Я просто сидела и боялась даже пошевелиться. По ощущениям вроде всё было хорошо, никаких посторонних предметов в кровати, ничего необычного во внешности… В общем, моя пакость меня ещё ждала. И проявиться она могла в любой момент до наступления последнего часа перед перводенством. По негласной традиции за час до наступления нового года все розыгрыши прекращались. А всё потому, что как перводенство встретишь, так и весь год сложится. А это уже кощунство – портить весь год. Другое дело сделать пакость ближнему накануне. Последнее ведьминское дело в уходящем году, так сказать. Я и сама грешна, чего уж там.

Так что, вставая с постели, я была готова к чему угодно, но только не к тому, как в итоге завершится для меня этот год…

***

Бал… Да, это действо было грандиозным! Только на бал в честь перводенства ворота Общей Магической Академии распахивались для всех желающих. Ну как для всех, имеется в виду, что пригласить можно было кого-нибудь со стороны. В обычное время защита посторонних на территорию нашей альма-матер не пропускала.

Именно поэтому к перводенскому балу готовились особенно тщательно. Кто знает, кто может забрести…

Вот и я тоже поддалась всеобщему ажиотажу и спустила большую часть накопленных за год денег на самое прекрасное в моей жизни платье. Оно действительно было великолепным! Бронзовое, с ниспадающим лилией подолом до самых носков туфелек, и золотыми вставками. Корсаж обтягивал талию, как вторая кожа, плечи обнимали широкие бретели, а довольно скромное, но всё же имеющее место декольте выгодно подчёркивало всё, что требовалось. И перчатки, золотистые, с кружевом по краю.

В общем, самое лучшее платье в моей жизни. И самое дорогое. Нет, я не бедствовала, стипендия у нас хорошая, а для таких как я, сирот от былого ведьмоуничтожательного режима, ещё и повышенная. Откупиться, короче, король решил. Да только никакие деньги не вернут родных и не заглушат укоренившийся где-то глубоко в душе страх.

Но купленное на эти деньги платье определённо способствовало поднятию настроения. Правда, пока только со стороны. Уж очень я боялась испачкать его или порвать, поэтому с облачением тянула до последнего.

Подруги уже были при полном параде. Медина в перламутрово-кремовом, очень нежном платье была чем-то похожа на невесту. Даже диадему на искусно уложенные волосы нацепила. Аяла красовалась в рубиново-красном, как всегда самая яркая и притягательная не только из нас троих, а, пожалуй, и из всех адепток академии. Что неизменно бесило королеву нашего ведического факультета Матильду. Уверена, именно Мотя Ялке в кровать мышей подсунула.

В общем, девочки были готовы часа за два до начала бала, а я… Я сидела с красивой высокой причёской (всё же Аяла в этом деле талант и мастерица), в кружевных чулках, бархатных золотистых туфельках, с лёгким вечерним макияжем и… в халате.

Моё драгоценное платье покоилось на кровати, разложенное и ожидающее своего триумфа. И да, я любовалась им. Никогда не тяготела ко всему этому, порой и в мятом форменном платье могла из академии выйти. А тут меня как заклинило. Влюбилась я в это платье и всё тут!

– Кара-а-а, ты издеваешься? – в который раз протянула Аяла, поправляя подол своего атласного платья с разрезом до середины бедра.

Там, в этом разрезе, имелась такая хитрая вставка, что и не сразу поймёшь, что это всё ещё платье, а не ножка в нежно-персиковом кружевном чулочке. В общем, Аяла как всегда собиралась свалить всех наповал, оставаясь при этом предельно недоступной.

– Я не издеваюсь, я жду, – проворчала, тоже не в первый раз. – Вот вы сейчас все помнётесь, истреплетесь, а я буду готова как раз к сроку.

– И кто же нас помнёт и истреплет? – приподняла смоляно-чёрную бровь Аяла.

– Я, если не отвяжетесь, – буркнула, покосившись на платье.

– Ну, положим, я и не привязывалась, – пропела Медина, красуясь перед зеркалом.

– Не надо, положишь и помнётся, – хохотнула Аяла.

– Ах, девочки, а вдруг он будет на балу! – пропустив колкость подруги мимо ужей, прижала руки к груди Медина.

– Угу, специально ради тебя наследный принц снизойдёт до нашей банальной академии и заявится с во-о-от такенным букетом роз, – хмыкнула вредная Ялка.

– Не злобствуй, – одёрнула я её.

И со вздохом опять уставилась на платье.

Одеваться я взялась только за пятнадцать минут до назначенного срока открытия бала. Коридоры общежития уже почти опустели, большинство адепток убежали в торжественно наряженный главный зал академии. И потому вокруг царила тишина, нарушаемая только пыхтением моих подруг, которые тоже хотели туда, а вместо этого ждали, пока я наряжусь.

Платье я взяла в руки, как самое хрупкое и ценное сокровище. Судорожно вздохнула, ощущая нежнейший шёлк под подрагивающими пальчиками и…

– Ты ещё замуж за него выйди.

Да, Аяла ехидина ещё та.

– Помочь? – предложила миролюбивая Медина.

– Нет! – немного нервно ответила я.

– Не доверяет. Боится, уведёшь, – хохотнула Ялка. – Это ж такая драгоценность, просто находка века!

– Завидуй молча, – огрызнулась я, точно зная, что да, Аяла завидует.

Она и сама этим платьем восхищалась безмерно, пока я его не купила…

– Точно! Находка! – стукнула себя по лбу Меди, пока я примерялась к платью. – Совсем забыла. Я же вчера кольцо нашла в оранжерее!

И она побежала к шкафу, чтобы достать, видимо, то самое колечко, из-за которого я вчера так опозорилась перед магом, чей плащ так и висел в том же шкафу. Эх, останется незаконченным делом. Придётся уже в следующем году возвращать, только пока не знаю как…

– Вот! – торжественно объявила Медина, извлекая из кармана шубки то злопамятное колечко.

– Ты бы его не надевала, – отстранённо посоветовала я, сосредоточившись на том, как бы занырнуть в своё волшебное платье, чтобы не помять и не повредить тончайшую ткань.

Медина только фыркнула. Я пожала плечами и поведала то, чего ни Меди, ни Яла не заметили по причине отсутствия опыта:

– Это артефакт. Кто знает, какие у него свойства. Не рискуй.

Медина вздёрнула бровь, Аяла скептически фыркнула. Да, мы, ведьмы, о магических артефактах и амулетах мало что знаем. Нам и преподают только теорию, потому что это совершенно иная, чуждая нам энергия. Но я в своё время сталкивалась не с одним защитным или отводящим глаз амулетом, да и артефакты маме порой достать получалось. Только благодаря этому нам и удавалось скрываться от погони несколько лет. Но… в результате и артефакты не помогли.

Подругам о тех временах я не рассказывала, больно вспоминать было, а сами они в душу не лезли. Потому и не могли знать, что у меня некоторый опыт в отношении артефактов имеется.

Меди пожала плечами и… водрузила колечко на безымянный пальчик левой руки. Я только и успела крикнуть «Стой!», протянув к ней руку. Но было уже поздно, Медина любовалась переливами в ярком свете вечернего магического освещения продолговатого изумрудно-зелёного камня в золотом обрамлении.

И ничего не произошло! Ни-че-го! Совершенно. Опять показалось? М-да, что-то у меня нервы в последнее время расшалились. То ведьмоборца вдруг почувствовала в том, кто им не являлся, то вот это колечко за артефакт приняла.

– Красота-а-а! – протянула Медина.

– А колечко-то недешёвое, – заметила Аяла.

У неё на это глаз намётан был. Яла из вполне небедной семьи, а в последние годы её мать и вовсе заняла довольно высокий пост в ведическом сообществе, так что наша язвительная подруга недостатка в украшениях не имела, хотя и носила их неохотно. Ведьмы вообще на побрякушки не падки.

Я облегчённо выдохнула, порадовавшись, что кольцо оказалось безобидным, скинула халат и начала осторожно надевать платье через голову. Там скрытые застёжки на спине и такая узкая талия, что только через голову и можно надеть.

И тут как грохнет что-то! Как загудит! Я так и замерла с задранными вверх руками, с перепугу дернувшись и напрочь застряв в узком поясе платья. И не пошевелиться же! Чуть потянешь и ткань трещать начинает. Так и стояла посреди комнаты, с платьем на голове, а события стремительно развивались…

Что грохнула выбитая и распахнувшаяся дверь, я поняла сразу. А загудела чистая природная сила, которую мои соседки с перепугу призывать начали. Загудела и тут же стихла, безжалостно подавленная чьим-то волевым усилием.

Потом я услышала стремительные шаги, слаженный испуганный выдох девчонок и произнесённое злым, отчего-то показавшимся смутно знакомым голосом:

– Хм, что ж, я предупреждал. Теперь это не моя забота.

Опять шаги, треск, будто щепки ломают, хлопок двери и тишина…

Я постояла, прислушиваясь. Тихо было так, будто вымерли все.

– Девочки-и-и… – позвала нерешительно, беспомощно болтая задранными над головой руками. – Вы там живы?

– И что это было? – вместо ответа спросила Аяла.

– Кажется, я уже не хочу на бал, – едва не плача промямлила впечатлительная Медина.

– Отставить слёзы! Макияж испортишь, – прикрикнула на неё Яла. – И твой принц тогда в тебя не влюбится.

– Девочки, помогите, а, – жалобно попросила я. – Только осторожно.

Мне помогли. Аяла подошла и рывком натянула на меня платье. Послышался жалобный треск, но ткань выстояла.

Я с облегчением опустила руки, растерянно осмотрелась и спросила:

– А что произошло-то?

– Ты с кем спуталась, гулёна?! – вместо ответа заорала на меня Ялка.

– Я? – спросила удивлённо.

И тут грянула музыка, бал начался.

– Опаздываем! – заголосили девчонки в один голос.

И меня вытолкали из комнаты, на ходу застёгивая платье на спине. Крючки там были меленькие и много, штук тридцать, наверное. А на ходу их застёгивать вдвойне неудобно, особенно когда мы по лестнице спускались. Любопытство грызло, как оголодавший зимой волк, но слыша недовольное пыхтение Аялы, я прикусила язык, а то ж бросит меня не дозастёгнутой. С неё станется!

Последний крючок Яла застегнула уже в тот момент, когда мы входили в зал…

Вот прямо так и шагнули в наполненный нарядными адептами, преподавателями и приглашёнными гостями зал – я впереди, чуть отстаёт отчего-то нервно теребящая палец с надетым на него найденным кольцом Медина и Аяла у меня за спиной, застёгивающая последний крючок.

Музыка гремит, стоит гул радостных голосов, и тут входим мы – и на зал опускается тишина. Даже зачарованные музыкальные инструменты замерли, отчего-то утратив связь с руководящим ими уважаемым профессором магии звука Идиллианом Звонсом.

И все смотрят на нас. Абсолютно все. Даже вечная тараторка госпожа Ларчик, наша библиотекарша, обернулась и умолкла на полуслове с приоткрытым ртом, запоздало прекратив донимать окружающих своей болтовнёй.

И в этой абсолютной, явно шокированной тишине, рёвом дикого дракона в брачный период прозвучало рокочущее от декана ведического факультета:

– Адептка Черн! Вон!

Я ошарашенно посмотрела на декана Напинаю Вреж, миловидную ведьму средних лет, которая вообще редко голос повышает, это её нужно очень довести и… неосознанно отступила, лихорадочно соображая, что успела такого натворить, что Вреж так орёт?

И тут охнула Аяла, выступила вперёд Медина, растравляя свои широкие юбки… будто прикрывая меня. Опуская взгляд, я уже чувствовала, что произошло нечто ужасное и непоправимое.

Моя пакость настигла меня…

Слёзы стыда навернулись на глаза одновременно с первыми смешками, раздавшимися из зала. За спиной, в коридоре кто-то присвистнул и заулюлюкал.

А я стояла, опустив голову, отчаянно смаргивая слёзы, и не могла пошевелиться. Просто в ступор впала, как приросла к полу. Моё платье…

Моё прекрасное, невероятное, самое первое по-настоящему бальное платье… Его не было! Был обнимающий стан лиф, были бретели, были золотые вставки на корсаже, и даже перчатки тоже были. А подола не было!

Все, абсолютно все – адепты, преподаватели, посторонние приглашённые, все увидели меня вот в этой верхней части платья и… кружевных чулках. И да, в бархатных золотистых туфельках на каблучке.

– А бельишко-то тоже кружевное, – послышалось откуда-то сбоку.