Некоторые драгоценности, которые можно было продать без зазрения совести, потому что они не являлись родовыми, продала сразу после того, как прочла письмо камеристки. Точнее, не так. Я наказала их продать, и Мейта вместе с одной из горничных, оставшихся после отъезда дражайших родственничков, исполнила мою волю. И успели они сделать это до того, как я покинула дом.

Себе я оставила только платиновый кулон с сапфиром, он достался мне от матушки. А драгоценности рода тар Кальнесс упрятала в сейф, который дядя взломать не смог.

Он не смог открыть его после того, как у меня отняли магию. Что наводило только на одну мысль – родственники знали, что со мной сотворят. В этом сомнений не было. А вот когда именно это должно было произойти – для них стало сюрпризом. Иначе ничего ценного у меня бы не осталось.

Конечно, моё решение растрогало всех слуг, что вышли во двор, прощаясь со мной. Я знала, что они остались верными мне и моим предкам, а потому не сомневалась, что в моё отсутствие за домом будет хороший присмотр, и никто чужой в него не войдёт.

А то, что не войдёт – знала наверняка. Как только с моих рук будут убраны браслеты, блокирующие магию, кристаллы в доме вновь заработают, как раньше. Следовательно, моя воля будет исполнена. Я же была настроена решительно – никаких родственников в моём доме и никого из чужих людей.

На место портального перехода я ехала в карете под присмотром двух стражников. Из багажа у меня был один саквояж. Больше я взять не могла, но надеялась, что мне хватит золота, чтобы пусть и не роскошно, но комфортно устроиться в чужой стране.

Ехала и думала о том, что всего этого можно было бы избежать, если бы слуги донесли властям о том, что натворили мои дядя и тётя. Но они дали клятву, испугавшись за мою жизнь.

Десять лет назад, когда они приехали в мой дом, то пытались вести себя как хозяева, коими не могли являться. Опекуны – да, но с ограниченными правами. Хозяйкой оставалась я.

Любому ребёнку не понравится чужая женщина в платьях матери, которая недавно погибла. Любому ребёнку не понравится заявление приезжей нищей тётки, которая, глядя ему в глаза, скажет, что пригрела сиротку из милости. В то время как на самом деле этих двоих и их детей пригрела я!

Я почти ничего не помнила из того времени, но была уверена, что однажды память пробудится, и тогда всё, что происходило в тот год, станет для меня доступным.

В своём длинном письме Мейта написала, что изначально моим опекуном был выбран лорд Акавио, который впоследствии и стал градоначальником. Но позже были найдены мои родственники. И когда у меня спросили, хочу ли я их увидеть, то я, естественно, ответила «да».

Все бы выбрали родственников, а не чужих людей!

Лорда Акавио оставили присматривать за дядюшкой и назначили его временным градоначальником Эримана. До моего совершеннолетия, разумеется.

Больше месяца я, будучи совсем девчонкой, воевала со своими родственниками и даже написала прошение королю, которое Мейта не успела отправить. Случился большой скандал с тётушкой и её дочерью, которая посмела нацепить на себя мой кулон. Тот самый, который я и забрала с собой сегодня, и который тогда ещё не смела надевать.

А итогом всего этого стало моё пограничное обращение… Ещё не до конца пробудившаяся кровь дракона, лишь её первый звоночек…

Вот тогда-то испугались все. Не знаю, чем именно меня пичкали. Я не только утратила память о последних событиях в доме, но даже слегла с горячкой, а после – и с пневмонией.

Ответственность за пробуждение моей крови лежала на плечах родни. И я не знаю, что власти могли сделать с ними в такой ситуации. Я никогда этим не интересовалась, выучив назубок, что пробуждение крови – это очень и очень плохо! Именно так гласили законы Ордара.

Меня наказать не могли. Потому что дети не несли за это ответственность. А вот окружение, которое довело ребёнка до эмоционального срыва, который, в свою очередь, привёл к пробуждению – да, однозначно было бы наказано.

Только с пятнадцати лет нас начинали учить контролировать эмоции, только с пятнадцати показывали необходимые упражнения с магией, позволявшие не переступить черту и не обратиться к тем внутренним ресурсам, которые нельзя трогать.

Да, мы и тогда оставались несовершеннолетними, но уже осознавали, какая ноша лежит на наших плечах. А значит, и могли нести ответ.

И пусть сейчас мне двадцать, и до совершеннолетия ещё два года. Но я, именно я наказана. А им – действительно виновным – не будет ничего. Пока…

И теперь я уже не удивлялась тому, что, заполняя пробелы в памяти после тяжёлой болезни, мне давали ту информацию, которая была выгодна родне. Не изумлялась тому, что слуги принесли клятву о неразглашении. Так они защищали меня, не зная, что со мной-то как раз ничего бы страшного не случилось. Разве только заставили бы выпить какие-нибудь блокирующие зелья.

Вот почему всё воспринималось мною иначе, хоть я и сохранила в сердце и душе какие-то крохи прошлого. Исчезло то первое, настоящее впечатление о том, что творилось в доме, и о том, как на самом деле обращалась со мной дальняя родня. Тётя и дядя стали осторожнее в своих действиях. И тогда же, видимо, началась обработка меня, как будущей невесты Лурана.

Сложная и странная махинация, для которой я пока не могу найти объяснения. Да, на кону были деньги и титул рода. Но было что-то ещё, пока мне недоступное.

Одно хорошо! Пока я жива, ни Нора, ни её муж не смогут хозяйничать на землях рода Этвор – маминых землях. А я не умру! Ни за что!

Карета резко остановилась, и я с трудом удержалась на месте, едва не упав на пол. К счастью, была не в платье, а то могла бы и запутаться в юбках.

Двери распахнулись, и безучастный голос известил, что мы прибыли на место, и мне пора выходить. Помощи мне никто не предложил.

Усмехнувшись, я легко спрыгнула на землю. Ничего… Не деньги и род делают человека человеком, а его поступки. Я не перестану быть леди только оттого, что кто-то так сказал.

Я всё больше убеждалась в том, что мне просто не хватило времени. Если бы я могла сейчас остаться в городе хотя бы на неделю, король точно решил бы в мою пользу. Но…

Время играло против меня. Одно слово лорда Акавио – и меня уничтожат. А потом уже будет поздно доказывать, что это он превысил полномочия.

Никогда раньше я не была в этом месте. Мрачное, похожее на огромный склеп здание, внутри которого и находился портальный пункт.

– Леди Эстель, следуйте за мной.

Голос господина Ривола застал меня врасплох, я всё ещё рассматривала чёрный, как ночь, камень на здании.

– Какая она теперь леди?.. – фыркнул кто-то из стражников. – Преступница. Гнилая кровь!

И сплюнул.

Я не ожидала того, что начальник тюрьмы заступится за меня. Конспирация ведь… По сути, ничего нового сказано не было. Глухой звук удара, а затем – падения тела потрясли меня. Господин Ривол ударил своего подчинённого!

– Настоящая леди не нуждается в оценке солдафона, который не умеет думать мозгами, данными ему от природы. Впрочем, судя по всему, боги тебя обделили! – ледяным тоном отчеканил он и обратился ко мне. – Пойдёмте, леди, пора начать перемещение, а после инициировать процедуру снятия блокираторов.

Я лишь кивнула и направилась следом.

Да, пора… Пора прощаться со счастливым безоблачным детством, иллюзиями о будущем и встречать новую жизнь.

Портальный пункт представлял собой клетку метр на метр и разительно отличался от того, которым я обыкновенно пользовалась во время перемещения в столицу. Это потрясло меня настолько, что я утратила дар речи и поёжилась. Меня вдруг бросило в дрожь. Может, я наконец-то полностью осознала, что дороги назад нет?

Пока я размышляла (а если честно, то находилась в прострации), господин Ривол зачитал приговор. Я не слушала его. Мне вдруг так сильно захотелось остаться! Откуда-то накатила удушливая волна, в груди что-то защемило, и я поняла, что сейчас банально разревусь.

Нет, не дождутся!

Вздёрнув подбородок вверх, медленно вошла в клетку, зная, что сейчас обязательно загорятся портальные камни, а под ногами появится воронка, которая и перенесёт меня… Только вот куда?

Ответить на этот вопрос сразу не смогла. И даже спустя десять минут, когда пыталась отдышаться от грубого переноса. Так я ещё ни разу не перемещалась. Меня словно кто-то зажал в тисках и неохотно, очень медленно выплёвывал из своего металлического нутра.

Впрочем, прохлаждаться мне не дали. Мы всё ещё находились на землях Ордара. Прежде, чем с меня снимут браслеты, я должна буду ступить на нейтральные земли.

Шли в полном молчании. Я смогла лишь немного разглядеть тех, кто окружал меня – маги, хмурые маги, опять маги и несколько стражников. И стена, высокая глухая стена, за которую меня и вели. А впереди – ухабистая дрога и лес, чёрный, непроглядный.

Или мне так казалось?

Боялась ли я когда-нибудь так сильно, как сейчас? Наверное, никогда. Я впервые в жизни оказалась в подобной ситуации.

Тот момент, когда с меня сняли блокираторы, я вряд ли когда-нибудь забуду. Потому что от нахлынувших магических потоков меня скрутило так сильно, что я не выдержала, упала на грязную землю и завыла. Сдержаться просто не представлялось возможным. Да какое там сдержаться! Было такое ощущение, что сначала меня пронзили тысячи острых игл, а затем их резко кто-то выдернул.

– Леди, постарайтесь быть сильной…

Прежде, чем отключиться, я услышала шёпот склонившегося надо мной господина Ривола.

– Через час пути в сторону от границы Вас встретят и помогут.

Больше я не расслышала ничего, новый спазм заставил выгнуться дугой и завыть с утроенной силой. Затем боль достигла пика, милосердно лишая меня сознания.

Я брела по лесной дороге и уговаривала себя не останавливаться. Не знаю, сколько точно провела без сознания, и сколько ещё мне потребовалось времени, чтобы окончательно собраться духом и силами, однако сейчас была беспроглядная ночь. Что, собственно, привело меня к неутешительному выводу – я провела под стеной около двенадцати часов.

Меня бросили, хотя при этом наблюдали издалека, как я валяюсь на земле, чутко следя, не случится ли обращения. Чтобы в случае угрозы с моей стороны – уничтожить.

Доблестный Ордар и его законы… Ненавижу!

Впервые за всю свою жизнь я чувствовала ненависть по отношению к своей родине. Боги, как же я возненавидела этот день! За то, что бросили, за то, что равнодушно наблюдали за тем, как меня корёжит и ломает от принятия магии и пробуждения крови.

Я знала, что скоро что-то должно случиться. С меня ручьём стекал пот, тело буквально горело и тряслось, ноги и руки практически не слушались. Но я упрямо брела вдоль дороги, помня слова господина Ривола, что в часе пути – а в моём случае, наверное, в трёх, а то и в четырёх часах– мне окажут помощь.

Заставляла себя идти даже тогда, когда зрение двоилось, когда сбивалось дыхание, и пот заливал веки.

Я не сдамся! Я – Эстель Этвор тар Кальнесс!

– Вот она! – воскликнул кто-то, когда я всё же решила устроить себе передышку и едва доплелась до большого дерева.

Но даже прислониться к нему не успела. Только проклятый саквояж, с которым не смогла расстаться даже в таком состоянии, бросила к корням дерева.

Меня схватили и резко развернули, словно тряпичную куклу.

Я не могла различить лица. У меня перед глазами всё уже троилось. Мало того, мне везде чудился огонь. Много огня. Он будто бы змеёй извивался перед глазами, окрашивая весь мир в свой ярко-алый цвет.

– Кто Вы? – прохрипела я.

Так странно… Я ведь даже не испугалась. Скорее, обрадовалась, решив в первый момент, что это и есть те, кого мне обещал господин Ривол.

– Смерть твоя! – явно издеваясь, выдохнули мне в лицо. – Прости, детка, ничего личного.

– Смерть? – повторила эхом и тут же согнулась пополам.

Так и не поняла, от чего именно: то ли от удара незнакомца, то ли от очередного опаляющего жаром спазма.

– Ай! Тварь! Жжётся! Крато, она твоя!