– Жалко дитятку, такая смирная, хорошая девочка была…

– И вправду, нечистая сила в ней сидит!

Иринушка, держа Василису за руку, смотрела то на одну бабу, то на другую, и рот ее кривился, открываясь все шире. Они стояли перед ней с закатанными по локоть рукавами, с заправленными за пояс юбками, лица у всех были румяными и потными, а глаза – сочувствующими и любопытными.

– Нечисть говорите? – прошептала Иринушка, и глаза ее яростно сверкнули.

Бабы в ответ еще пуще заохали, закивали головами.

– Вот я вам покажу нечисть, сплетницы проклятые! – закричала Иринушка и замахнулась кулаком, будто хотела ударить кого-то из них. – Испуг у нее! Обычный испуг! Молитвы на нее пошепчу и пройдет все, вот увидите!

Бабы замолчали, обиженно переглянулись а потом разошлись по разным сторонам, склонились вновь с бельем к воде, подняв кверху широкие, округлые зады. Иринушка бросила недостиранное белье в корзину и, схватив дочь за руку, пошла прочь. Она злилась на баб, на Василису и на саму себя. Щеки ее пылали от гнева, и она так крепко сжимала тонкую ладошку дочери, что та пищала от боли, но Иринушка не ослабляла хватку, тащила девочку за собой. Дома она бросила корзину с бельем в угол, схватила с кухни полотенце и принялась изо всех сил хлестать им увертывающуюся от ударов Василису.

– Ах ты, поганка! Ах ты, вредная, непослушная девчонка! Ах ты, гадина этакая!Мать-то тебе совсем не жаль? – сквозь слезы выкрикивала Иринушка при каждом ударе.

В это время в дом вошел Василий. Увидев, что творится дома, он решил, что жена сошла с ума. Подбежав к ней, он обхватил ее крепко руками, прижал к стене. Василиса взглянула на отца диким взглядом,взвизгнула и запрыгнула на печь. Василий вырвал из рук жены полотенце и резким движением развернул ее к себе.

– Ты чего это, Иринушка? Ты же едва не убила Василиску нашу! Что за черт в тебя вселился, женка? – спросил он, сурово сдвинув густые брови.

– Это не в меня, это в нее… – выговорила Иринушка.

Она посмотрела на мужа затуманенным взглядом, оттолкнула его руки и осела на пол. Дыхание ее было тяжелым, грудь часто вздымалась и опускалась. Она провела рукой по взъерошенным волосам, прижала ладонь к груди.

– Устала я с ней, Васенька… – выдохнула она.

– Это дочь наша! Не какая-нибудь девчонка-приблудыш! Ты ее в муках смогла выродить, значит, и воспитать сможешь, – строго ответил Василий.

– Не могу я больше… – снова прошептала Иринушка.

– Можешь. Ты сильная. Ты мать.

– Да… – горько усмехнулась Иринушка, – Сильнее матери никого в мире нет.

Василий поднялся, разжег огонь и поставил на печь чайник.

– Успокойся жена, все наладится. Вот сейчас как выпьем таволги, так и на душе спокойнее станет, и переживания все тут же уйдут. Давай-ка, Иринушка, садись за стол.

Василий помог жене подняться с пола, заварил ей травяной настой и смотрел, как она дует на прозрачный дымок, отпивая понемногу из чашки терпкую, ароматную жидкость. Мужчина улыбнулся, но в глазах его застыла грусть. Как же ему хотелось, чтобы все в их доме наладилось, стало так, как было раньше. Но иногда что-то меняется безвозвратно.

***

Последующие несколько недель прошли довольно спокойно. Иринушке и Василию даже стало казаться, что Василиса успокоилась, пришла в себя. Но радоваться было рано. Взгляд у девочки, по-прежнему был холодный и отстраненный, она передвигалась по дому странными прыжками, а еще по вечерам все время подходила к окну. Иринушка сначала думала, что она снова хочет сбежать и ждет подходящего момента, но нет. Девочка просто подолгу смотрела сквозь стекло, вертела головой из стороны в сторону, будто высматривала кого-то в потемках. Однажды Иринушка подошла к дочери и положила руки на ее узкие плечики.

– Кого ты там все высматриваешь, Василисушка? Расскажи мне, – ласково спросила она.

Василиса дернулась, сбросила руки матери и пробубнила в ответ:

– Сестрицу жду!

Иринушка опешила, ноги и руки ее похолодели, налились тяжестью.

– Так ведь нет у тебя сестрицы, доченька! – тихо прошептала она.

– Как это нет? Есть она!

Василиса повернула голову к Иринушке. Бледное, худое личико растянулось в широкой улыбке. У Иринушки от этой улыбки по спине пошли мурашки, а сама она затряслась, хотя дома было тепло.

– Как же звать твою сестрицу? – дрожащим голосом спросила она.

Василиса сначала молчала, а потом выкрикнула громко и звонко:

– Лягушачья царевна!

Засмеявшись, она допрыгала до печи и ловко забралась на нее. А Иринушка все смотрела и смотрела в темноту за окном. Василий крепко спал, его спокойное дыхание было ровным. И хорошо, что он ничего не слышал! А вот Иринушке стало теперь не до сна. И вот, когда она уже хотела отойти от окошка и лечь в постель, в темноте за окном сверкнули два глаза. Иринушка вскрикнула от неожиданности, отпрянула в сторону и резким движением задернула занавески.

– Померещилось? – шепотом спросила себя она, – Да точно померещилось.

Она снова подошла к окну и, чтобы уж точно убедиться, что увиденное в темноте – лишь обман зрения, отогнула край занавески и прищурилась. И тут рядом с окном мелькнула тень – маленькая и худенькая, будто детская. Иринушка зажала ладонями рот, чтобы заглушить рвущийся наружу крик.

– Это она! – задыхаясь, выговорила она.

– Кто она? Что случилось, женка? – сонным голосом спросил проснувшийся Василий.

Иринушка испуганно взглянула на мужа. За окном было темно. Что она могла там увидеть? Под окном – кусты смородины, может, их ветер растрепал, а ей и привиделось уж бог знает что! Нет там никого. Так она успокоила себя мысленно, а Василию ответила:

– Да ничего, Вася. Спи. Просто я скоро с нашей Василиской сама с ума сойду…

Василий вздохнул, перевернулся на другой бок и вскоре снова захрапел. Иринушка перекрестилась перед иконой и тоже легла. Вот только сна не было ни в одном глазу, на душе было тяжело и тревожно.

***

– Молитвы-то над ней читала?

– Читала.

– Отваром полыни с утреца брызгала?

– Брызгала.

– И чего?

– Ничего.

Старая повитуха Пелагея плеснула в чашку мутный травяной отвар и выпила его залпом.

– Мучаюсь с животом с самой зимы. Ох, скорей бы уж помереть! – пожаловалась она.

Иринушка смотрела на старуху с мольбой в глазах. Она пришла к ней за советом, но, судя по всему, у Пелагеи не было для нее совета.

– Чего ты от меня еще хочешь, бабонька? Я ведь повитуха, а не ведьма! Чем я тебе помогу? Кабы дите надо было принять, я бы приняла. Уж тебе-то бы не отказала…

– Ох, бабушка Пелагея. Сил моих больше нет! Подскажи хоть что-нибудь! – воскликнула Иринушка, уронила голову на стол и разрыдалась.

Старуха подошла к ней и стала гладить по спине.

– Знаешь что, бабонька? За рекой деревня есть. Ступай-ка ты туда.

Иринушка замолчала, подняла голову от стола и с надеждой заглянула в морщинистое лицо старухи.

– А что там? – нетерпеливо спросила она.

– Там женщина живет, Матреной звать. Я про нее слыхала, что она у лесной ведьмы Упырихи жила, может, обучилась у нее кой-чему. Потому как теперь сама людям помогает. Вот у нее сынок один больно хилый да немощный был, так она его травами заговоренными на ноги поставила. Теперь парень, как парень – разумный да работящий растет.

– Что-то я про такую не слыхала. Боязно как-то вот так к ней идти…

– А ты подарок ей возьми. Все не с пустыми руками являться! Все бабы подарки-то любят, даже ведьмы! Глядишь, и поможет тебе Матрена.

Иринушка задумалась, потом поблагодарила за совет старую повитуху и отправилась домой.

Дома было подозрительно тихо. Иринушка уже было перепугалась, решив, что дочь опять выпрыгнула в окно и сбежала, но все створки были заперты, а занавески задернуты. Иринушка обыскала весь дом, заглядывая во все углы и клича дочь, но так и не нашла ее. Присев на лавку, женщина вытерла со лба испарину и устало закрыла глаза.

– Да что ж такое! – в сердцах воскликнула она и стукнула кулаком по столу.

И тут до ее ушей донесся странный звук – сначала кваканье, а потом будто кто-то заговорил громким шепотом. Звук шел откуда-то снизу. Иринушка медленно поднялась с лавки и на цыпочках подошла к неприколоченной половице, сдвинув которую можно попасть в подпол. Резким движением она откинула половицу в сторону, нагнулась и глянула вниз. В ноздри ей ударил сырой, затхлый запах. Она поморщилась и позвала, всматриваясь в темноту:

– Василиса! А ну вылазь! Я знаю, что ты там прячешься!

– Я не прячусь! – тут же откликнулась девочка. – Я с сестрицами сижу.

– С какими еще сестрицами? У тебя сестриц отродясь не бывало – ни родных, ни двоюродных!

– Мам, ты не кричи! Сестриц моих напугаешь! – огрызнулась Василиса.

У Иринушки перехватило дыхание от злости. Она не видела Василису, слишком далеко та уползла, а спускаться в темень ей не хотелось, поэтому она строго прикрикнула:

– А ну, вылезай, несносная девчонка! Иначе как отдеру за уши!

Василиса закопошилась под полом и вскоре из темноты показалось ее бледное, худое личико. Девочка смотрела на мать испуганными глазами.

– Мам, тут сестрицы мои. Не ругайся, прошу!

Иринушка сощурила глаза и увидела в руках дочери огромную жабу. Громко квакнув, жаба выпрыгнула из рук девочки прямо на Иринушку. Женщина взвизгнула, повалилась от неожиданности на пол, а потом заголосила на весь дом. И тут из щели в полу одна за другой в дом стали прыгать новые и новые жабы. Они прыгали по самой Иринушке, по лавкам и даже по столу. Их было бессчетное множество, влажные бородавчатые тела то и дело касались рук Иринушки, которые она в страхе прижала к лицу.

– Помогите! Спасите! Уберите с меня этих тварей! – завизжала женщина.

Она кричала, металась по полу, чувствуя, как жабьи лапы проникают под ее одежду, касаются холодными перепонками живота и груди. В ушах Иринушки шумело, от этого и от своего пронзительного крика она ничего не слышала. Опомнилась она только тогда, когда кто-то затряс ее за плечи.

– Иринушка! Что с тобой? Что стряслось?

Голос Василия был сильно встревоженный. Это отрезвило ее. Она замолчала, убрала руки от лица и открыла глаза.

– Жабы… Она принесла сюда добрую сотню жаб!

Губы Иринушки дрожали, из глаз текли крупные, прозрачные слезы. Она оглянулась кругом – в доме никого не было, кроме нее и мужа. Василиса сидела в углу и испуганно смотрела на родителей.

– Ну, чего глаза вылупила? – закричала на нее Иринушка, – Где твои жабы? Куда спрятала?

Девочка смотрела на нее, не моргая, и ничего не отвечала.

– Да какие еще жабы, жена? Ты что совсем умом тронулась?

Василий поднялся на ноги и махнул на нее рукой.

– Отстань уже от девки! – строго сказал он, – Я не знаю, кто из вас кого больше мучает: она тебя или ты ее. Не знаю, кто из вас больше дурной: она или ты!

Иринушка всхлипнула и укоризненно покачала головой. А позже вечером она, еще раз обдумав совет повитухи Пелагеи, решилась идти к ведьме Матрене в деревню за рекой.

– Уж я из тебя нечисть-то вытрясу! – прошептала она, укрывая одеялом спящую Василису.

Помолившись, Иринушка легла в постель и прижалась к спине спящего мужа. Ей, как всегда в последнее время, не спалось. Теперь еще и жуткие, противные жабы мерещились в темноте по углам…

***

Следующим утром Иринушка собрала и отправила Василия на ярмарку, а сама открыла сундук, в котором когда-то хранилось ее приданое, и принялась рыться в нем. Выбрав яркий, цветастый платок, подаренный не так давно мужем и ни разу еще не надеванный, Иринушка поцеловала спящую дочку, закрыла дом на замок и отправилась в путь.