Мгновение ничего не происходило. А потом обветшавший дом заполнился пронзительным истерическим хохотом, эхом прокатившимся по сумрачным коридорам и отразившимся от облезлых стен. По мере того как он приближался, громкость его нарастала – а с ней и звучащее в нём злобное безумие.

Малиса и Дедуля дружно зажали уши руками. Ма и Па ринулись, спотыкаясь о сокровища, к Антипатии-Розе. Налетевший вихрь толкнул их назад, а Малисину сестрёнку сбил с ног. Малютка шлёпнулась, выпустив из рук свою добычу. Половинки шара и часы взмыли над её головой. Зал наполнился затхлым, зловонным, как от нечищеных зубов, душком, и в воздухе проступили очертания призрака, которого Малиса сразу узнала по висящему в холле портрету Подлеца Злобста.

С торжествующим воплем, похожим одновременно на визгливый хохот гиены и рёв обезьяны-ревуна, Подлец выхватил часы из воздуха и, с хлопком проскочив сквозь стену, исчез на глазах у потрясённого семейства.

Где-то в доме гулко пробили часы, вернув ошарашенных Злобстов к действительности. Антипатия-Роза перевернулась на живот и сноровисто поползла к родителям, которые, проваливаясь по колено в драгоценности, неловко заковыляли ей навстречу. Ма подхватила дочурку на руки.

– Бедная ты моя гнилая падалица! – жалостливо прохныкала она, ощупывая малютку.

– Как там её зубки, Ма? – ворчливо осведомился Па. – Целы? Не треснули, не выщербились? – Па возлагал большие надежды на челюсти Антипатии-Розы, рассчитывая, что когда дочурка подрастёт, он сможет с её помощью взламывать сейфы и банковские хранилища. Обломанные клыки угрожали крушением его далеко идущим грабительским планам.

Ма, прищурившись, заглянула в дочуркин ротик.

– Целёхоньки, – сообщила она, к большому облегчению Па. – Даже ничуть не затупились.

Ма и Па кое-как пробрались через заваленный сокровищами зал обратно к двери, где при виде сестры Антипатия-Роза тут же потянула к ней ручки. Малиса приняла сестрёнку у матери.

– Какое гадкое, противное привидение! – сказала Малиса, и Антипатия-Роза энергично закивала в ответ. – Ты не ушиблась? – Малютка замотала головой. – Вот и хорошо, – заключила Малиса. – А всё остальное не так уж важно. – Кроха широко раскрыла рот и указала пальчиком на свои зубки. – Хочешь ещё что-нибудь погрызть? – спросила Малиса. Сестрёнка захихикала, и Малиса закатила глаза. – Вообще-то, я хотела приберечь тебе это на сладкое, – сказала она, доставая из кармана сарафана деревянный башмак. – Но после такого потрясения, думаю, тебе стоит немного утешиться.

Просияв, Антипатия-Роза выхватила башмак из её руки и с довольным хрустом впилась в деревянный каблук.

– Неприятно такое говорить, – процедила Ма с таким видом, словно только что хлебнула прокисшего молока, – но тебе, пожалуй, придётся спуститься в Подмирье и предупредить дядюшку Язву.

Уязвитель Злобст, он же дядюшка Язва, был частным сыщиком Подмирья и абсолютно «славным парнем», что делало его безусловной паршивой овцой в семействе Злобстов, считающих склонность к добрым делам недостойным и даже опасным чудачеством.

– Ма права, – буркнул Па. – Придется тебе попросить его о п-п-п… ох, просто язык не поворачивается произносить такое. Во имя катышков в моём пупке, не вынуждай меня марать язык этим словом!

– Ты хочешь, чтобы я попросила дядюшку Язву о помощи, да, Па? – уточнила Малиса, передавая родителю сестрёнку, которая, энергично работая зубками, уже успела сточить башмак примерно наполовину. Малиса отряхнула сарафан от опилок.

– Тут уж речь идёт не о желаниях, – покачал головой Дедуля. – Подлец снова на свободе со своими карманными часами, так что нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить. Мы ведь все знаем, что случилось, когда Подлец в последний раз баловался со своими пакостными изобретениями. Его необходимо остановить. Поэтому тебе лучше сразу позвать на подмогу Сета.

– Этого жалкого белобрысого добрячка? – бросила Ма, словно плюнув ядом.

– Сет мой лучший друг! – повысила голос Малиса. – И, между прочим, отличный сыщик-любитель.

Лицо Ма перекосилось, словно она с трудом сдерживала рвоту.

– Стыд-то какой, а, Па? – пожаловалась Ма, промокая своё морщинистое декольте увядшим листом шпината. – Конечно, я люблю её – Геката свидетельница, как я люблю нашу старшенькую, – но клянусь Цирцеей: знать, что она водится с этими Вершками… Что мы сделали не так?

Па сокрушённо покачал головой, глядя в пол.

– Разве мы плохо её воспитывали? Разве мало кормили её всякой гнильцой? А я ведь смекнула, что с девочкой что-то не так, уже когда застукала её в ванне с душистой пеной!

– Тут уж ничего не поделаешь, спорынья моя ненаглядная, – вздохнул Па. – Надеюсь, у неё это просто гримасы переходного возраста, но со временем она выправится и начнёт пакостничать как все.

– Эй, что за вздор вы несёте! – вспылил Дедуля. – Да если бы не Малиса, я бы до сих пор томился в колдовской ловушке в Подмирье! И не говорите мне, будто вы не рады иметь такую умницу-дочку, которая обвела вокруг пальца того разбойника, который снимал сливочки с вашего агентства по зафантомливанию!

Вид у Ма и Па был весьма раздражённый, однако они были вынуждены признать, что находчивость и сообразительность Малисы не раз пригождались. Неохотно пробурчав что-то в том смысле, что деятельность Малисы и впрямь порой очень даже полезна, они развернулись и, шаркая, побрели прочь, унося с собой Антипатию-Розу, изглодавшую башмак до размеров кошачьей лапки.

Агентство «Злобстные Привидения» было семейным предприятием Ма и Па и занималось тем, что зафантомливало самые благопристойные дома Верхнего Мира, то есть заселяло их привидениями, нарочно выбирая самых противных и вредных. Верхним назывался мир, населённый живыми людьми; несколько менее живые обитатели Подмирья именовали их Вершками. Семейство Злобстов принадлежало к числу междумирцев – это означало, что они могли видеть мёртвых, говорить с ними и вести всяческие дела. Имея возможность существовать и в Верхнем Мире и в Подмирье, междумирцы обычно выбирали для жительства тот мир, в которым могли заколотить побольше деньжат.

У Малисы и впрямь оказался талант к разгадыванию всяких тайн и головоломок, о чём она и не догадывалась, пока её Дедуля однажды не пропал при самых загадочных обстоятельствах. Тогда Малиса с помощью своих дедуктивных способностей и при содействии дядюшки Язвы и Сета не только отыскала Дедулю, но и сумела разрушить чары, которые удерживали его в плену. С тех пор она стала учиться у своего дяди сыщицкому делу (к большому огорчению родителей), а Сет стал её верным напарником в расследованиях.

– Ладно, пожалуй, мне пора идти, – сказала Малиса Дедуле. – Пока Подлец не перевернул всё Подмирье вверх дном.

– Будь осторожна, Утёночек, – сказал Дедуля, воспаряя к потолку. – И если тебе вдруг понадобится моя помощь – только кликни погромче!

– Спасибо, Дедуля, – сказала Малиса.

Дедулины ноги ещё не успели просочиться сквозь потолок бального зала, а Малиса была уже за порогом фамильного особняка Злобстов и шагала на поиски дядюшки Язвы.

2. Тараканий сок с мякотью – её самый любимый

Когда Малиса вынырнула из тени нависшего над улицей особняка Злобстов, обитатели квартала Блаженства уже вовсю готовились к началу конкурса садоводов, прихорашивая подвесные корзины с цветами и расставляя на лужайках перед домами стрелочки, призванные указать судьям дорогу на задние дворы. Малиса улыбалась и махала прохожим, но ни один из них ей не ответил. Вздохнув, Малиса направилась туда, где жил Сет – на Приветливую улицу.

Сет вместе с папой, торчал в палисаднике, помогая с прополкой грядок.

– Привет, Малиса! – поздоровался с ней Билл. – Увидимся позже на садовом конкурсе в вашем квартале, а? Интересно же посмотреть, как живут эти богатенькие пижоны! Я слышал, участников в этом году полным-полно.

Малиса тут же подумала о резвящихся в розариях слизняках, подсаженных Па.

– Ммм, – неопределённо отозвалась она. – Да, наверное, будет интересно.

Поняв выражение ее лица, Сет сочувствующе шевельнул бровями – он прекрасно знал, что её родители уж точно не упустят случая подстроить ухоженным ноготкам и бархатцам какую-нибудь пакость.

– Можно мне ненадолго похитить у вас Сета? – спросила Малиса.

– Только если ты вернёшь его в целости и сохранности, – смешливо фыркнул Билл.

– Ну па-а-апа! – укоризненно протянул Сет, закатывая глаза.

Друзья немного прошлись дальше по улице. Вокруг по лужайкам и садовым дорожкам носились дети, играя в футбол и в салочки, мамаши болтали на лавочках, укачивая на коленях малышей. Низенькие домики жались друг к другу боками, а теснящиеся вдоль тротуаров машины казались далеко не новыми, однако люди здесь выглядели более счастливыми, чем жители квартала Блаженства. Интересно, подумала Малиса, может, это соседство с её семьёй делает их лица такими кислыми?

– Ну, в чём дело? – нетерпеливо спросил Сет.

– Возможно, нас ожидают неприятности, – не стала тянуть Малиса. – Пока ещё точно не знаю, какого рода, но держи глаза и уши открытыми: ты сразу поймёшь, когда они начнутся. А я должна пойти и предупредить дядюшку Язву.

– Ты что, не можешь толком объяснить, что случилось?

– А ты мне поверишь, если я скажу, что у одного моего предка есть волшебные карманные часы, способные останавливать время, и он собирается воспользоваться ими, чтобы посеять в Подмирье вражду и хаос?

– Конечно, – пожал плечами Сет.

Вот поэтому он и был лучшим другом Малисы. Сет принимал всё странное так же естественно, как другие люди принимают смену дня и ночи. А поскольку Малиса и сама была на девяносто два с половиной процента странной, её это более чем устраивало.

– Отлично, – кивнула Малиса. – Тогда будь начеку. Думаю, мой прапрапрапрапрадядюшка Подлец скорее всего направится в Подмирье, но…

– …с твоими родственниками никогда не угадаешь? – подхватил Сет.

– Вот именно, – согласилась Малиса.

– А как он выглядит? – поинтересовался Сет.

Малиса попыталась восстановить в памяти висящий в холле портрет Подлеца, а также облик привидения, которое она мельком видела в бальном зале.

– У него тёмные сальные волосы и спадающая на лоб сосульками чёлка, – начала она своё описание. – Ну и, само собой, в Верхнем Мире он выглядит полупрозрачным.

– Ясное дело, – кивнул Сет.

– Лицо у него чем-то напоминает хорька, – продолжала Малиса. – Чёрные круглые глазки и клочковатые усы. Такие, знаешь, как у тех, у кого усы не растут, но они старательно их отращивают. А в целом это такой тощий коротышка в камзоле и коротких панталонах. Вроде бриджей.

– Стильный прикид у этих привидений, – пробормотал Сет.

Малиса рассмеялась, закатив глаза.

– Я буду на связи, – пообещала она.

Потом она проводила Сета обратно до его дома, крикнула «Пока!» его папе и зашагала в сторону квартала Блаженства.

Попасть в Подмирье можно было только по личному приглашению – иначе бы Вершки то и дело проваливались в мир мёртвых случайным образом. Но с тех пор как Малиса поступила в ученицы к своему дяде, у неё появился постоянный пропуск. Сунув руку в карман сарафана, она нащупала его плотные острые уголки.

Повернув за угол, Малиса направилась через сквер квартала Блаженства к старому дубу. Его узловатый ствол в основании не уступал толщиной башенкам особняка Злобстов, а широко раскинувшиеся корявые ветки напоминали хватающие воздух артритные пальцы. Малиса вынула из кармана пропуск, надавила большим пальцем на голографическую звёздочку в нижнем углу и стала ждать, радуясь что её соседи так поглощены своими хлопотами. Суетясь как пчёлы, они с показным усердием расправляли бантики на цветущих кустах и украдкой вываливали полные вёдра слизней через ограду общественного сада. Где уж им было заметить, как в стволе старого дуба приоткрылась дверца и из неё выступил скелет в форме мальчишки-лифтёра!

– День добрый, мисс Малиса, – поздоровался он, сгибаясь в низком поклоне.