Владислав Белик: Багровый мускат

Пролог

Нужно было видеть его восхищенные глаза, когда пламя объяло могучее дерево и двух мужчин, привязанных к дубу. Отблеск света мягко ложился на лицо Родиона, обнажая его темные мысли.

Он не мог пошевелиться, настолько происходящее заворожило его. Теперь все будет по-другому, парень заживет нормальной жизнью без забот и тревог.

Когда Родион обливал бензином дерево, он не чувствовал страха, наоборот азарт прошибал его насквозь. Страх – это рудимент человечества, он заставляет делать глупые вещи, однако стоит только отключить в себе этот рубильник, как ради себя, ради своих близких и друзей ты пойдешь на многое, даже не убийство.

Крик доносился до ушей Родиона, однако он не желал помочь мужчинам, не хотел спасать их от неминуемой гибели – парень наслаждался моментом, наблюдая за муками обидчиков.

Еще пару минут и крики утихли, а вместо них воцарился звук трескающейся от жара древесины. Дуб медленно сгорал, обуглившиеся ветки падали на холодную землю и тлели под напором стихии.

Он почувствовал тяжелое прикосновение ладони к его плечу. Дай мне немного времени, подумал парень, однако решил не озвучивать мысли. Родион обернулся, посмотрев на спутника, и пошагал прочь от злосчастного места.

Комната допроса: 09:13

Парень сидел за столом и перебирал цепочку, связывающую между собой браслеты наручников. Когда открылась металлическая дверь, он поднял голову и пристально посмотрел на следователя.

– Меня зовут Илья Волков, – мужчина сел напротив подозреваемого, кинул на стол папку с делом и сложил руки в замок. – Тебя как?

– Родион Разумовский, – ответил парень.

– Молодец, не сопротивляешься, – похвалил его следователь. – Хочу предложить тебе чистосердечное признание. Скажешь, что сожалеешь о своем поступке, извинишься перед семьей убитых и тебе скостят срок.

– Хорошо, – ответил Родион.

– Так просто? – удивился Волков.

– Смысл затягивать? Давайте я подпишу все документы и уйду отсюда. Меня раздражает эта комната.

Следователь смотрел на Родиона и не мог понять, чего он вдруг решил пойти на встречу? Обычно подозреваемые настаивают на своей невиновности, брыкаются и обвиняют в клевете, а тут все так просто…

– Скажи, почему ты решил убить тех двух мужчин?

– Заслужили, – коротко ответил Родион.

– Чем же?

– Какая разница? Есть факт – я убил их, а зачем и почему – мое дело.

– Если ты будешь честен, у меня получиться добиться снижение срока заключения.

– Вы хотите честности? – спросил Родион. – Плевать, какой срок даст мне суд.

Как же тяжело с ним разговаривать, подумал Волков. Тем не менее, молчание Разумовского подстегивало следователя развязать язык парня.

– Ты обвиняешься в убийствах, совершенных на территории Крыма, а сам находишься в Санкт-Петербурге. Зачем ты туда ездил? Решил сбежать от правосудия?

– У меня умерла бабушка, вот и пришлось.

Отлично, лед тронулся.

– Успел на похороны?

– Вам не все равно?

Волков глубоко вздохнул, затем подсел ближе к столу и сказал:

– Нам обоим будет проще, если ты просто будешь отвечать на вопросы.

– Не успел, – сказал Родион.

– Хорошо, – говорил следователь. – Ты можешь мне рассказать о том дне, когда приехал в Крым?

– Какое это имеет отношение к делу?

– Мне нужно понимать, что подтолкнуло тебя на совершение убийств, следовательно – я должен восстановить всю хронологию событий.

– Просто дайте мне документы на подпись, – просил Родион.

– Ладно, скажу тебе прямо. Если у меня не получится тебя разговорить – это сделают заинтересованные люди, понимаешь? Насколько мне известно, в Крыму на тебя точат зуб, – следователь навис над Родионом. – Я хочу помочь тебе, разве не ясно?

– Они могут со мной делать все, что захотят, – сказал парень.

– Давай разговаривать по-другому, – Волков вернулся на место. – Ялтинские следователи требуют доставить не только тебя, но и еще двоих людей. Они считают, что семья Лаповых, а именно: Леонид и Виктория, причастны к сожжению тех мужчин.

В движениях Разумовского следователь увидел раздражение. Значит, переживает за друзей, подумал Илья. Теперь понятно, на что можно надавить.

– Мне не составит труда заключить под стражу Лаповых и отправить вашу шайку в Крым, но перед этим я хочу докопаться до истины. Если есть хоть какой-то шанс оправдать твоих друзей – ты должен быть в этом заинтересован! Тогда мы сможем ограничиться тобой, Родион, а Лаповы дальше будут жить в Питере и ни о чем не переживать.

Разумовский облокотился о спинку стула, опустил взгляд и спросил:

– Что, если мой рассказ покажется вымыслом?

– В последствии разберемся, – говорил Волков. – Ты начни, а я уже буду делать выводы. Главное в хронологическом порядке.

– Вы обещаете, что Лаповы будут в безопасности? – спросил Родион.

– Все зависит от тебя, – ответил следователь и включил диктофон.

Глава 1: Приезд

В тамбуре вагона поезда было душно, но это не мешало мне выкуривать вторую сигарету подряд. Грудь горела, а в ушах стояла невыносимая тишина, даже стук колес я не слышал. Тусклый огонек дошел до фильтра. Я выдохнул дым и потушил сигарету о металлическую стену.

С невыносимым лязгом открылась дверь и тучная женщина, в форме проводника, закричала:

– Молодой человек, вы в своем уме?! Я же говорила, что курить в поезде нельзя! Если еще раз увижу – штраф!

Единственное, что я смог сделать, так это кивнуть и направиться к своей койке. Крик проводника не помог избавиться от тишины в ушах. Заняв место, я вытащил из рюкзака бутылку воды, сделал два глотка и сунул ее обратно.

– Ты выходишь? – спросила старушка с койки напротив.

– Что? – не услышал я.

– Говорю, выходишь, сынок? – повторила старушка.

– В Симферополе, – ответил я.

– Ну да, мы подъезжаем к Симферополю, – говорила она. – Может поможешь бабуле?

– Чем помочь?

– Всего лишь багаж спустить, а там уже Пашка, проводник, вытащит мои баулы.

Буквально пару движений и багаж старушки стоял у ее койки.

– Спасибо, сынок. Если бы не ты, я бы…

– Пожалуйста, – прервал ее я и уставился в окно.

Через минут десять пустынный пейзаж сменился вокзалом города Симферополь.

– Анна Павловна, вы сами сняли багаж с верхней полки? – с удивлением спросил проводник.

– Ты чего, Паш, я бы сама не дотянулась. Это вон парень мне помог.

– Как хоть парня зовут? – спросил он и посмотрел на меня.

– Родион, – ответил я.

– Спасибо, Родион, – сказал Паша, схватился за ручку багажа и потянул его к выходу из поезда.

За проводником поплелся и я. Только моя нога ступила на платформу, до ушей донесся знакомый голос:

– Родя, привет! – за голосом последовало объятие. – Давно тебя не видела, ты так изменился…

– Привет, Вик, рад тебя видеть, – я даже выдавил подобие улыбки, но, как мне показалось, она меня раскусила. – Ты тоже очень изменилась.

Передо мной стояла стройная высокая девушка, хотя запомнил я ее слегка полноватой, ниже меня ростом и с длинной косой до пояса. Волосы она все-таки состригла. Меня радовало, что ее веснушки с возрастом не исчезли, они придавали Вике индивидуальности.

– Мои соболезнования, – сказала она. – бабушка Диана была очень хорошей женщиной.

– Спасибо, – ответил я. – Где твой отец?

– Он ждет нас в машине, – Вика схватила меня за руку и потащила к парковке.

– Ты куда так летишь? – спросил я.

– Разве не знаешь моего отца? Если мы задержимся хоть на минуту – устроит скандал.

– Дядя Лёня не меняется, – прокомментировал я и заметил, как на лице Вики блеснула улыбка.

Машина стояла на платной парковке, а Лёня, опустив окно, нервно стучал ладонью по верхней части двери. Как только он меня увидел, вышел из машины, протянул руку и когда я ее пожал, притянул к себе и крепко обнял.

Дядя был высоким сбитым мужчиной с пышной седой бородой. Природа обделила его такой-же пышной шевелюрой, от чего ему приходилось стричься налысо, сбривая корешки волос под ноль.

– Соболезную, Родь. Я твою бабку со своих пеленок помню. Она смотрела за нами с Максом, отцом твоим, когда мы пешком под стол ходили. Помню, как в школу меня водила, за мамку мою на собрание ходила, когда та прикладывалась к бутылке. Мировая у тебя бабка была!

– Спасибо, Лёнь.

– Давай залезай в машину, поедем домой.

– Домой? – спросил я.

– Сегодня у нас переночуешь, а завтра, как проснешься, поедем смотреть наследство, – говорил дядя.

– Ты про бабушкин дом?

– Про что еще то?

– Лёнь, ее уже похоронили?

– Два дня как, – ответил он.

– Тогда сначала на могилу, а потом будем разбираться с наследством, – сказал я.

– Хорошо, Родь, а сейчас поехали, пока эти ироды не струсили с меня еще одну сотню.

– Пап, а ты все за парковку переживаешь, – сказала Вика и залезла на заднее сидение.

– Да они тут совсем рехнулись, – говорил Лёня, занимая место водителя. – Понастроили платных парковок и негде машину оставить. Куда ни примкнуться – деньги требуют, чертовы капиталисты! Вот раньше все для людей…

– Прекращай, пап, а то мы с Родионом на автобусе поедем, – возмутилась Вика.

– Молчу, – сказал Лёня и завел двигатель.

***

Я сидел на заднем сидении и не мог отвести взгляд от окна. Мы выехали из Симферополя и направились по Севастопольской трассе в сторону Южнобережного Крыма.

– Ты же никуда не торопишься? – спросил Лёня.

– Уже некуда торопиться, – ответил я и перевел взгляд на лобовое стекло.

– А то я подумал, тебе будет приятней посмотреть на красоты, пока будем добираться до Ялты. Сам понимаешь, если ехать в сторону Алушты много не увидишь.

– Могу с тобой поспорить, – подала голос Вика.

– Лёнь, а ты все на винзаводе работаешь? – я задал вопрос, пытаясь не провоцировать спор между дочерью и отцом.

– Уже как лет тридцать, – ответил он. – Мы тут вывели новый сорт, называется Багровый Мускат. Он используется только для производства портвейна. Вино очень насыщенное, а послевкусие невероятно интересное. Знаешь, сначала ты пьешь вишню с черешней и сливой, а после второго глотка чувствуешь металл и минеральные нотки. Ты же нюхал мокрый асфальт?

– Было дело, – ответил я и Вика улыбнулась.

– Тоже самое, но во вкусе. Это очень интересно.

– А почему его назвали багровым?

– Когда виноград созревает, на солнце он отливает ярким багровым цветом. Надеюсь, почему он называется Мускат, ты спрашивать не будешь? – ухмыльнулся дядя.

– Нет, не буду, – ответил я. – но вино обязательно попробую.

– Сколько себя помню, лучшие умы винзавода пытались вывести что-то подобное. Наконец у них получилось, а первые партии вина сгребали с полок, как горячие пирожки.

– Пап, хватит уже про свое вино, – сказала Вика и обратилась ко мне. – Смотри, мы подъезжаем к морю.

Переведя взгляд на окно, я увидел, как высокая гора, покрытая зелеными можжевеловыми деревьями, уходит в сторону открывая великолепный вид – бескрайний простор Черного моря с высоты в полкилометра.

Мы двигались вдоль автотрассы. Справа от машины солнце блестело по водной длани, а слева возвышались массивные горы. Казалось, море находилось в паре сотен метров от меня, но иллюзия рассеивалась, как только я понимал, насколько люди малы в сравнении с масштабами природы.

– Родь, ну ты хоть о себе расскажи, – просила Вика. – Тебя как в семь лет увезли, так мы с тобой больше не общались.

– Рассказывать толком нечего. До восемнадцати жил в интернате, а потом поступил в университет. Закончил его, и вот я здесь.

– В каком городе то? – спросил Лёня.

– Меня в Питер отправили.

– Так вот почему ты бледный, как поганка, – засмеялся дядя.