.

Она не могла бросить меня.

Глава 6

10 лет назад. Бостон.

Ветры Атлантики несут с собой запах соли и дождя, пока я иду по тихому участку бостонского кладбища, где призрачные тени прошлого накрывали землю, словно покров из слез. Старая высокотравная трава шуршала под ногами, а между могилами листья кружили в хаотичном танце, срываясь с веток и сметая все на своем пути.

Могилы, облезлые и покрытые мхом, словно стражи забытых душ, скучали в своем молчании, пряча завуалированные тайны. Я тут же почувствовал давление тишины – воздух был настолько густым, что казалось, он сжимает грудную клетку и не позволяет отдышаться. Каждая трещина на надгробиях шептала о давно утерянных жизнях, словно каждая из них ждала моего вопроса, чтобы высказать свою историю.

Сомнения и гнетущие мысли о том, что я мог бы сделать иначе, вчетверо увеличивались среди груды холодных камней и мраморных плит. Подобно морскому приливу, чувства обуревали меня, напоминали о том, что ответы на мои терзания не находятся здесь среди мертвых.

Свежая могила Мии стоит передо мной, словно рана на груди, еще не успевшая обрасти мхом и не затянувшаяся скорбью. Земля вокруг едва уплотнилась, и я, не в силах сдержать свой внутренний хаос, медленно опускаюсь на колени, погружаясь в сырой холод, прямо на землю, только что принявшую ее. Каждая частичка этой земли совсем недавно буквально укрыла ее тело, унося в вечность – навсегда.

Деревянный крест, покрытый каплями дождя, выглядит неотъемлемой частью этого горя, и я вижу, как капли стекают по его гладкой поверхности, смешиваясь с моими слезами. Он стоит прямо в центре, как заблудший капитан среди бурь, и я опираюсь на него, в безнадежном поиске утешения. Этот крест – моя последняя надежда на прощение, последний маяк в тумане утраты.

Она все еще не успокоилась. Этот холод, проникающий в каждую клетку моего тела, словно яркий символ утраты, отталкивает меня своей сыростью. Я чувствую, как капли дождя смешиваются с моими слезами, когда глаза наполняются печалью. Руки судорожно касаются свежей могилы, словно пытаясь нащупать связь, которая осталась между нами.

Слова, которые я пришел сказать лишь ей, застревают в горле, как тяжелые камни, мешающие дышать. Я хочу крикнуть, но звук глотается в тишине окружения, а мое сердце бьется в такт с нарастающим чувством безысходности.