Дни, месяцы, годы (страница 6)
Сянь-е крепко спал, когда Слепыш вдруг заворочался под его ногами. Следом в уши полетели голубые камни собачьего лая. Сянь-е рывком сел и услышал наверху тихий крысиный писк, а еще быстрый топот, словно по гребню мчится целый табун крыс. Пес стоял у ограды и лаял. Старик вышел наружу, похлопал Слепыша по голове и велел ему сидеть за оградой, сторожить кукурузу. Еще не рассвело, в бледном, тусклом свете луны слышался едва заметный запах влаги. Сянь-е забрался под навес, сел на корточки лицом к вершине и сразу учуял бордовую крысиную вонь, а с ней в ноздри ударил запах поднятой пыли. Проморгавшись, Сянь-е взглянул на вершину, но увидел на тропе лишь огромную черную тучу, которая во весь опор мчалась на юг. Старик соскочил с лежанки. Испугался, что крысы свернут с тропы и бросятся сюда, к кукурузному стеблю. Спустился вниз, заглянул за ограду – стебелек по-прежнему зеленел, целый и невредимый, Слепыш стоял рядом, и его уши торчали вверх блестящими черными остриями. Чтобы ни звука, сказал Сянь-е, тронув Слепыша за ухо. Иначе крысы вспомнят, что мы здесь. Они знают: где люди – там еда.
Мало-помалу доносившийся с гребня предгрозовой гул стал стихать. Сянь-е погладил пса и осторожно двинулся наверх. Забравшись на гребень, он увидел, как по тропе на юг, сбившись в небольшие стайки, убегают отставшие крысы. Сянь-е смотрел под ноги и не верил своим глазам: спекшаяся в железную корку земля на тропе теперь была покрыта слоем пыли в палец толщиной, так густо усеянным крысиными следами, что на тропе не нашлось бы места даже для кончика иголки.
Сянь-е стоял как громом пораженный.
Стоял, гадая: куда же они бегут?
Наверное, засуха так никогда и не кончится, сказал старик. Иначе разве бы крысы тронулись с места? Не зря же говорят, что крысам бескормица не страшна: пока есть доски да циновки, они выживут, а вот без воды им верная смерть. И если даже крысы бегут с хребта, значит, засуха продлится еще очень долго. Рассуждая сам с собой, Сянь-е направился было к навесу, но тут с севера смутно послышался шум, похожий на стук дождя по земле. Но Сянь-е знал, что это не дождь, а новое крысиное войско. Собравшись с силами, он вскарабкался на скалу над тропой, окинул глазами освещенный луной хребет, и кровь в его жилах застыла. Старик увидел, что по горной тропе к нему несутся уже не крысы, а огромная черная река. Синюшный крысиный писк летел впереди, указывая путь, острый и дикий, словно волчий вой, а следом катился крысиный паводок – вздымаясь и опадая, крысы бежали по тропе, волна за волной, они приближались, и моросливый шорох превращался в застилающий небо шум обложного ливня. Крысы целыми стаями выпрыгивали из строя, словно косяки рыб из воды, и с плеском ныряли обратно. На небе брезжил рассвет, сизый воздух сгущался от крысиной вони, она била в ноздри, мешая дышать. Ладони Сянь-е вспотели. Он знал: если стая повернет в их сторону – пиши пропало, ни ему, ни Слепышу, ни кукурузе тогда несдобровать. Крысы сбесились от голода. А сбесившиеся крысы способны вцепиться человеку и в ухо, и в нос. Сянь-е хотел сбегать к навесу и предупредить Слепыша, чтобы сидел смирно, но было уже поздно. Черная крысиная туча с гулом катилась навстречу, старик поспешно отскочил в сторону и спрятался за софорой (ствол той софоры был едва ли толще его руки). В голове стаи бежали самые крупные крысы с серой блестящей шерстью, размером они были с небольшую кошку или хорька. Сянь-е в жизни не видал таких огромных крыс. Подумал: наверное, это и есть крысиные цари, о которых рассказывали в старину. Он видел, как горят и переливаются их зеленые глаза, крысиные цари неслись вперед, будто рысаки, с каждым прыжком преодолевая по меньшей мере чи