Как вы думаете, мог бы настать в жизни Ромео и Джульетты момент, когда бы он произнес эти слова? Сдается мне, что Монтекки и Капулетти выбрали неверную стратегию, пытаясь препятствовать молодым в их любви. Когда мне что-то запрещают, я хочу этого только сильнее. Логичнее было бы позволить им быть вместе и посмотреть, что из этого выйдет. Ведь разорвать отношения намного проще, чем сохранить. Ведь рано или поздно, когда волны страсти схлынут, у каждого в голове возникнет вопрос: а она ли та единственная? А кто там вообще еще есть в этом «Тиндере»? Вот, кстати, и еще более жесткий вариант современной неслучившейся драмы.

Они должны были бы найти друг друга в приложении и просто свайпнуть вправо. Пролистать пальцами случайную встречу, случайную искру в глазах, которой не суждено было бы перерасти в огонь любви.

– А как тебя там? Джульетта. Хочешь, может, латте на кокосовом молоке, а потом пойдем ко мне и займемся любовью?

– Не хочу тебя огорчать, но я не люблю кокосовое молоко. Давай на миндальном. А в остальном, почему нет…

И они бы вообще не заметили, что есть Джульетта и есть Ромео. Они бы были друг для друга просто чашками кофе, с написанными на них именами. Ну так вот, вернемся к моей истории. Я встретил свою возлюбленную, которая, как любая современная Джульетта, оказалась не без греха.

А теперь обо всем по порядку.

Мы встретились в Минске в парке на площади Свободы. И полчаса сидели, просто держась за руки, и молчали. Вы можете представить мое наслаждение, когда за долгое время ты впервые понимаешь, что тебе не нужно говорить. И это ок. Какими бы вы ни были, пофиг. Главное, что друг для друга вы нормальные, а как видят вас остальные? Да я и сам иногда вижу их как будто с коробками на головах – сэд фейсами, – грустные смайлики, ищущие во мгле свое счастье. Кто бы его нашел? Вы встречали таких? Нет, я не про успешный успех в социальных сетях, а реально? Так если бы вы встретили меня на скамейке с Ланой, поверьте, вы бы встретили этого самого счастливого человека, пусть и счастливого только на долю секунды.

Скажу честно, я мечтал именно о ней. О такой, как она, – безумной, непредсказуемой и такой, что от ее прикосновения по телу молнии бегают. И вот я уже чувствую, что готов поцеловать ее и розовые фламинго во мне распахнули крылья, готовые взлететь к ванильному небу. Сейчас из сердца моего польются стихи и строчки моего будущего романа… чувствую, ее губы уже близко… и в этот раз уж точно все случится…

Стоп-стоп-стоп. А как я тут вообще оказался? В Минске? Давайте отмотаем немного назад. Сейчас, пару сек. Постараюсь вспомнить.

Итак, я стою на трассе где-то под Гродно, стряхиваю с груди крекерные крошки. Ночь. Вдалеке ухает сова, и мимо на бешеной скорости пролетают машины. Мне кажется, что я космонавт, которого выбросило на орбиту, и он машет рукой пролетающим мимо кораблям. Но за штурвалами люди из других вселенных, других миров, которые живут в сетке координат, где нет астронавта Леннона. Где нет… этой мистической фразы: «Пусть будет так». Они просто едут из пункта А в пункт Б. Ну не козлы ли?

Я пишу Лане в мессенджер:

«Я почти тут»

«Ты что, с ума сошел, сейчас ночь. Ты на поезде хотя бы?»

Я ей отвечаю: «А ты крекеры любишь? Я забыл тебе рассказать про то, как попал в крекерные зыбучие пески, с тобой такое бывало?»

«При чем тут крекеры?»

«Да и я тебе о том же, история совсем не о крекерах».

И тут на дороге тормозит старенькая «шкода-октавия» начала двухтысячных. За рулем сидит женщина лет тридцати пяти.

– Тебе куда?

– Мне вперед по трассе, я птица вольная, куда подбросите, дотуда и доеду, – говорю я, а сам-то знаю, что тут прямая дорога до Минска, без вариантов. И еще так дышу в руки, чтобы показать, что мне бы и согреться не помешало.

Вы слышали, что у автостопщиков есть такой миф, будто женщины никогда не останавливаются на трассе. Но со мной все иначе. И это не потому, что я выгляжу как голливудский актер. Выгляжу я достаточно страшно для вечерней дороги: старый зеленый вельветовый бомбер, немытые сальные волосы, рюкзак. Как беглец из какой-нибудь из окрестных тюрем, отсидевший по малолетке за то, что украл бутылку кефира из «Пятерочки».

– Залезай, птица, – говорит она. – Прокачу.

И что? Я, конечно, забираюсь на переднее сиденье, машина резко трогается с места, оставляя в ночной мгле лишь пыль. И тут я понимаю, что за рулем блондинка. Она кладет руку мне на колено и говорит, что я чем-то похож на Дон Кихота. И как она догадалась. Потом мы притормаживаем на залитой лунным светом поляне… Я спрашиваю ее: «Дульсинея, неужели это ты?«Она говорит: «Да, я так ждала тебя, чтобы ты спас меня от страшного дракона». – «О да!» – говорю я, и мы предаемся любви… да, да, да. Так бы могло было быть… но точно не со мной. Женщина и правда остановилась. Но она была совершенно обычной: бежевая куртка, крашенные позапрошлой весной волосы и круглые очки, которые могли бы быть и квадратными, потому что всем все равно. И неразговорчивая, как я. Мы просто ехали молча, а когда я выходил, она протянула мне пакет пирожков с яблоком и сказала, чтобы я хотя бы иногда ел, а то похож на оборвыша-воробышка. Так прям и сказала: «Обсохший, худющий, грязный и взъерошенный. На`, хоть пирожков поклюй». В какую-то секунду мне показалось, что за рулем сидела мама.

– Спасибо, что подвезли, – говорю я.

Так-так, так… сорян, я, кажется, снова немного опережаю события. Нажмем на паузу, давайте еще помотаем нашу историю туда и обратно. Вот я в подвале у отца, тетя, феназепам на языке тает, как льдинка в глазу у Кая… Мама забирает у меня чемодан с бумагами отца и таинственным конвертом, в котором сокрыта тайна его смерти и ответ на то, что я должен найти в своем путешествии.

Я понимаю, что мой мир распадается на части, и проваливаюсь во тьму, кто-то мне там сверху машет соломинкой, мол, держи хватай, пока время еще есть. Все верно? Ничего не опустил? Сложно же бывает без лишних эмоций вспоминать трип, который перевернул твое мировоззрение с ног на голову. Сейчас да, я лучше уже вижу, как все было. Мой крекерный дом рушится, я тону в океане крошек и тяну руки вверх. Я шагаю во тьму и оказываюсь у себя в комнате.

Письмо в будущее

Ох ты ж блядь! Как-то так, я помню, проснулся среди ночи. Вверху белая штукатурка и темно-серое пятно. В прошлом году потолок протек. И я понимаю, что я дома. У себя, в своей однушке, куда меня переселила мама ровно год назад, когда мне стукнуло восемнадцать.

Помните, чем тогда все закончилось? Мукузани, феназепам. И вот я иду и понимаю, что это не я к Фудзияме иду, а она, сука, на меня наехала и прижимает к земле, и невыносимо от этого. И психотерапевт этот со своим фаллосом: «Это не пистолет – это фаллос, из которого ты не можешь выстрелить», и мать, и все остальные, и так противно от всего, что я решил повеситься. Думаю, по крайней мере, Марк не прав будет в своей теории с пистолетом… да я вообще всем им докажу, что они были не правы. В чем не правы, я, честно, тогда даже и не подумал. Просто бывает это чувство вселенской несправедливости по отношению к тебе. И это чувство – оно как мрак, темнота, смешанная с ватой. И она от головы по всему телу корни пускает и держит тебя так, что не отделаться. И это чувство – оно как грипп или ОРВИ, херово, но потом обязательно лучше становится. Но я тогда этого не понимал, я думал, что это херово навсегда.

Короче, я решил свести счеты с жизнью.

Смастерил себе завязанную бантиком петлю из простыни. Зацепил за люстру. И хорошо, что я пьяный был, потому что сделал все я коряво.

Упал, сорвался и зарыдал. Все сорвалось.

А вы как думаете? Кто бы вам тогда историю рассказал? Знаете, это такой самый дешевый трюк в литературе, когда рассказ, как сейчас, от первого лица и там типа интрига, что героя должен кто-то убить или что-то страшное с ним должно случиться. Рили? А кто тогда это рассказывает? Ну, короче, умора. Даже не знаю, кто такую чушь придумывает. Так вот, я падаю на пол, на колени, рыдаю, сопли льются. И в этот момент вижу конверт.

Тот самый конверт с Гагариным, который я стащил из портфеля моей мамы. Видно, он у меня из кармана выпал. И Гагарин так на меня смотрит и подмигивает. Типа: «Со мной полетишь?»

Я аккуратно вскрываю конверт. Думаю, что сейчас мне откроется какая-то важная тайна про отца. Представьте это чувство: вы вскрыли чемодан с кодом вашего рождения и ждете по меньшей мере ответа на главный вопрос своей жизни, разгадку семейной тайны или чего-то такое, что снова заставит вас поверить в жизнь. И что бы вы думали я там нашел? Рисунки! Да, именно рисунки.

На рисунках изображены кашалоты, разного вида киты. Они нарисованы на картах северных морей. Я совершенно не помню, чтобы их рисовал. Но каким-то шестым чувством понимаю, что это точно мои рисунки. Только ощущаю ком в груди.

И я рыдаю. Вот честно, форменная истерика, и сквозь слезы и всхлипы, как за стеклом, вижу воспоминание. Даже не то чтобы вижу, а чувствую. Я чувствую карандаш в руках. Как чья-то рука медленно водит мою руку. И вместе мы выводим линию, ведем ее неотрывно – так, что в итоге получается тело кашалота.

«Мечты – они как киты, – говорит голос. – Ты не найдешь их ни на одной карте мира. Знаешь почему? Потому что мечты сокрыты в глубокой темной ночи океана. И свет дотянется до них, только когда ты сам на них посмотришь. Вот ты знаешь, о чем ты мечтаешь?»

«Я мечтаю увидеть китов», – отвечаю я.

Под одним из рисунков подпись.

«Дорога к китам. Леня Чижев, 6 лет».

На рисунке в глубине синего моря, в толще воды, изображен синий кит. И над поверхностью – остров, на котором стоят, держась за руки, папа и мама.

Я должен проснуться.

Я должен проснуться.

Я чувствую соленую воду у себя на губах, ветер, кусающий лицо, вздымающиеся волны. И чем выше волна в моем воображении, тем больше решимости во мне.

– Понимаешь, Леннон, твой пистолет – это про то, что ты чего-то не делаешь в жизни. Того, что хочешь именно ты, а не кто-то другой. Вспомни, были ли в твоей жизни желания, которые исходили только от тебя, пусть и самые абсурдные, которые могут быть. Короче говоря, какая у тебя мечта? Если не вспомнишь, поищи те, которые были когда-то давно. О многих из них ты уже и забыл.

Я посмотрел вокруг и увидел голые стены: книжный шкаф из коллекции «Лесквик» ИКЕА, диван с «Авито», книжный шкаф с кучей книг, которые я штудировал на первом курсе, угловой стол, ноутбук с запутавшимися проводами, гитару и коллекцию виниловых пластинок со всей историй рока, включая серф, хард, психоделик, хеви, эмо, пост и все остальное. И пустота. Огромная вселенская пустота. Я как будто ощутил, что моя комната – это маленькая конурка в галактике. И я в этой конурке сижу на привязи. Только знаешь что? Это я сам себя привязал. И чувствую, что будто вышел из своего тела. И что эта вселенная – это и есть я. Большой, всеобъемлющий Леннон. И я беру так аккуратно пальчиками и развязываю маленького Леннона, который там на привязи и сидит. И аккуратно его так щелчком подпинываю. «Иди, – говорю. – Ты свободен». А он сидит смотрит на меня оттуда снизу и рыдает.

Руками я трогаю свое одиночество. Эхолокация

В документах я нашел еще кое-что интересное. Записи звукового ряда: странные линии и закорючки с разметкой в духе нотной грамоты.

И на обратной стороне рукописный текст.