Крест Марии (страница 16)
– Потрясающе! – У Веры Брониславовны аж слёзы на глазах выступили. – Это ты здесь такую красоту связала?
Я скромно кивнула.
– Да, я, конечно, слышала, что ты мастерица ещё та, – восторженно кивнула Вера Брониславовна, чуть задумавшись над своими мыслями. – Но чтобы настолько! Прекрасно, Мария! Спасибо тебе большое! Вот только это слишком шикарный и расточительный подарок, мне, право, неловко…
– Не так много у меня здесь друзей, – сказала я, и от избытка чувств в груди аж комок возник.
Вера Брониславовна и сама расчувствовалась, даже смахнула слезинку, но затем весело сказала, глядя на меня чуть лукавым взглядом:
– Ну, теперь рассказывай!
– Да что тут рассказывать, – пожала плечами я, – привыкаю помаленьку, пытаюсь привыкнуть ко всему этому…
– Нет, ты про Фавна рассказывай! – заговорщицки улыбнулась Вера Брониславовна. – Как ты его! Молодец! Давно надо было, чтобы его кто-то приструнил! Скольким он жизнь попортил здесь. Все женщины очень тебя поддерживают!
– А много здесь женщин? – удивилась я.
– Ну это смотря на каком круге, – ответила Вера Брониславовна, и я зависла.
– А что, здесь ещё есть круги? – ещё больше удивилась я.
– Конечно, ты скоро сама всё узнаешь. Мы с тобой сейчас находимся на самом нижнем, на первом.
– А как попасть на верхние? – заинтересовалась я.
– Здесь всё просто. Тебе нужно выполнять все дерганья рычага. Не пропускать ни одного, это касается третьего. Ну и плюс – вести себя хорошо. Через время, через определенное количество нажатий твой крест поднимется на один уровень выше.
– А чем тот отличается от этого круга? Ну, кроме других узников, – меня аж распирало от избытка эмоций.
– Увеличивается время между дерганьем рычага, – начала перечислять Вера Брониславовна, – увеличивается продолжительность свиданий при стыковках, награды за дерганья рычага намного лучше, еда вкуснее… да много чего. Но так, по мелочам. Хотя ты же уже сама поняла, что теперь наша жизнь как раз из таких мелочей и состоит.
– Да, – кивнула я. От открывающихся передо мной перспектив аж дух захватывало.
– Будь теперь очень осторожна, Мария, – внезапно быстро заговорила Вера Брониславовна, взглянув на замерцавшую лампочку. – Я его хорошо знаю. Он отомстит. И вполне может быть, что и не своими руками. Если ты понимаешь, о чем я…
– Я его не боюсь! – скривилась я.
– Ой ли? А если он, к примеру, ядовитый газ тебе впрыснет или пары ртути? Он на все способен, поверь. И думаю, не зря у нас всех убрали дерево с подоконников и оставили только щель.
– Что мне делать? Пропускать свидания?
– Нет, это для нас единственная радость. Иначе и сойти с ума можно, – покачала головой Вера Брониславовна. – Нет, Мария, тебе надо уходить вверх. На самый верх. Я скоро тоже туда уйду. У нас там, наверху, свое общество уже сложилось. Мы по очереди сюда спускаемся, узнаём новости, обмениваемся товарами, а затем возвращаемся обратно к своим. Так что давай, и ты к нам!
– Я бы с радостью, – вздохнула я.
– В общем, Мария, выполняй всё, как надо, дергай рычаг, не пропускай. Готовься. Мы с Анатолием скоро уйдем вверх. Тебе будет здесь одной скучно, среди этих. Сама же видишь, что за народ тут.
– А Фавн вверх не пойдет?
– Ты еще всего не знаешь, но он наверх стопроцентно не пойдет.
– А почему?
– Потому что…
Но ответа я не услышала – крышка люка захлопнулась.
Глава 10
Моё деревце валялось перевёрнутым набок, ком земли безобразно вывалился, и оттуда торчали голые корни, горшок разбит, а верхушка побега сломана…
Остальные ростки были не тронуты.
Я стою над этим «натюрмортом» и не знаю, что делать. Меня начинает трясти от ужаса. Но главное не это. Главное – не потерять сознание, а то пропущу дёрганье рычага.
* * *
А ведь всё так хорошо начиналось. После разговора с Верой Брониславовной я воспаряла духом. Какая-то новая цель забрезжила передо мной, разгоняя серое, бессмысленно-никчёмное существование.
И цель эта была – подняться наверх. В буквальном смысле этого слова.
И к восхождению наверх я начала готовиться сразу же после того, как захлопнулся мой люк после стыковки. Перво-наперво следовало уяснить для себя раз и навсегда, что общество там, наверху, было отнюдь не простым. Никаких тебе похотливых Фавнов или спившихся Агрономов там не было и быть не могло. А что это значило? Для начала хоть бы и то, что в этом грубом рубище, которое было на мне, появляться там на стыковках не комильфо. Поэтому нужно срочно озадачиться приличной одеждой. Это – раз.
Во-вторых, вещи на обмен. Если Вера Брониславовна упоминала, что спускается сюда для того, чтобы приобрести на обмен новые товары и пополнить инфобазу слухов, то, значит, здесь есть то, чего там, наверху, нету. Следовательно, мне нужно тоже заняться сбором нужных товаров и информации.
И, в-третьих, я должна вызывать интерес к себе, чтобы со мной все хотели общаться. Об этом тоже следовало подумать на досуге и распланировать пути к достижению цели.
И вот я занялась подготовкой. В тот же вечер я достала кусок бархата, который дал Анатолий, и задумалась, как я могу из него соорудить парадную одежду. Кусок был небольшим, размером примерно, как раскрытая книга. Этого бы мне хватило только на верх передней части блузы. Значит, следовало подумать, из чего я могу соорудить спинку, чтобы это не особо бросалось в глаза, и низ блузы. Я решила сделать нечто среднее между жакетом и блузой, ведь больше подходящего материала у меня нету.
Образ изысканной леди никак не вязался с шерстяными штанами, которые я сейчас носила. Да, жуткие лампасы я спорола, но так как сменки у меня не было, и эти штаны я носила постоянно: работала в них, убиралась, стирала, мыла, – то они уже начали терять приличный вид. Носить их ещё можно, и не один год, они были чистыми и опрятными, но на коленках ткань уже начала некрасиво пузыриться, да и у талии они безобразно отдувались. Следовательно, мне нужен приличный низ. Леди в растянутых штанах и в бархатном жакете – это ну такое себе. И, конечно же, мне нужна юбка. Она может быть из любой ткани. А под юбкой я могу оставлять эти штаны – возле люка при стыковке довольно холодно. Да, снизу почти не видно, во что я одета, но это как красивое бельё – ощущение, что оно на женщине, придает совсем другой вид всему облику.
В общем, набросав примерный план действий, я сходила, дёрнула за рычаг, почистила зубы и со спокойной совестью пошла спать.
А утром я обнаружила это. Моё искалеченное деревце!
Выходит, уже второй раз кто-то ходит по моей камере, мимо меня, спящей. И опять я не проснулась, не почуяла. От осознания этого холодный липкий страх моментально накрыл меня с головы до ног. Меня ощутимо затрясло, а во рту и на губах появился резкий металлический привкус.
Я настолько была потрясена, что чуть не пропустила время дергать за рычаг. А потом и за второй.
Страх парализовал меня, я двигалась механически, словно кукла. И осознала я это, когда кормильня звякнула. Я подошла, а еду не взяла. Тупо стояла и смотрела. Через некоторое время люк окошка захлопнулся, еда исчезла, а я так и продолжала стоять и смотреть на стену.
Досадно. Да, один раз прием пищи не страшно и пропустить. Не смертельно. Но, во-первых, мои тюремщики могут подумать, что я не голодная, и перевести меня на усеченный паек. А мне этого совсем не надо.
Поэтому я заставила себя пошевелиться, подошла к трубе с водой, разделась и долго-долго стояла под струями тёплой воды, то заходя, то чуть отстраняясь, пока не замёрзла. Вода немного привела меня в чувство. Я вернулась обратно к моему «садику». Деревце «айва» так и продолжало валяться сломанным.
Вот я дура! Мысленно обругав себя, я принялась хлопотать. Хотелось спасти его. Я аккуратно всё осмотрела – корни остались неповреждёнными (уже хорошо). Горшка у меня больше не было, значит, надо заменить его чем-то. Временно соорудила подобие конверта из остатков клеёнки, досыпала туда немного компоста, который я ранее подготовила для отсадки ростков, и посадила деревце обратно. Напоследок полила.
Теперь остаётся ждать и надеяться, что оно выживет.
– Ну, пожалуйста! – попросила я.
В принципе, пострадал только горшок и сломана верхушка. Её я аккуратно отделила, набрала в одну из пустых бутылок воды и поставила её в бутылку, как в вазу. Надеюсь, оно пустит корни, и я тогда посажу его в землю.
Закончив с садоводческими хлопотами, я тщательно вымыла руки и задумалась.
А подумать было над чем.
Ведь что получается: мало того, что кто-то ходит по моей келье, пока я сплю (уже второй раз), и я оба раза не проснулась и не почуяла, так вдобавок этот кто-то разбил мой горшок и сломал моё деревце. То есть либо он настолько торопился (или неуклюжий), что не заметил, либо ему всё равно, что я об этом подумаю, либо он сознательно хотел напугать меня. А, может, это знак? Предупреждение?
А о чём? Что здесь нельзя выращивать зелень? В Уставе моего креста об этом ни слова не сказано (да и Устава, если честно, нету). А раз официального запрета нет, значит, можно.
От абсурдности ситуации и нелепости моих рассуждений я невесело рассмеялась.
Что из этого следует?
А то, что я должна позаботиться о собственной безопасности. Сегодня же надо перебраться спать в ту маленькую комнатку-чуланчик, где спала моя предшественница (может, потому она и спала именно так, что только там было безопасно?).
Решено – перебираюсь туда!
А для этого нужно там всё тщательно вымыть и отскрести. Не хватало ещё какую-то заразу подхватить.
Остаток дня я отмывала чуланчик и не успокоилась, пока не отчистила там всё до скрипа.
Методом проб и ошибок я отыскала всё-таки устройство, которое отпирает и запирает дверь изнутри. Всё, теперь я могла там ночевать и не бояться незваных гостей.
Спать легла рано, сразу после того, как дёрнула за рычаг.
До этого я здесь всё вымыла, выдраила. Затем перенесла постель, перестелила кровать.
Вошла внутрь и закрыла дверь.
Ну вот и всё, можно теперь спать.
Я разделась и легла.
Надеюсь, я не просплю время, когда нужно дёргать за рычаг?
Я уютным клубочком зарылась в одеялко и закрыла глаза. Сон не шел.
Не знаю, почему.
Я ворочалась туда и сюда, считала овец, автомобили и даже бабочек.
Сон не шел.
Возможно, потому что я уже привыкла в бункере засыпать при свете. Свет для меня в кресте означал «безопасность, тепло, еда». А здесь было темно. Более того, мне стало казаться, что мне тут не хватает воздуха. Я банально стала задыхаться. Возможно, от этого, от нехватки кислорода, мне послышались шаги за стеной, словно кто-то ходил по моей камере.
Ужас. Дикий липкий ужас сковал мои члены. Страх парализовал меня так, что я лежала, задыхаясь, и ничего не могла сделать.
Не знаю, сколько так продолжалось. В какой-то момент я пришла в себя и рывком вырвалась из этого зыбкого состояния полусна-полубодрствования. Сбросив с себя сонную одурь, я выскочила из чулана и бросилась к рычагу. Успела!
Мамочки, я успела!
Дёрнув за рычаг, я всё дышала, дышала и не могла надышаться.
Сердце колотилось, как ненормальное, громко бухало где-то в районе горла.
Нет, больше никаких экспериментов! Пусть меня лучше прибьют во сне, но ещё одну ночь в этом чулане я уж точно не перенесу. Не представляю, как мои предшественницы там спали.
Хотя, может быть, у меня начинает развиваться клаустрофобия?
Как бы там ни было, я перенесла постель обратно на топчан.
После «сна» в чулане я была вся разбитая и несобранная. В таком состоянии ни вязать носки, ни заниматься бытовыми делами я физически не могла. Читать тоже не могла – мысли копошились в черепной коробке и разбегались. В общем, моё состояние можно охарактеризовать как несобранность и вялость.
Поэтому я решила продолжать готовиться к «восхождению» наверх.