Крест Марии (страница 24)
– А это вам! – сказала я и сунула радикулитный пояс в щель для обмена. – Тоже подарок!
– Это что… это – мне? – на старика было больно смотреть, столько неверия и детской непосредственной радости было у него в глазах, что я еле сдержалась, чтобы не пустить слезу от умиления.
– Конечно! – без всяких угрызений совести соврала я. – Я, как только вас увидела, сразу поняла, что вам нужно это. И связала вам. Это…
– Это же пояс от радикулита! – радостно воскликнул старик и тихо добавил: – Спасибо тебе, дочка! Меня зовут дядя Лёня.
Так началась наша странная дружба с этим человеком.
* * *
А для Акимыча я связала ещё один радикулитный пояс. Овечьей шерсти как раз хватило. И носки. Как бонус.
Не знаю, но после той стыковки у меня внутри что-то как перевернулось. Я сейчас знала, что в следующую стыковку дядя Лёня обязательно постарается меня чем-то эдаким удивить. Поэтому раздумывала – связать ему шарф или замахнуться на жилетку? Так-то он был довольно тщедушный, так что я вполне могу связать, примеряя на себя. А ему стопроцентно подойдёт.
А ещё я хотела в следующую стыковку быть в платье из малинового шёлка. Удивить мне хотелось. Но выкройки у меня не было, поэтому я не торопилась. Боялась попортить деликатную ткань.
Я опять начала заниматься: отжимания, прыжки, подтягивания. Правда нож пока не бросала. Пока ещё морально не была готова.
И вязала, вязала.
Когда вяжешь, руки заняты, а мысли в голове так и роятся.
И я постоянно возвращалась к нашей последней и предпоследней стыковкам. С дядей Лёней. Вот как так? Как человек может измениться на сто восемьдесят градусов?
Неужели простое человеческое отношение, обычный поступок по совести – перевернул в нём всё?
О себе я могу сказать так: во-первых, я почувствовала удовольствие, моральное удовлетворение, что доставила человеку такую радость своим простым жестом. Кроме того, вероятно в каждом из нас есть потребность заботиться о ком-то, и чтобы о тебе хоть кто-то, хоть самую малость заботился. И если ты сидишь в бункере, в страшном месте, где впереди нет просвета, нет будущего, где молодость прошла, зрелость проходит, а впереди только горькая одинокая старость – но если где-то рядом есть человек, который хоть иногда думает о тебе и заботится, и ты хоть иногда думаешь о нём и заботишься, то можно перенести любую тяжесть, любой крест. Даже такой.
А вот остальные – у них этого нет. Они живут по одному и тому же сценарию день за днём, дёргают рычаги, едят, спят, иногда общаются при стыковках, обменивают всякий хлам, пытаясь обмануть или нажиться хоть самую малость. И они полностью одиноки. И они знают, что никому не нужны. Возможно, поэтому тот же Щукарь решил вступиться за своего покалеченного товарища. Всё может быть.
Но для меня это не оправдание.
И я всё равно их обоих уничтожу.
Я чуть не пропустила очередной звон, что пора дёргать рычаг. Третий!
Моё сердце пропустило удар.
Третий!
А это значит, что мне может в виде поощрения попасться ещё один лупрос.
И тогда я смогу отомстить! Обоим.
Но! Я не знаю точно – ядовиты ли они? И узнать негде.
Я подхватилась и сбегала дёрнуть. Дёрнула.
Следом послышался звон от кормильни.
Бинго! Поощрительный приз.
Я бросилась со всех ног туда, вытащила бутыль вина, кекс и что-то замотанное в небольшой свёрточек. Бросила всё это на топчан и принялась разрывать кекс!
Есть! Лупрос!
Ещё один. В такой же склянке!
Я смотрела на него через стекло и радостно смеялась.
Теперь осталось провести испытания – ядовитый он или нет? А что, если нет? Запасного варианта у меня тоже нет. А возможность будет у меня всего одна. И я не могу, не имею права её прошляпить!
Что же делать?
Прежде всего мне нужно провести эксперимент с ядом. Где-то в книге по зоологии был очерк с описанием, как собирают яд у змей. Но я не могу сделать так же – банально хотя бы из-за того, что я даже не представляю, есть ли яд у лупросов, или же они, словно жаба-ага, имеют ядовитую поверхность тела?
Я посмотрела на нового лупроса ещё раз – ведёт себя спокойно. Как и его земляк.
Так что же делать?
Может быть, следует поместить их в одну ёмкость? И наблюдать? Может, они, как скорпионы, начнут жалить друг друга?
Ну хорошо, начнут жалить, и кто-то один победит? А мне-то два нужны!
Или второй вариант – не будут жалить друг друга. Но тогда ещё один вопрос: а как мне потом достать одного и не тронуть другого?
А если это мальчик и девочка и они вообще размножаться начнут и через несколько суток у меня здесь будет ферма ядовитых лупросов?
Божечки, столько проблем и что делать – я не знаю. Но то, что нужно экспериментировать, наблюдать и, возможно, спросить у кого-то из других узников – не вызывало сомнений.
Ладно, я решила пока отложить склянку со вторым лупросом.
И тут вдруг я обнаружила, что пока тщетно билась над вопросом о лупросах, мой крест сиганул вверх, и теперь я оказалась на третьем уровне!
На уровне, где летают Щукарь и Фавн…
Чёрт!
Глава 16
И я сделала то, вероятно, о чём потом сильно пожалею. Как в омут с головой.
Но сперва вернулась к себе на топчан, вытащила и поставила на столик банку с насушенными мной сухарями и еще небольшую бутыль с отбитым горлышком, куда я складывала очень мелко порезанные и высушенные кексы. Это чтобы было под рукой.
Далее. Я подтянула к первому рычагу поближе свои зелёные росточки. Расставила их так, чтобы случайно не зацепить. И чтобы тоже под рукой были.
Ну всё, я готова.
Затем я легла спать. Мне нужно было хорошо выспаться.
Ведь дёргать первый рычаг я не собиралась.
И не собиралась дёргать ровно до тех пор, пока не опущусь почти на самое дно.
Да. Вот так.
Я понимала, что отбрасываю себя опять на минуту между дёрганьем, опять бессонное время, опять холод, сырость, нервы. Но я сознательно пошла на это, лишь бы выиграть ещё хоть немного времени. И выяснить, ядовиты ли мои лупросы?
Хотя, вполне возможно, я придумаю ещё какой-то способ убийства.
В общем, время мне нужно в любом случае.
Поэтому я легла, укрылась одеялом и уснула.
Проснулась, как обычно, за минуту до дёрганья рычага. Силой воли заставила себя не дёргать. Мозг посылал тревожные сигналы, мол, беги, дёргай, ты что делаешь?!
Немного повертелась на жёстком топчане, убедила себя, что всё нормально, что так надо. Через время я уснула.
Проснулась от холода.
В моём кресте был адский дубак.
Стуча зубами, я завернулась в одеяло и пошла в сторону рычага.
Дёрнула.
Загорелся свет, полилась слабая струйка теплого воздуха. Подставила руки под тепло. Изо рта вырвалось облачко пара.
А теперь нужно быть начеку. Теперь ближайшие двое суток мне предстоит ад – почти не спать и только дёргать, дёргать, дёргать. Пока не раскачаю время хотя бы часа на два-три.
Да, три оно всяко лучше.
Чтобы не думать о предстоящем кошмаре, я решила отвлечь себя обдумыванием запасного способа убийства. Да. Мне нужен вариант «Б». Обязательно нужен.
И вполне вероятно, что он как раз и может оказаться единственным из всех вариантов.
Я принялась вспоминать о способах убийств. Понятно, что лучше всего выстрелить в голову. Но оружия у меня нету. Нож я бросить не смогу – мешает стекло. Пустить ядовитый газ я тоже не могу, потому что банально не знаю, где взять такое вещество. Кроме того, так поступил со мной Щукарь, он знает этот способ и будет начеку.
Я вспомнила резонансное дело у нас в Цюрихе, которое произошло буквально пару лет назад. Бенджамин тогда все газеты перечитывал, искал любые упоминания прессы. Его дружки, они все прямо помешались на этом, приходили к нам и могли часами сидеть и обсуждать. В общем, суть убийства была в том, что карлик-инвалид убил огромного не то баскетболиста, не то регбиста, точно не помню. А этот карлик, точнее недокарлик, так как он хоть имел рост примерно полтора метра, но у него был большой горб, который совсем сгибал беднягу и вдобавок одна рука была недоразвитой. И вот, если подумать – были ли шансы у него убить здоровенную гору мышц? Да, если бы у него был пистолет или граната, то да. Но в том-то и дело, что оружия у него не было. Вообще. Никакого! И тем не менее он легко убил спортсмена. Приехал к нему, бросил вызов. Предложил проехаться в одно место. Громила посмеялся над ним, но поехал. Карлик привел его в пещеру. Через пару минут громила умер.
Раскрылось всё просто. В этой пещере скапливается угарный газ. Это – страшный яд, от которого люди умирают моментально. Многие думают, что угарный газ имеет запах гари. Это не так. Запах имеют примеси в угарном газе. А в этой пещере примесей не было. Мох, растущий на стенах, – идеальный фильтр для примесей. Угарный газ значительно легче воздуха, поэтому он скапливается только вверху. А внизу – обычный нормальный воздух. Именно поэтому карлик стоял и дышал нормально, а верзила-спортсмен пару раз вдохнул яд, посинел, упал и в судорогах умер.
Мне тогда очень понравилось такое оригинальное убийство. Но, к сожалению, у меня нет угарного газа. Да и как я запущу его в камеру Щукарю?
Так что этот способ, увы, отпадает.
Я вздохнула и пошла дёргать рычаг.
Сидела, ждала время, чтобы дёргать опять и пыталась вспомнить ещё варианты. Вспомнила только, как Мариэтта (это наша с Бенджамином соседка), так вот она рассказывала, что у них в деревне было странное убийство. Невестка подсеяла на грядке с петрушкой другую травку. И ждала. Ждала, пока та вырастет. К её свекрови в гости никто не ходил. Не любили её. Поэтому невестка была уверена, что другие не пострадают. Свекровь съела салатик с петрушкой и умерла. Но перед этим, рассказывала Мариэтта, сильно мучилась! И всё потому, что невестка подсеяла в петрушку цикуту. Идеальный способ убийства. Цикута внешне от петрушки не отличается. На взгляд обычного человека. Если вы не ботаник. Свекровь этой женщины ботаником явно не была.
Я опять дёрнула рычаг и досадливо поморщилась. Лезет в голову ерунда всякая. А ничего толкового так и не придумала. А время-то идёт! И уже буквально через неделю – полторы я поднимусь к ним. Даже если процесс будет чуть дольше, то всё равно скоро мне придётся предстать перед ними. А я не знаю, что делать.
Немного посомневавшись, я обозвала себя нерешительной дурой и принялась готовиться к проведению эксперимента.
Перво-наперво я вытряхнула все сухари из банки на салфетку, насыпала туда совсем немного еды для лупросов, которую передали те, снаружи, для них в мешочках. Еда была похожа на засахарившийся мёд и также пахла мёдом и немного гнилью. В банку я по очереди вытряхнула обоих лупросов из склянок и принялась наблюдать за ними, прерываясь только на то, чтобы дёргать рычаг.
Я решила так. Если они будут вести себя, как скорпионы, и убьют друг друга ядом, я буду опускаться вниз и подниматься до второго уровня ровно до тех пор, пока не раздобуду ещё два экземпляра. Если же останется один, тогда и буду думать. На данный момент решения по результатам этого варианта у меня не было. Если же они начнут размножаться, выброшу в дыру в туалете и буду сочинять новый способ.
Я смотрела, что они будут делать.
Сперва лупросы не проявляли интереса друг к другу. Затем один подлез ближе к еде. Второму это явно не понравилось. Он зашевелил усиками. Первый пошевелил в ответ. Они некоторое время настороженно стояли друг напротив друга и шевелили, шевелили усиками.
Я успела дважды сбегать и дёрнуть рычаг. А они всё стояли и шевелили.
– Ну давайте же, парни! – подбодрила я их. Но они меня явно не услышали, продолжая шевелить усиками.