Девушка тактично промолчала, а затем задала вопрос:

– А на кого отучился?

– Юрист.

– Ну ты и выбрал профессию, – прокомментировал Лёня.

– Что тебе не нравится? – заступилась Вика.

– Этих юристов, как гальки на пляже.

– И что с того? Главное, как относиться к своему образованию. Если ты его для галочки получал, то без разницы какой у тебя диплом, все равно в голове ничего не останется.

– Вон у Вали сын проучился на юридическом, и где он сейчас?

– В налоговой работает! – напомнила ему Вика.

– Отличное место! Пять дней в неделю перекладывает бумажки и доит несчастных предпринимателей! – возмутился Лёня.

– Тем не менее, он хорошо зарабатывает.

– Сколько насосал у бизнесменов, столько и заработал.

– Пап, хватит, надоел уже! Как сварливый дед себя ведешь!

– Мне уже по возрасту положено, – ответил Лёня и улыбнулся. – Родь, а ты уже работаешь?

– Пока нет, месяц назад только диплом получил.

– Вот тебе и подарок к концу обучения, – сказал дядя с намеком на бабушку.

– Пап! – повысила голос Вика.

– Ничего страшного, Лёня прав, – сказал я. – Мне давно уже бабушка говорила, что ей недолго осталось, а я не верил. Она просила приехать, а я все откладывал поездку. То контрольная, то курсовая, то диплом… – расчувствовался я.

– Ты в этом не виноват, – пыталась успокоить меня Вика. – Человек не вечен.

– Понимаю, – коротко ответил я.

Мне не хотелось продолжать разговор, и я надеялся, что у Вики с дядей Лёней снова начнутся разногласия, однако до этого не дошло. После моего ответа повисло тяжелое молчание, оно жгло грудь еще сильнее, чем в поезде.

– Подъезжаем к Ялте, – уведомил Лёня. – Родь, ты по родному городу не соскучился?

Я так был рад словам дяди. Разговор ни о чем – вот что мне было сейчас нужно.

– Толком его не помню.

– Ничего, Вика освежит тебе память.

– С удовольствием, – сказала она.

Мы даже в город не заехали. Лёня перестроился, обогнул дорогу, ведущую в центр, и по верхней трассе направился дальше.

– Мы разве не в Ялту? – спросил я.

– Ну ты, Родя, даешь… Забыл уже где мы живем? Наш дом в Массандре стоит, – сказал Лёня и повернул на ближайшей развилке. – Да и твой тоже.

– В Крыму много маленьких поселков, особенно на южном берегу, поэтому придумали название – Большая Ялта, – объясняла Вика.

– Ты имеешь ввиду, есть Ялта – город и Большая Ялта – как бы округ? – спросил я.

– Все правильно, – ответила девушка.

– Так или иначе мы в Ялте, – поставил точку Лёня и подъехал к небольшому двухэтажному дому. – Выходите, приехали.

Мы с Викой вылезли из машины. Я накинул на плечо рюкзак и посмотрел на Лёню. Тот с удивлением спросил:

– У тебя больше нет вещей?

– Я буквально на неделю, может задержусь еще на пару дней.

– Тебя на вокзале это не смутило? – задала вопрос Вика.

– Да че-то не подумал, – Лёня потер лысину, после чего достал из кармана ключи и открыл дверь. – Проходи, чувствуй себя как дома.

Зайдя в дом, я обратил внимание на интерьер. Семья дяди Лёни жила не богато, однако дом обставлен со вкусом. Пастельные тона сменялись цветами настоящей древесины, чего только стоит сруб вместо стола на кухне – шикарно.

– А кто вам интерьер делал? – спросил я.

– Так это Вика постаралась! – с гордостью в голосе ответил дядя. – Сама предлагала мне варианты, а я уже осуществлял ее идеи.

Девушка смущенно опустила голову и сказала:

– Пойдем, я покажу твою комнату.

Я молча поплелся за ней на второй этаж. Она остановилась у двери:

– Заходи, располагайся. Как приведешь себя в порядок – спускайся вниз, я приготовлю завтрак.

– Скоро уже обед, – улыбнулся я.

– Мы еще не завтракали, так что будешь есть яичницу, – сказала Вика. – Кстати, ванная напротив твоей комнаты.

Я кивнул, и Вика спустилась на первый этаж. Открыв дверь, кинул рюкзак на кровать, подошел к окну и раскрыл его настежь. Вид был восхитительный – маленькие крыши домов выглядывали из густого хвойного леса, тянущегося прямиком к вершине горы.

Необходима была перезагрузка, смерть бабушки выбила меня из колеи. Больше десяти лет она находилась на расстоянии, но не забывала звонить, поздравлять с праздниками, оплачивала репетиторов, а когда я поступил в университет – стабильно отсылала мне деньги на продукты и прочие бытовые вещи. Ее не хватало, но я понимал своей маленькой головой, будучи еще в интернате, бабушка делает для меня все от нее зависящее.

Я бы не смог нормально отучиться в Крыму, возможности не было. Бабушка каждые полгода уходила в море, а присматривать за мной, пока она на вахте, некому. Ей платили большие деньги, которые она тратила на меня – единственного внука. Одежда, учебники, игрушки – легко, но присутствовать рядом, когда охватывала грусть, просыпались воспоминания о родителях, не могла себе позволить.

Никогда ее не осуждал. После смерти родителей только бабушка была рядом. Она любила меня больше всех на свете. Иногда мне казалось, даже к собственному сыну бабушка не испытывала настолько теплых чувств.

Сев на кровать я взял рюкзак, расстегнул его и вытащил бумажник, в кармашке которого была фотография. На ней Диана смеялась. Возраст еще не покрыл ее лицо морщинами, не окрасил волосы сединой. Даже на черно-белой фотокарточке я видел бабушкины розовые щеки.

***

Спустившись на первый этаж, я почувствовал запах жареной яичницы. Вика раскладывала ее по тарелкам, а дядя Лёня нарезал хлеб.

– Занимай место, – сказала Вика и кинула грязную сковороду в мойку.

– Мне немного, – попросил я и сел.

– Немного – это сколько? – задал вопрос Лёня и поставил нарезанный хлеб на обеденный стол. – Для меня съесть три яйца, как воды выпить.

– Двух достаточно.

– Давай ты не будешь стесняться, – Вика поставила передо мной тарелку и дала вилку. – Ешь, тебе нужны силы.

Лёня с дочкой заняли места за столом и приступили к завтраку. Я нанизал на вилку небольшой кусок яичницы и кинул в рот. Как же сложно было жевать, вкуса не чувствовал.

– Соли мало? – спросила Вика, как только заметила выражения моего лица.

– Все хорошо, просто аппетита нет, – ответил я и попытался проглотить следующий кусок яичницы.

– Дело не в аппетите, – говорил Лёня, запихивая в рот желток. – Твой организм представляет собой сложный механизм, требующий пополнения энергии. Не ешь – не двигаешься. Все предельно просто.

– Мистер очевидность? – задала вопрос Вика.

– Я к тому, что есть нужно, даже когда не хочется, – сказал Лёня, отодвинул пустую тарелку и поднялся. – Ладно, мне пора на работу, а вы не скучайте.

– Стой, – мягко сказала Вика. – Ничего не забыл?

Лёня похлопал по карманам шорт, затем перевел взгляд на дочку.

– Тарелка, пап.

– Извини, дочь, – дядя положил пустую тарелку в раковину, следом поцеловал Вику и вышел из дома.

– Вечно он так, пока носом не ткнешь, сам ничего не сделает, – запричитала девушка.

– Спасибо, но я больше не могу.

– Родь, давай еще, ты и половины не съел.

– Чуть позже, хорошо?

– Ладно, – ответила Вика, забрала тарелки со стола и приступила к мытью посуды.

В моменте я потерял счет времени. Уставился в одну точку и пытался собрать мысли воедино. У меня больше никого не осталось, только Вика с Лёней, и то я бы не назвал их семьей.

– Родион, – позвала девушка.

– Что? – поднял на нее взгляд.

– Пойдем, обувайся.

– Зачем?

– Ты хотел попасть на кладбище к бабушке, – напомнила Вика.

Я молча вышел из-за стола и направился в коридор.

***

На автобусе мы добрались до Ялтинского кладбища. Меня не покидал вопрос – как они вообще хоронят людей на горной местности? Могилки находились на разной высоте, а оградки все перекошены. Пройдя в гору метров триста, мы остановились у свежей могилы с деревянным крестом. Разумовская Диана Вячеславовна 1948-2024 – указано на табличке, прибитой к кресту.

– Семьдесят шесть лет, – заметила Вика. – она долго прожила.

– Недостаточно долго, – ответил я и подошел ближе. – Даже фото не прикрепили.

– Мы с отцом хотели заказать памятник, но папа говорил, что нужно тебя дождаться.

Я молча достал из бумажника черно-белую фотографию и кое-как закрепил ее на кресте.

– Она была красивая в молодости, – сказала девушка.

– Была, – процедил я и отошел от креста.

Мы молчали около минуты, но для меня это казалось вечностью. В голове воронами кружили вопросы:

Почему я не приехал раньше?

Разве она не могла протянуть еще лет пять, а может и все двадцать?

Зачем я вообще поступил в университет? Мог же приехать в Крым, быть рядом с бабушкой.

– От чего она умерла? – спросил я.

– Лейкемия, – ответила она.

Слезы сами потекли по щекам.

– Бабушка мне не говорила об этом.

– Может не хотела, чтобы ты переживал.

– Если бы я знал, мог бы что-то сделать.

– Не успел бы, – сказала Вика и обняла меня. – Папа говорил, что она давно знала о своей болезни, проходила терапию.

– Насколько давно?

– Лет десять.

Злость на бабушку переполняла меня. Неужели она не могла сообщить об этом единственному внуку, которого так сильно любила? Разве я не достоин знать?!

– Лёня все это время был в курсе болезни бабушки и не потрудился мне рассказать?! – я вырвался из объятий Вики и отошел в сторону. – Разве так сложно позвонить?!

– Не злись на моего отца, Диана сама попросила его молчать, а он не мог ей отказать.

– Какая разница просила она или нет?! Я ее внук, единственный живой родственник!

– И что с того?! – теперь Вика повысила голос. – К твоему сведению, моему отцу Диана ближе, чем кто-либо! Она, можно сказать, его вырастила! Да, он пообещал молчать и сдержал обещание, и я горжусь им!

Слова Вики что-то пробудили внутри меня, злость отступила.

– Извини, – сказал я и обнял ее.

– Родь, – она говорила мягче. – хоть они и не кровные родственники, папа считает бабушку Диану своей мамой. Ему также было больно, как и тебе, когда она ушла. Ты не смотри на его поведение и глупые шутки, он также скорбит, также нервничает, я даже слышала, как он плакал ночью.

– Он мог сказать, – настаивал я.

– Нет, он дал обещание, а это святое, – отвечала Вика.

Я никак не мог смириться с тем, что Лёня утаил от меня диагноз бабушки. Возможно, это со временем пройдет, но сейчас я не мог справиться с эмоциями. Мне нужно было на что-то переключиться, подумать о чем-то другом.

– Пойдем на набережную, – предложил я и вытер слезы тыльной стороной ладони.

– Пойдем, – ответила Вика и улыбнулась.

В ее глазах я видел поддержку, опору в этот трудный час.

Глава 2: Прогулка

Тучи заволокли небо и поднялся ветер. Волны хлесткими ударами били по берегу, шатали из стороны в сторону пришвартованные у причала яхты. По набережной слонялись люди, то и дело фотографируя все, на что укажет объектив камеры. В метрах ста от нас сидел старик и напевал песню Наутилуса «Дыхание». Зеваки записывали его на видео, кто-то подкидывал ему в шапку рубли.

– Когда последний раз ты видел море? – спросила Вика.

– В семь лет. Перед тем, как бабушка отправила меня в интернат.

– Злишься на нее из-за этого?

– В детстве злился, но со временем понял, что она приняла верное решение. Правда я до сих пор не понимаю, почему именно Питер? Она могла отправить меня в Симферополь, к примеру.

– Большой город, много перспектив. Мне кажется, она думала, что ты найдешь там свое место, – предположила Вика. – Ялта – город маленький, тут люди не задерживаются, а Питер – огромный.

– Возможно, – сказал я. – только он меня не зацепил. Хмуро, мрачно, дождливо – грусть в общем.