– Леди Эстель, да я с Вами пойду! Ни за что не брошу! – горячо воскликнула камеристка, шокировав меня своим заявлением. – Я и герцогинюшке обещала, что ни за что с Вами не расстанусь. Век свой подле Вас доживать стану! Только не прогоняйте уж, леди Эстель!

– Мейта…

– Уж не гоните, леди!.. Понимаю, что здесь Вам никак не остаться. Так я не боюсь! Я за своей леди и в пустыню пойду, и к драконам! Не могу я Вас бросить! Кем хотите буду, только не прогоняйте…

Я даже не заметила, как мы не только вошли в мои покои, но и как меня усадили в кресло. Мейта, удостоверившись, что я расслабилась и не собираюсь вставать, юркнула в ванную, где тотчас включила воду. Я знала, что она добавит хвойный экстракт, взобьёт пену и обязательно выставит шампунь, который я очень любила в детстве. И пусть сейчас я не пользовалась таким, но у нас давно повелось – в минуту сильнейших волнений камеристка возвращала меня в те дни, когда матушка сама купала меня. Мейта словно бы воссоздавала то, что делала моя мама.

И это работало. Я действительно успокаивалась.

Внезапно в голову пришла мысль, которая меня напугала. А так ли отличалась я от толпы, что встречала меня на улице? Я ведь заботу Мейты воспринимала как должное. И когда замуж собиралась, а следовательно, и переезжать, вообще о ней и её судьбе не думала. Полагала, что Мейта останется с родственниками. Так чем же я лучше них?

Дура влюблённая! Всё одним мигом позабыла!

– Ванная готова, леди, – Мейта появилась как нельзя вовремя. – Я приготовлю одежду, а Вы полежите в воде, расслабьтесь.

– Спасибо, – в который раз выдохнула я и последовала за камеристкой.

Не сопротивлялась, когда с меня сняли лохмотья, расплели волосы и уложили так, чтобы я не легла на них, всё-таки они были очень длинными. Я почти и не заметила, как Мейта вышла. Погрузилась в воду и закрыла глаза.

Уже лёжа в пене и вдыхая хвойный аромат, почувствовала, как меня настигла мигрень. Кратковременная, точечная. Сначала я застонала и буквально ушла под воду, но головная боль быстро прошла, а вот на смену ей пришло странное видение.

Вот я стою за тяжёлой портьерой в малой зале. На мне траурное платье. Я стою, не шелохнувшись, не желая, чтобы меня кто-то увидел. Словно бы чего-то жду…

И дожидаюсь.

– О, милый! Теперь это наш дом? – голос тётушки звучит издалека. Он восторженный, в нём угадывается восхищение и что-то ещё, чего я, маленькая я, никак не могу распознать. – Теперь это всё наше?

– Да, любимая. Всё наше.

– Моё! – глухо шепчу я, всё так же стоя в укрытии. – Моё!

– Но эти портьеры я бы переделала. Всё тут переделаю!

Этого оказывается достаточно, чтобы меня вынесло из-за штор.

– Нет! – кричу яростно. – Вы ничего здесь не переделаете!

Я вынырнула из воспоминаний так же стремительно, как и ухнула в них. Отступившая мигрень вернулась с новой силой. Голова раскалывалась, тело била крупная дрожь.

Почему я этого не помнила?

Почему я не помнила того, как приехали мои родственники, и какое впечатление на меня произвела тётушка? Ведь я была готова драться за каждый сантиметр отчего дома! И что же было дальше? Что?

Я тёрла виски, которые болезненно пульсировали, но так и не могла вспомнить до конца того, что произошло в тот день. Всё было как в тумане. Но сомнений в том, что такая некрасивая сцена имела место быть – не оставалось.

И почему именно сейчас память издевалась надо мной? Связано ли это было с тем, что подсыпали в мой бокал три дня назад? Могло ли так быть, что я упрятала неприятные воспоминания вглубь своего сознания, а теперь, потревоженная зельем, они пробуждались? Тогда чего мне ещё ждать? И что было самым странным – я помнила то, как мы жили с папой и мамой, с кем я играла и где гуляла, но первый год жизни вместе с родственниками словно и не существовал никогда. Почему же раньше меня это не тревожило?

Боги, да что со мной происходит?!

Подумать как следует не получилось. Каждая попытка сопровождалась такой яростной болью, что я бросила это тщетное занятие. Мама часто говорила, что всему всегда своё время и место, и что богиня лучше знает, когда нам должна открыться та или иная истина. Вот и я решила отдаться на милость Ильирии, богине времени, надеясь, что когда-нибудь обязательно смогу собрать целостную картинку. К тому же, у меня была Мейта, которую, видимо, давно следовало хорошенько расспросить.

А пока стоило расслабиться и помыться. Тщательно! Когда ещё доведётся нормально искупаться? Ответ на этот вопрос можно было считать риторическим.

Я практически полностью погрузилась в воду, оставив торчать на поверхности только глаза да нос. И с удовольствием отметила, что боль стихает. Постепенно, не сразу, но мигрень утихла, позволяя мне приступить к помывке волос и тела.

Обычно мне помогали Мейта и горничная. Но сейчас я справлялась самостоятельно, как это бывало в Ордарской академии.

Вообще, обо мне нельзя было сказать, что я неженка, которая привыкла к тому, что ей всё подадут, и за неё всё сделают слуги. Но когда я приезжала домой, то становилась практически хрустальной вазой. И мне это нравилось. А почему бы и нет?

Мейта появилась, когда я уже вышла из воды и закуталась в большое тёплое полотенце.

– Что же Вы, леди Эстель? – тут же всплеснула руками камеристка. – Я сейчас Вас искупаю и тщательно промою волосы.

– Не нужно, я уже справилась, Мейта. Лучше накорми меня. В тюрьме с изысками было туго, я бы не отказалась от куска хорошо прожаренного мяса.

– Тогда я Вас одену. И не спорьте, леди, – нахмурилась служанка так, словно я действительно собиралась спорить.

Спустя пятнадцать минут мы спустились в столовую. Меня напрягала темнота, она казалась неродной и неуютной.

– И всё же, Мейта, почему нельзя включить освещение?

– Отчего же нельзя? Только свечи не хотят гореть, а кристаллы перестали работать. Немного легче тем, кто на кухне. Там свечи сами собой не гаснут, да и печь опять же…

– Так происходит, потому что уехал дядя?

– Не совсем. Леди Эстель, Ваша магия под ключ заперта, правильно? Вот и шалит родовое гнездо Вашего батюшки. И будет шалить, пока не почует родную магию. А как почует, коли Вас из дома-то выгоняют?

– Но у дяди ведь тоже есть магия рода тар Кальнесс. Конечно, никакого могущественного колдовства ему не осилить, однако…

– Почём же мне знать, милая?.. Не принимает его земля тар Кальнесс, и всё тут.

– А не потому ли не принимает, что, приехав сюда, они с тётей возомнили себя хозяевами? – глухо спросила я. – Мейта, почему я не помню первый год жизни после приезда родни и смерти родителей? Ты же всегда подле меня была, неужели изменений не заметила?

Камеристка сбилась с шага и шумно выдохнула.

– Не могу я, леди… Не могу, клятву давала. Все мы дали. Все, кто верен Вам оставался, клятву принесли, чтобы рядом остаться и помогать. Простите, леди Эстель, простите!

– Клятву о неразглашении на крови? – тихо уточнила я.

– Да.

Жаль я не видела лица служанки… Но одна идея у меня всё-таки имелась.

– Мейта, вам нельзя рассказывать только мне или вообще никому? Как именно звучала эта клятва?

– Никому, – прошептала женщина. – Жизнью и сердцем, кровью и родом, леди Эстель, что ни единой живой душе…

– Я поняла, – оборвала её признание.

А сама задумалась. Ни единой живой душе… Значит, подслушать разговор, если Мейта, допустим, расскажет историю чашке с чаем, не выйдет. Однако… У меня появилась идея, которая могла сработать. Да что там могла! Она точно сработает!

– Мейта, напиши письмо своей матушке, ты так давно ей не писала. И непременно расскажи ей обо всём, что с тобой происходило за эти годы. А я отправлю письмо, мне всё равно по пути будет.

Уточнять, что мне, вообще-то, в пункт портальных перемещений для преступников, не стала, это и так было понятно. А он, кстати, действительно находился рядом с порталом почтовых отправлений. Мелких почтовых отправлений, таких, в которых вес не превышал сто грамм.

– Спасибо, леди Эстель, я приступлю сразу после того, как провожу Вас на кухню.

И я уже не удивилась тому, что Мейта повела меня не в столовую. Она ведь уже объяснила, что лучшее освещение сейчас именно на кухне.

Любую клятву можно обойти, особенно, если не задавать лишних вопросов. Я знала, что родители Мейты давно мертвы. И пункт о неразглашении ни единой живой душе мы не нарушим. Письмо-то будет обращено к матушке, а не ко мне. Мёртвым уже всё равно, кто и что им говорит. Если это, конечно, не некромант. Что, впрочем, тоже неважно. Мейта не обладала магией. Тот факт, что я его вскрою, ничего не изменит и не принесёт камеристке бед.

Дальше мы шли в молчании. Я думала над тем, что ждёт меня, а Мейта, наверное, думала о том, как много ей придётся написать. В любом случае, сейчас мне хотелось одного – покушать, а позже – немного поспать в кровати. До конца суток оставалось ещё прилично времени, так что я имела на это право.

К тому же, кто его знает, что ждёт меня за пределами Ордара? Вдруг для привала и ночлега не будет времени? Вдруг придётся убегать? Полукровок не любят…

Я вздохнула и сжала локоть Мейты, которая пару секунд назад подставила его мне, так как мы дошли до самого тёмного участка.

– Значит, дядя и тётя не вернутся сюда? – решив, что мысли о будущем лучше оставить на потом, спросила я.

– Пока Вы здесь – сомневаюсь, леди, – не стала лукавить Мейта. – После того, что случилось, по бумажкам они хозяева. Но Вы ж сами знаете, что магия всегда только Вас признавала, да Ваших родителей. Просто Вы не думали, что в поместье всё на магии завязано. Оно и неудивительно. Я вот дышу и не задумываюсь, чем именно, да как. Магия для Вас – что дыхание…

– Ты права, – я поморщилась.

Браслеты на руках не давали забыть о себе ни на секунду. Когда их только надели, я была не в том состоянии, чтобы до конца осознавать произошедшее. Но когда дурман начал покидать моё сознание, ощутила всю давящую мощь украшений на запястьях.

Меня будто бы разделили на множество частей и большую из них заморозили. При этом я могла двигаться, говорить, жить, в конце концов, но понимала, что это совершенно не то, что было раньше. И я даже не представляла, как отреагирует моё тело, когда браслеты снимут… Тем более, ещё и кровь пробуждённая… Эффект наверняка будет впечатляющим. И не факт, что я к такому буду готова.

Вот ведь, опять грустные мысли. Справлюсь, со всем справлюсь!

– Леди Эстель, осторожно, тут порожек, – предупредила Мейта, толкая передо мной дверь.

После полной темноты даже тусклое освещение показалось мне ярчайшим, ослепляющим пламенем. Я зажмурилась на несколько секунд и только потом шагнула на кухню, где витали изумительные запахи жаркого и малинового киселя. Их я учуяла в первую очередь. А потом на меня буквально обрушились все остальные запахи.

Раньше я бы и не подумала, что смогу различить травы и приправы лишь по запаху, не открывая глаз… Интересно, это драконья кровь была виновата? Или просто я так сильно проголодалась?

Глава третья

Прощаться с домом тяжело. Прощаться с местом, которое напоминает о родителях и счастливом детстве – втройне.

Я не могла взять с собой служанку. Я не знала, что ждёт меня впереди. И брать на себя ответственность за жизнь человека, когда и сама в подвешенном положении – было не просто глупо, а губительно. Для каждой из нас.

Кто я сейчас? Как я смогу защитить Мейту, если это потребуется? Даже с магией! Законы ведь никто не отменял. А незнание законов других стран не убережёт меня от наказания.

Я не могла так поступить. Зато могла обеспечить безбедную жизнь ей и другим оставшимся в доме слугам на год вперёд.