Он сумел купить горстку испанских и сицилийских судов, переоборудовал их в приватиров, однако они являлись разве что досадной помехой, но не угрозой. При поимке их рассматривали как пиратов – корабли либо захватывали, либо топили, а экипажи вешали, и имперское правительство даже не утруждало себя объявлением протестов королю Польши.

Однако у короля Казимира были припрятаны в рукаве и другие козыри. Происходившие события крайне беспокоили лордов Адмиралтейства и Торгового флота. Суда уходили из имперских портов – Гавра, Шербура, Ливерпуля, Лондона и других – и пропадали бесследно, от них не оставалось ни слуха ни духа. Они не добирались до портов Новой Англии. И количество таких кораблей заметно превышало то число, которое можно было бы списать на непогоду и пиратство.

Уже это было достаточно плохо, но ситуацию ухудшали слухи, распространявшиеся вдоль берегов Империи. В основном они преувеличивали опасности плавания через Атлантику. Начала распространяться молва о том, что центральная часть океана опасна для плавания – куда опаснее, чем воды у берегов Европы. Насквозь просоленного моряка не пугала непогода; дайте британскому или французскому мореходу надежный корабль, опытного и достойного доверия капитана, и он ринется в пасть любого шторма. Однако злые духи и черная магия – дело совсем другое.

При всем своем желании ученые-исследователи просто не могли обучить простого обывателя всем сложностям и ограничениям современной научной магии. Суеверия, уходящие корнями в глубины тысячелетий, до сих пор владели умами девяноста девяти процентов населения даже в такой развитой и современной цивилизации, как имперская. Как объяснить простонародью, что творить чары способна лишь малая доля людей? Как объяснить, что любого уровня заклинания и заклятья, напечатанные в официальных гримуарах, сколько их ни читай, ничем не помогут тому, у кого нет Таланта? И как объяснить, что даже при наличии Таланта нужно учиться долгие годы для того, чтобы пользоваться им эффективным, предсказуемым и властным образом? Людям твердили это из года в год, но в глубине своих сердец они исповедовали прежние суеверия.

Даже у одного из десяти подозреваемых в обладании черным глазом не было этой способности, однако у магов и священников постоянно выпрашивали средства против сглаза. И одному только Богу ведомо, сколько народа постоянно носили полностью бесполезные медальоны, амулеты и талисманы, отваживающие ведьм, приготовленные лишенными Таланта шарлатанами, не способными заставить заклинания работать. Простонародье всегда страдало от странностей, которые заставляют боязливого человека идти за амулетом к злобной с виду и неопрятной «ведьме», а не к респектабельному дипломированному магу или пользующемуся доверием церкви священнику. В глубине души большинство людей смутно подозревают, что зло могущественней добра, и отвратить его можно только еще большим злом. И никто из них не способен поверить в доказанную учеными истину, утверждающую, что в конечном итоге черная магия вредит скорее самому адепту, чем его жертвам.

Посему несложно было распространить слух о том, что посреди Атлантики обитает некое неведомое зло, и в результате этого все больше и больше моряков начинали уклоняться от службы на кораблях, направлявшихся в Новый Свет. Императорское правительство испытывало полную уверенность в том, что подобные россказни злонамеренно распространяются агентами короля Казимира IX.

Необходимо было сделать две вещи: прекратить исчезновение кораблей и остановить распространение слухов. Милорд маркиз де Шербур перед собственным исчезновением как раз и работал над осуществлением этих задач. Посему чрезвычайно важно знать, в какой мере польские агенты связаны с его исчезновением.

– Вам следует немедленно обратиться к резиденту его величества, – сказал герцог Ричард. – А поскольку во всей истории не исключено применение черной магии, возьмите с собой мастера Шона, инкогнито. Если станет известно о внезапном появлении нашего мага, враги – кем бы они ни оказались – могут затаиться или сделать с де Шербуром что-нибудь нехорошее.

– Я буду действовать с предельной осторожностью, ваше высочество, – заверил герцога лорд Дарси.

***

Поезд, шипя, пыхтя и выдыхая клубы пара, въехал под свод шербурского вокзала, погрузив помещение в густой туман, однако ветер немедленно набросился на дымную пелену и разметал ее в клочья, прежде чем из вагона успел выйти первый пассажир. Прибывшие поплотнее запахивались в пальто и плащи, не торопясь выходить. По земле и перрону мела легкая поземка, но небо оставалось чистым, и невысоко поднявшееся над землей зимнее солнце освещало пейзаж ярким, пусть и холодным, светом.

Перед отъездом из Руана епископ телесонировал в Шербурский замок, так что приехавших ожидала карета – одна из самых современных моделей, на пневматических шинах и пружинных рессорах, с гербом Шербуров на дверях, запряженная двумя парами отличных серых коней. Лакей открыл дверцу, первым в нее поднялся епископ, за ним лорд Дарси и, наконец, коренастый коротышка в одежде благородного слуги благородного джентльмена. Багаж лорда Дарси поставили на решетку наверху кареты, однако камердинер так и не выпустил из крепкой руки свой небольшой дорожный чемоданчик.

Мастер Шон О'Лохлэнн решительно не намеревался даже на мгновение расставаться со своим профессиональным снаряжением. Он и так не был доволен тем, что ему не разрешили воспользоваться привычным, украшенным символами саквояжем, и потратил почти двадцать минут, накладывая защитные заклятья на простой чемодан из черной кожи, на котором настоял лорд Дарси.

Лакей закрыл за ними дверцу, вспрыгнул на облучок, и четверо серых красавцев припустили рысью по улицам Шербура к стоявшему у моря замку на другой стороне города.

Отчасти для того, чтобы отвлечь милорда епископа от размышлений по поводу судьбы его брата, а также для того, чтобы никто не мог их подслушать, лорд Дарси и епископ молчаливо решили ограничить общение вопросами, никак не связанными с предстоящим расследованием. Мастер Шон тихо сидел в сторонке, изо всех сил стараясь сойти за камердинера, в чем немало преуспевал.

Впрочем, в карете разговор почти сразу сошел на нет. Милорд епископ, опустившись на мягкое сиденье, уставился в окно. Мастер Шон прикрыл глаза и откинулся назад, сложив руки на животе. Лорд Дарси, подобно милорду епископу, также смотрел в окно. Он был в Шербуре всего два раза и не знал его улиц так, как следовало бы. Посему знакомство с маршрутом, по которому следовала карета, вполне оправдывало себя.

И только когда они выехали к морю и свернули в сторону башен замка на Рю-де-Мер, лорда Дарси наконец кое-что крайне заинтересовало.

У причалов, по его мнению, стояло слишком много судов, а штабеля товаров в порту явно требовали отправки. И даже количество докеров отнюдь не соответствовало потребностям торговли.

«Матросы боятся “Проклятья Атлантики”», – подумал лорд Дарси. Повсюду стояли кучки мужчин, о чем-то негромко, но довольно раздраженно переговаривавшихся между собой, и он решил, что это моряки, по собственной воле оставшиеся без работы и теперь сожалеющие о собственной трусости. Возможно, они стремятся наняться в порт грузчиками без разрешения Гильдии портовых рабочих.

Согласно портовому обычаю, как ему было известно, матросы считались кандидатами в грузчики, а грузчики – в матросы. Решивший подольше побыть на суше моряк обычно нанимался в докеры; а если докер хотел проветриться, то всегда находил койку на одном из кораблей. Однако если корабельщики не cмогут набрать матросов в нужном количестве, они останутся в порту, и у грузчиков будет меньше работы. И если уж без работы остаются штатные члены лиги докеров, то стоит ли удивляться тому, что Гильдия не сумеет найти рабочие места для перепуганных матросов, собственно, и спровоцировавших этот кризис.

Безработица, в свой черед, обременяла личную казну маркиза Шербурского, поелику, согласно древнему закону, лорд обязан помогать своим людям, когда их семьи попадают в трудное положение. Пока перерасход средств выглядел не слишком опасным, поскольку равномерно распределялся по всей Империи, и согласно тому же закону милорд де Шербур мог обратиться за помощью к герцогу Нормандскому, а его королевское высочество мог, в свой черед, рассчитывать на поддержку его императорского величества Джона IV, короля и императора Англии, Франции, Шотландии, Ирландии, а также Новой Англии и Новой Франции, защитника истинной веры и прочая.

A пополнялась имперская казна доходами всей Империи.

И все же при дальнейшем ухудшении ситуации экономике Империи грозил полный коллапс.

***

Тем не менее, как с облегчением отметил лорд Дарси, работа в порту не прекращалась. Помимо кораблей, отправлявшихся в Средиземноморье и в Африку, находились и суда, набравшие экипаж и готовящиеся к отплытию через всю Атлантику на Северный и Южный континенты Нового Света, то есть в Новую Англию и в Новую Францию.

Возле одного из больших кораблей, называвшегося «Гордость Кале», кипела бурная деятельность. Тюки с товарами под многоголосье приказов грузили на борт корабля. Лорд Дарси разглядел упаковку, полную бочат вина, причем на каждом значилась надпись: «Ордвин Вейн, винодел», а выжженная на них печать чародея давала гарантию того, что вино не скиснет во время морской транспортировки. Вино, насколько знал лорд Дарси, в основном предназначалось для экипажа: по закону каждому моряку полагался эквивалент одной бутылки в день, к тому же вина Нового Света были настолько великолепны, что ввозить туда европейские можно было только себе в убыток.

За этим кораблем тянулась цепочка других, также грузившихся и готовящихся к переходу через Атлантику, так что лорд Дарси с облегчением подумал: «Итак, “Проклятье Атлантики” перепугало не всех мореходов Империи».

«Мы справимся, – думал он. – Справимся, что бы ни делал польский король, мы победим. Как обычно».

Он не думал: «Как и будет всегда».

Империи и общества также смертны, одни умирают, и их тут же сменяют другие. Римская империя пала, уступив место варварским ордам, которые постепенно превратились в феодальное общество, в свой черед с течением времени сделавшееся современным. Конечно, возможно, однажды, подобно Римской империи, рухнет и восьмисотлетняя империя, основанная Генрихом II в двенадцатом веке, однако она просуществовала уже в два раза дольше и не была окружена враждебными ордами варваров, как не обнаруживала и признаков внутренних раздоров, способных ее погубить. Итак, Империя сохраняла стабильность и не останавливалась в своем развитии, только крепла и обновлялась.

Внушительной долей своей стабильности она была обязана дому Плантагенетов – династии, начало которой положил Генрих II после смерти короля Стефана. Старый Генрих сумел привести большую часть Франции под руку английского правительства. Сын его Ричард Львиное Сердце пренебрегал Англией в первое десятилетие своего правления, но потом, чудом избежав смерти при осаде Шалю от посланного арбалетчиком болта, остепенился и правил Империей мудрой головой и твердой рукой. Своих детей у него не было, однако его племянник Артур, сын Джеффри, покойного брата короля Ричарда, заменил ему родного сына. Вместе с дядей Артур бился с коварным принцем Джоном, младшим братом Ричарда, также претендовавшим на престол. После смерти принца Джона в 1216 году Артур остался единственным наследником трона и, похоронив старого Ричарда в 1219 году, взошел на английский престол в возрасте тридцати двух лет. В народных преданиях этого короля Артура часто путали с другим королем Артуром, ранее правившим из Камелота, и не без причины. Этот монарх, которого и по сию пору называют добрым королем Артуром, стал править своей страной в такой же рыцарственной манере – отчасти вдохновленной легендами о древнем правителе бриттов, отчасти следуя собственной внутренней потребности.