Ведь она… то есть я… выгляжу почти как одна из них.

– Что это? – уже громче спрашиваю я. Внутри поднимается тошнота, не имеющая ничего общего с пульсирующей головной болью.

– Правда о том, кем ты становишься.

– Ты лжешь! – Я вскидываю выше меч.

– Именно поэтому я привел тебя сюда. Чтобы иметь шанс нас убить, охотники в какой-то мере становятся такими же, как мы.

– Я не такая, как вы, и никогда не буду!

Наверное, все дело в эликсире. Может, какой-нибудь побочный эффект. Хотя Дрю бы меня предупредил.

Или он не знал, чем чреват прием эликсира? Ведь охотники принимают его, лишь отправляясь на болота, чтобы охотиться, и при этом носят маски. Возможно, брат даже не предполагал, как действует напиток. Или проблема в том, что я не настоящий охотник? Мне вообще не следовало пить эликсир, и само зелье каким-то образом прознало об этом.

Между тем повелитель вампов продолжает, не обратив на мои слова никакого внимания:

– У них есть запретные знания, с помощью которых…

– Лорд Руван! – доносится до нас мужской голос.

Не осмеливаясь ни на миг отвести глаза от повелителя, я искоса смотрю в ту сторону. В арочном дверном проеме стоит еще один желтоглазый вамп, тоже отличающийся от прочих монстров, с которыми мне доводилось сталкиваться. Во-первых, как и Руван, он способен говорить. Во-вторых, на нем нет изодранной одежды, как на вампах, которые каждое полнолуние нападают на деревню. Новоприбывший облачен в бархат того же оттенка, что и плащ повелителя; широкие манжеты рукавов отделаны кружевом, на котором отчетливо выделяются начищенные до блеска медные пуговицы. Он мог бы показаться хорошо сложенным, но из-за обвисшей кожи и запавших глаз, как и Руван, напоминает разодетый труп.

Вамп переводит взгляд с повелителя на меня и обратно.

– Куин, отведи нашу гостью в западную башню, если там еще чисто, – немного успокоившись, просит повелитель вампов. – Она устала с дороги и не в состоянии вести сейчас разумный разговор. Лучше подождать, пока она придет в себя.

– Нашу гостью? – Куин явно разделяет мои сомнения. Неужели я хоть в чем-то соглашаюсь с вампом? Вряд ли такое еще хоть раз повторится.

– Да, гостью, – тверже повторяет Руван. – И присмотри за ней. Ей нужно восстановиться. Она нам понадобится.

Понадоблюсь? Перед мысленным взором тут же возникает картина, как меня привязывают к пыточному столу, вонзают в мое тело клыки и повелитель вампов языком скользит по моей шее, ключицам, груди… Я содрогаюсь.

– Да, милорд. – Куин кланяется и поворачивается ко мне. Я слежу за его движениями краем глаза, но по-прежнему не отрываюсь от повелителя вампов. Зажатый в руках меч все так же дрожит в воздухе, угрожая упасть в любой момент. – Прошу за мной.

Однако я не двигаюсь. Руван смотрит мне прямо в глаза, и я почти слышу невысказанное приглашение: «Ну, убей меня, если сможешь. И осмелишься».

Крепче стиснув меч, я слегка меняю положение, оценивая равновесие и оставшиеся силы. Их должно хватить. Иначе нельзя.

Все эти годы я втайне училась сражаться. Дрю с мамой рисковали всем, чтобы меня защитить. А я сдуру в ночь кровавой луны отправилась на охоту, хотя мне запрещалось даже покидать деревню.

И если все же мне суждено умереть, я должна забрать повелителя вампов с собой. Да, для его убийства готовили Дрю, но брат не смог закончить дело, поэтому придется попытаться мне. Сейчас от меня зависит судьба всей Охотничьей деревни.

Ну должно же получиться! Хотя… я ведь уже пробовала. И подобралась очень близко. Но повелитель вампов до сих пор дышит.

Меня снова начинает тошнить. Из разбитых костяшек пальцев сочится кровь. Раны есть и на спине. Лишь ненависть и жажда мести до сих пор удерживают меня на ногах.

Одна жизнь.

Всего-то и нужно отнять одну жизнь.

Тот самый повелитель вампов, что стоит сейчас передо мной, виновен во всей нашей боли и страданиях. Без него вокруг Охотничьей деревни не возвели бы стены, и у жителей не имелось бы обязательств. Мы жили бы полноценной семьей и вместе с Дрю давным-давно отправились бы к морю. Как может всего один мужчина воплощать в себе несчастья и надежды целого поселения? И почему его так трудно убить?

Я ветшаю и начинаю рваться. Швы, которые, оказывается, столько времени скрепляли меня вместе, вытягиваются и расползаются. И я взрываюсь от боли, которую всю жизнь удерживала в себе. Откуда-то из самых глубин души поднимается неизведанная прежде ярость, выплескиваясь с неистовой силой. Я мгновенно припоминаю все. Смерть отца. Уход брата. Скрываемые ото всех полные тоски взгляды, поскольку мне было отказано даже в простом человеческом счастье. Годами сдерживаемая боль притупляет ломоту в мышцах и заставляет почти забыть о телесных ранах. А ярость позволяет двигаться быстрее.

Мир вокруг расплывается, и я бросаюсь на повелителя вампов. Перераспределяю вес, выставляю одну ногу вперед, отвожу руки назад и, со всей силы замахнувшись клинком, опускаю его как кузнечный молот.

Руван даже не вздрагивает. Подняв руку, он легко ловит меч за лезвие – настолько тупое, что сталь не может даже повредить кожаную перчатку, и нарочито громко вздыхает.

– Значит, просто не получится.

Вырвав меч из моих рук, Руван замахивается. Оставшись совсем без сил, я даже не успеваю увернуться, и рукоять попадает мне в висок.

Мир вокруг поглощает тьма.

Семь

Сумеречная дымка вокруг приглушает красный цвет испачканных кровью простыней.

Зрение сужается. Я медленно моргаю. Время от времени надо мной парят иссохшие лица вампов. Что-то говорят, глядя на меня с жутким блеском в глазах. Осматривают мое израненное тело. Представляю, что они видят.

«Жалкое, сломленное создание. Ничтожество».

Конечно, я лишь мысленно заканчиваю фразы, произнесенные повелителем вампов. Но чего уж там. Мне не хватило сил.

Я ведь кузнец, а вовсе не воин, способный раз и навсегда положить конец войне с вампами. В итоге стало ясно, что мне не стоило сюда и соваться.

О чем я только думала? Выпила эликсир и возомнила, будто сумею занять место Дрю и покончить с повелителем вампов?

Где теперь мой брат? Жив ли? Что-то внутри подсказывает, что да… но могу ли я доверять глупой надежде, которая поселилась в уголке сердца? Мне следует бороться за него. Только вот одного желания недостаточно. А сил уже не осталось. Эликсир полностью меня опустошил, и я похожа на марионетку с перерезанными нитями, неспособную даже двигаться.

Меня снова накрывает темнота.

У моей кровати сидит мужчина с длинными серебристыми волосами.

– Ты слишком измотала себя, – немного раздраженно замечает он.

«В самом деле?» – хочется спросить. Но с губ почти застенчиво срывается:

– Я знаю.

Он наклоняется вперед, и его лицо оказывается совсем близко. Такое ощущение, будто я видела его уже много раз. Хотя… неужели я смогла бы забыть такого прекрасного мужчину, пахнущего хвоей, глаза которого навевают мысли о солнечном свете?

– И что мне с тобой делать?

– Любить меня вечно? – сами собой двигаются мои губы.

– Осторожнее с желаниями. Я ведь могу и согласиться.

Я пребываю в странном полубессознательном состоянии, в котором непонятные сны перемежаются с тяжелым, удушающим небытием. Разум словно отделяется и уплывает прочь от тела. В этой кошмарной пустоте я бывала и раньше – после того, как Давос убил вампа, который украл лицо моего отца. Я жила, погрузившись в боль от осознания, что папы больше нет, и ему уже никак нельзя помочь. И изводила себя мыслями о том, что, наверное, могла бы изменить. Возможно, будь я старше и сильнее, сумела бы выковать для него более острый серп… и не стала бы настаивать, чтобы он так часто ужинал дома, из-за чего ему приходилось пропускать тренировки… и может быть, тогда он все еще был бы со мной…

Как же я тогда выбралась из ямы отчаяния? Как в те дни, полные беспросветного горя, нашла в себе силы двигаться дальше?

Ах, да, конечно… Я подавила в себе все лишние опасные мысли и эмоции и полностью погрузилась в работу, колотя молотом до тех пор, пока кожа на руках не покрылась кровавыми мозолями. Вот и выход. Нужно просто опять заглушить боль и прогнать поселившееся в душе отчаяние. Если ничего не чувствовать, ничем не дорожить, то и больно не будет. Я стану неуязвимой. И смогу мыслить более ясно.

Нужно просто вернуться к работе.

Только вот к какой?

Бесконечный, непрекращающийся труд. А ведь столько еще предстоит сделать. Однако мы уже близко.

По затемненным коридорам женщина проходит словно призрак – ощутимая, реальная, но невидимая. В руках у нее три рабочих журнала. По бокам идут двое мужчин: один с волосами цвета воронова крыла, другой с золотыми глазами.

– Нужно рассказать им, – предлагает черноволосый.

– Они не примут правду. Пока нет, – возражает другой мужчина.

– Возможно, со временем, – замечает она.

Но сейчас ждет работа…

Какая? Здесь у меня нет никаких обязанностей. Кузница… очень далеко. Я не улавливаю ее тепла. Охотничья деревня. Мама. Дрю… Что я могу сейчас для них сделать?

«Пожалуйста, скажите, чем помочь».

Внутри вновь рвутся какие-то нити, и мои путы расползаются. В голове роятся сотни различных ошеломляющих мыслей, постепенно погребая меня под собой. Я больше не могу дышать. Вокруг лишь темнота… и ощущение неудачи.

По разгоряченному лицу стекают прохладные струйки. Я горю от стыда? Или от лихорадки? Не знаю. Похоже, у меня бред. Чьи-то сильные, уверенные руки обрабатывают раны, и боль становится почти сносной. Вновь кто-то разговаривает вокруг. И снова слышится низкий голос, который рано или поздно станет для меня погибелью. В моих снах опять появляется сереброволосый мужчина.

«Что им от меня нужно?»

Если провести верный ритуал, я смогу помочь им всем. Не стоит платить такую высокую цену.

Мы сможем обойтись без ненужного кровопролития.

С каких это пор мы стали противниками, брат?

Рано или поздно я все же открываю глаза и обвожу взглядом спальню.

Над головой висит тяжелый бархатный балдахин уже знакомого алого оттенка. Шторы отдернуты и закреплены на четырех столбиках в углах кровати. Я укрыта толстым пуховым одеялом, которое не помогает до конца унять дрожь. Я сама себе напоминаю кузнечный горн в разгар зимы – горячий внутри и в то же время холодный снаружи. По всей видимости, у меня жар.

Я осторожно сажусь. Не так уж и больно, я ожидала худшего. Поднимаю руку к голове и кончиками пальцев нащупываю повязку. Череп, конечно, еще ноет, но уже гораздо меньше. Монстры подлечили меня.

«Зачем? Может, им нужна моя свежая кровь?»

При мысли об этом к горлу подступает тошнота.

Будь здесь Дрю, он бы точно понял, что происходит и как быть дальше. Впрочем, он бы вряд ли оказался в таком положении. Уж брат-то точно прикончил бы повелителя вампов.

Но, передав мне флакон с эликсиром, он изменил наши судьбы, и теперь нам обоим придется из-за этого страдать. Возможно, Дрю уже заплатил самую высокую цену. В груди все сжимается, сердце пропускает удар, как будто говоря мне «нет».

– А ты неплохо выздоравливаешь.

Я резко поворачиваюсь на звук, и тут же сожалею об этом. От быстрого движения к горлу подкатывает тошнота, а перед глазами все расплывается, лишь через несколько мгновений складываясь в четкую картинку. У невиданно большого окна, которое, впрочем, совсем теряется в пространстве комнаты, стоит повелитель вампов.

Когда он поворачивается ко мне, его силуэт четко вырисовывается в льющемся через открытое окно бледном свете луны. Обычной луны. Значит, ночь кровавой луны уже миновала? Сколько времени прошло? День? Два? Луна еще практически полная, так что, надеюсь, не больше.