– Vos servate, – приказал я, и воины подняли щиты, а также направили копья в сторону быстро разрушающейся баррикады.

Вскоре в проём ворвалась какая-то сломанная колонна, которую использовали как таран, а затем в образовавшееся пространство влетели стрелы, застрявшие в наших щитах.

– Не давайте им войти, – я показал, как лучше занять нам позицию, – Iunge.

В проём и правда могли протиснуться одновременно только два человека, они же первые и умерли, когда их закололи копьями. Враг тем не менее пёр и пёр, пытаясь оттаскивать трупы и раненых, но получалось это плохо, расстояние было мало для нормальной атаки, а мы грамотно распорядились узким пространством. Противник наконец отхлынул, и ненадолго настала тишина, которой мы воспользовались, снова накидав всё, что могли, в виде хлипкой баррикады.

Где-то вдали тягуче заревели боевые рога знакомой всем легионерам мелодией, означающей общую атаку для легионов.

– Воины! – крикнул я в сторону врага. – Передайте жителям города, что, если вы сейчас сдадите зачинщиков мятежа против своего царя, я буду милостив! В противном случае буду считать, что вы все замешаны в этом бунте!

Ответом мне стали четыре стрелы, ударившие в щиты, и больше ничего. Зато ещё через пять минут запахло дымом.

– Эти с…ки хотят нас выкурить! – мгновенно догадался я о причине его появления.

– Хопи, ищите ткань и воду! Всем лечь на пол! – приказал я, и, когда мы, всё ещё прикрытые щитами, стали падать на каменные плиты пола зала, оказалось, что ткани тут нет, но зато есть немного воды в кувшинах и много вина в амфорах.

– Снимайте набедренные повязки, мочите их водой и вином, – приказал я, поскольку другого выхода, собственно, и не было.

Вскоре мы все голые лежали, прикрытые щитами, впереди нас разгорался всё сильнее огонь, и удушливый дым проникал вовнутрь.

– Царь Менхеперра! Выходи, пока не поздно! – раздался крик из-за двери. – Иначе ты задохнёшься!

Пожертвовав одним копьём, я, привстав на одно колено, запустил его на голос. Судя по сдавленным крикам, я в кого-то попал. В ответ полетели стрелы, но из-за огня и дыма лучникам ничего не было видно, так что они даже не поняли, что мы лежим на полу. Десяток стрел ударились в противоположную стену и упали на пол. Дым всё больше заполнял комнату, дышать становилось всё тяжелее, но мы слышали, как звук горнов становился ближе. Видимо, Ментуиуи отправил всех на штурм, не считаясь с потерями, поскольку по-другому они не могли так быстро взять город.

Те, кто лежал ближе к огню и дыму, стали терять сознание от недостатка кислорода, их поливали остатками вина, приводя в чувство, но всем было понятно, что ещё пять минут, и мы здесь просто задохнёмся. Воины посматривали на меня, но я был спокоен. Бросаться в огонь было ещё более глупым делом, оставалось только надеяться на Ментуиуи. И он нас не подвёл. Раздались звуки схватки, и очень быстро послышалось, как на огонь льют воду. Характерные пш-ш-ш стали сладостными звуками для всех нас, и вскоре я услышал взволнованный голос Меримаата.

– Царь! Царь Менхеперра! Его величество жив?!

– Да, – я попытался ответить, но вместо этого закашлялся, в лёгких было полно гари, дышать стало очень тяжело.

– Он жив! Вытаскивайте его скорее! – услышал я голос Ментуиуи, и вскоре нас под руки стали выносить на свежий воздух, давая подышать.

Все как один кашляли, глаза слезились и в общем состояние было очень хреновым, всё же, несмотря на защиту из смоченной водой и вином ткани, дыма мы наглотались порядочно. Мне на голову стали лить воду, я фыркал, вытирал лицо, глаза и одновременно с этим кашлял, едва не выплёвывая лёгкие.

– Всех в лагерь, полный покой и много молока, – приказал я.

Нас тут же всех погрузили на щиты и на них бегом унесли из города. Пока мы проносились по улицам, залитым кровью с кучей трупов везде, я понял, что действительно жителям теперь не поздоровится. Но, в отличие от Абиско, судьба которого до сих пор лежала на моей совести, жителей Гнауи Шема вообще было не жалко. Сегодня я чуть не умер и чётко это понимал. Стоило только Ментуиуи задержаться ещё на десять минут, и из зала они бы выносили сотню трупов.

В лагере воинов определили в отдельные шатры, меня же уложили в собственный, и почти сразу появились взволнованные Меримаат и Бенермерут. Они с кувшинами холодной воды, тряпками и молоком стали суетиться возле меня. Было видно, что оба сильно переживают.

– Не суетитесь вы, словно змеёй укушенные, – взмахнул я рукой и, забрав у них кувшин с молоком, стал пить, сколько мог. Вроде бы оно должно помогать, но я точно не был уверен, одно хуже от этого всё равно не сделается.

Видя, что я не собираюсь умирать, по крайней мере пока, они вытерли испарину с лиц и сели рядом.

– Твоё величество, мы все так испугались за тебя, – признался Бенермерут.

– Смысл? – удивился я, а потом понял. – А ну да, тело Менхеперра бы пострадало. Понял.

Оба кивнули, пугливо посмотрев при этом на вход из шатра.

– Как вы так быстро взяли город? – спросил я о том, что меня волновало больше всего.

– Мы с Меримаатом убили стражу, которая стояла на воротах, – с гордостью сказал мне воспитатель, – и продержались, пока к нам не прибыла подмога.

– Вдвоём? – удивился я, только сейчас обратив внимание, что руки и тела у них в перевязках.

– Я когда-то был очень неплох с копьём, – Бенермерут гордо показал, как накалывает врага на остриё своего воображаемого копья.

– А Меримаат сразил сразу двоих своим кинжалом, – добавил он, заставив парня зардеться от гордости.

Я покачал головой, Усерамон явно был бы недоволен, если бы с его сыном что-то случилось. Но и ругать парня точно не стоило, он всё же спас мне жизнь.

– Молодец Меримаат, – я поощряюще улыбнулся ему, – как поправлюсь, так займусь твоими навыками боя. Не пускать тебя, как оказалось, было неправильно, так что хотя бы потренируем, чтобы ты мог за себя постоять.

Парень от подобного счастья расплылся в широкой улыбке, он всегда был недоволен, что я берегу его от битв, а следовательно, и от воинской славы. По крайней мере, он так думал.

– И тебя благодарю, Бенермерут, – повернулся я к воспитателю, – вы самые близкие люди царю Менхеперра, так что, думаю, награду вам придумаем уже по возвращении. Чтобы она не оказалась слишком мала.

Оба моих спутника переглянулись, но явно выглядели довольными.

– Всё, а пока даёте мне отдохнуть, – выпроводил я их из шатра, – и молоко в следующий раз остудите, а то настолько тёплое, что меня сейчас вырвет.

– Да, твоё величество! – низко поклонились они и ушли от греха подальше, видя, что у меня портится настроение.

А портилось оно оттого, что вспомнил слова того говорливого главы города.

«Сама Хатшепсут или опять кто-то из её прихлебателей? – думал я. – Кто из них решил заключить сделку с городом, обменяв помилование на меня».

Мысли, для чего я им нужен, были разные, но я всё никак не мог понять, зачем им моё освобождение? Ведь явно на свободе от меня были одни проблемы и, наоборот, в их интересах, чтобы меня держали в плену как можно дольше.

«Вот с…и, – мне начало надоедать, что кто-то вечно путается у меня под ногами и ведёт свою игру, – надо будет поговорить с Усерамоном по этому поводу. У него больше опыта в придворных интригах, просто так эту проблему мне не решить самому, нужна помощь более опытного царедворца».

Тут же в голову пришла вторая идея, и я велел позвать Ментуиуи. Когда наконец в городе нашли военачальника и он вернулся в лагерь, прошло больше двух часов, и я едва не задремал. Его приход сбросил с меня сонливость.

– Мой царь, – низко поклонился он.

– Садись, поскольку я лежу, – показал я ему рукой на табурет.

Когда он сел и внимательно на меня посмотрел, прекрасно понимая, что я бы не стал просто так его отзывать из города, а я тем временем продолжил:

– Как там дела?

Он пожал плечами.

– Нашли и связали всех глав города для твоего суда над ними, мой царь.

– Что с городом?

– Его постигнет судьба Абиско, – ответил он, – покушаться на царя, хуже может быть только богохульство.

– Я вот что подумал, – я понизил голос, – запрети воинам жечь город, а текущие пожары потушите. Ну и не лютуйте больше в убийствах, все трупы выбросить в Нил, жителей заставить убрать следы битвы.

– Прошу меня простить, мой царь, но можно мне услышать причины подобной милости? – удивился он.

– Тот урод сказал, что они ещё до нашего нападения на город договорились с царём Хатшепсут, что меня они захватят в плен, а освободят только под гарантии её помилования, – тихо сказал я, – для этого пришлют посланника от неё. Мне очень интересно, что он скажет и что это вообще за договорённости такие странные.

– Да? – у Ментуиуи лицо удивлённо вытянулось, а руки сжались в кулаки.

– Его слова, – покивал я головой, – и я вот думаю, а что, если мы представим всё дело так, что город и правда заманил меня в ловушку и держит взаперти? Мне очень интересно, кто и, главное, зачем договаривается в Фивах обо мне.

Ментуиуи почесал затылок.

– Хотите устроить им представление, мой царь, какое обычно устраивают музыканты? – понял он. – Только если он сначала заедет в лагерь, чтобы узнать, как обстоят дела, нам нужно будет сделать вид, что твоё величество находится в плену.

– Ловишь на лету, – улыбнулся я, – главное, тогда нам захватить Хор Дехмит до его приезда, чтобы оттуда не предупредили о нашем маленьком обмане.

– С этим проблем не будет, мой царь, – улыбнулся он, – эти сыны шакалов, как только над Гнауи Шема появились первые дымы пожаров, прислали парламентёров и слёзно умоляли простить их.

– Что-то мне всё меньше после сегодняшних событий, хочется посещать другие города. Сначала моё слово нарушают собственные люди, сегодня вот покушение. Мне что, сначала всех вырезать, что ли, перед тем как заходить в город? – я с сомнением покачал головой.

– Думаю, несколько показательных казней однозначно заставят многих задуматься, – Ментуиуи кровожадно улыбнулся.

– Тогда ты пока готовь всё для нашего небольшого представления, а я, как приду в себя, встречусь с представителями другого города для принесения клятвы верности.

– Будет выполнено, мой царь, – он низко поклонился, затем поднялся и вышел из шатра, оставляя меня в глубокой задумчивости.

Глава 7

Я не сильно удивился, когда жители Гнауи Шема, которым предложили вариант переизбрать себе новых глав города и поучаствовать в небольшом представлении для посланника царя Хатшепсут, быстро на него согласились, как, впрочем, и на то, что отдадут все свои богатства, а также тысячу мужчин. Выбора у них особо не оставалось, ведь вторым вариантом было то, что их всех оставят без посмертия. Как, я показал слишком наглядно.

При большом скоплении народа, показав рукой на привязанных к столбам клятвопреступников, я всем объяснил, в чём их обвиняю, а также как конкретно они будут наказаны. Вспыхнувшие поленницы дров под ними, щедро политые оливковым маслом, быстро развязали им языки, и крики умирающих ненадолго заполнили городские улицы. Для египтян и покорённых ими нубийцев не подвергнуться мумификации и не иметь физического тела после смерти было сильным ударом, даже страшнее самой смерти. Так что, посмотрев на бледные лица жителей, которые начали понимать, что они тоже могут оказаться сейчас на таких же кострах, я и сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться. Не сомневался при этом никто.