Василиса не знала, она вообще не помнила, что когда-либо бывала в лесу. Поэтому ей все вокруг было интересно.

– А знаешь, почему то озеро проклятым называют? – не унимался мальчишка, так ему хотелось напугать девчонок.

– Почему? – с интересом спросила Василиса.

– Говорят, в стародавние времена там девушка утопилась от того, что ее жених бросил. С тех пор она там мертвая бродит и всех за собою в воду тащит. Если встретишься в лесу с этой нежитью, то домой уж точно не воротишься!

Мальчишка выпучил глаза и с криком побежал на девочек, те завизжали и бросились наутек. Василиса, хоть и испугалась, побежала следом. Все это ей казалось очень веселым. Сердце девочки трепетало от свободы и от того восторга, который она дарила.

Когда они добежали до леса, было совсем темно, Василиса не представляла, как в такой темени можно отыскать алый красноцвет. Но ребята ходили между деревьями и всерьез высматривали на земле заветный цветок. Вскоре Василиса так увлеклась поисками, что не заметила, как ребята разошлись кто куда, и она осталась в одна в темном, туманном лесу. Она бросалась из стороны в сторону, кричала, аукала, но в ответ слышала лишь тишину да редкое уханье совы.

Ночная прохлада окутала Василису, тьма проникла внутрь, смешалась со страхом. Не зная, что делать и куда бежать, девочка опустилась на землю и заплакала.

– Ох, мамочка, где же ты? – горько всхлипнула она.

И тут рядом с ней громко хрустнула сухая ветка. Василиса вздрогнула, попятилась назад. Но после нескольких шагов земля ушла у нее из-под ног, и она упала в глубокий овраг…

Глава 2

Иринушка лила горькие слезы, оплакивая дочь. Материнское горе было так огромно и безутешно, что затмило собой все. Оно вмиг перечеркнуло всю Иринушкину жизнь, стерло ее, будто ничего не было. Уже несколько недель прошло с тех пор, как Василиса заблудилась в лесу. У Иринушки уже не осталось никакой надежды на то, что девочка может быть жива.

Ребята, которые увели Василису в лес, признались во всем лишь утром, плакали и оправдывались, говорили, что кликали ее, искали, но ее и след простыл. Они и вправду хотели лишь подшутить над наивной и доверчивой запечницей, а получилось вон как…

– Это вы во всем виноваты! Вы ее в лесу оставили!

Голос Иринушки звенел на всю деревню, будил тех, кто еще не проснулся и не узнал новости о пропаже девочки.

– Нет, не мы! Испарилась ваша Василиска, будто кто нарочно увел ее от нас! Может, леший ее выкрал! – сквозь слезы проговорила черноволосая девчонка.

– Ага, леший! Тебя не выкрал, а Василисушку мою выкрал! – снова закричала Иринушка, страшно выпучив глаза.

Остальные ребята стояли рядом молча, понурив нечесаные головы. Чумазые лица были мокрыми от слез. Рядом стояли их родители с хмурыми лицами. Многие уже успели хорошенько оттаскать нерадивых чад за уши, отчего уши у тех оттопырились и покраснели.

– Пойдем, Иринушка. Не мучь ребятню! Мужики уже ищут Василиску. Будут искать, пока не найдут. Я тебя домой отведу и тоже пойду в лес.

Василий взял жену за плечи и повел к дому. Она поначалу послушно шла за ним, а потом резко остановилась и взглянула на мужа ненавидящим взглядом.

– Это ты во всем виноват, Вася! Ты! – задыхаясь, прошептала она, – Ты пренебрег моим запретом! Отпустил ее гулять! Получается, это ты виновен в том, что наша девочка заблудилась!

Лицо Василия исказила гримаса страдания, из глаз потекли слезы.

– Да, это я виноват. Поэтому я сейчас же пойду искать ее и не вернусь, пока не отыщу, – хрипло проговорил он. – А ты, Иринушка, оставайся дома и жди нас. Я верну тебе дочь.

Василий, понурившись и ссутулив плечи, ушел в сторону леса, а Иринушка, придя домой, села у окна, да так и сидела, не шевелясь, несколько дней. Только губы ее все время двигались – она молила Бога о том, чтобы ее дитя вернулось домой целым и невредимым.

Но молитвы не помогли, и муж обещания своего не выполнил, вернулся домой один, без дочери – исхудавший, с черным от горя лицом.

– Где же Василиса? Где же моя доченька? – спросила Иринушка.

Голос ее прозвучал так звонко, так пронзительно в тишине темной избы, что Василий не выдержал, повалился на пол и, обхватив колени жены, зарыдал.

– Нет ее нигде, даже следов не нашли! Как сквозь землю провалилась наша Василиска. Мужики порешили, что ее звери дикие съели.

– Нет! – резко вскрикнула Иринушка, а потом добавила тише, – Нет, живая она. Материнское сердце лучше всех вас чует. Глазами того не увидишь, что сердце матери видит. Живая моя доченька… Живая…

Всю ночь Иринушка молилась и плакала, а утром, едва на небе появились первые солнечные лучи, Иринушка вышла из дома и пошла в сторону леса. Она не смотрела по сторонам, пытаясь отыскать следы пропавшей дочери, просто шла вперед стремительным шагом, легко преодолевая препятствия из колючих кустарников и бурелома.

Когда перед Иринушкой раскинулось Зеленое озеро, она остановилась, затаив дыхание. А потом встала на самый край высокого берега, вскинула руки и закричала:

– Неужто это и есть мое проклятие?

Голос Иринушки отозвался эхом с другого берега. Она опустилась на землю и зарыдала, закрыв лицо руками.

– Так ведь это и есть оно… Проклятие за содеянный грех. Права была бабушка Пелагея. Ничего не проходит бесследно. За хорошие дела непременно будет благословение, а за плохие – наказание. Таковы, видать, законы жизни.

Озерные лягушки громко квакали, водная гладь была гладкой, словно зеркало, и отражала белые облака, неспешно плывущие по небу. Иринушка просидела на берегу совсем недолго, как вдруг где-то рядом послышался детский смех.

– Василиса! – закричала Иринушка, – Василиса, доченька, отзовись!

Но на ее зов никто не откликнулся, только кусты шуршали то тут, то там. Иринушке стало страшно.

– Места тут проклятые, нечистые, надо уходить подобру-поздорову, – прошептала она.

Она поднялась с земли и торопливо побрела назад, в деревню, где Василий уже, наверняка, обыскался ее.

Дойдя до дома, Иринушка остановилась. Ей не хотелось заходить внутрь, так там было пусто, тихо и тоскливо без Василисы. На печь она и вовсе не могла смотреть. Но деваться-то все равно было некуда. С тяжелым сердцем женщина вошла в избу, повалилась на лавку, закрыла глаза и тут же уснула от сильнейшей усталости.

***

А потом случилось чудо. Василиса вернулась домой – пришла сама, живая и невредимая. Она забежала в избу и в нерешительности остановилась на пороге, растерянно поглядывая на отца и мать.

Иринушка, увидев дочь, не поверила своим глазам, зажмурилась и стала тереть их, что есть силы. Но поняв, что это ей не мерещится, что девочка, и вправду, стоит на пороге живая, женщина сделала шаг ей навстречу и рухнула на пол без чувств. Василий стоял, как истукан, глядя то на дочь, стоящую у порога, то на жену, лежащую на полу, и не знал, к кому бежать. И пока он соображал, Василиса уже сама прыгнула, точно лягуша, растопырила руки и повисла на его шее.

– Ну-ну, Василиска, доченька моя милая! – прошептал Василий, уткнувшись носом в лохматую, пахнущую тиной, макушку дочери, – Ты ли это? Дай-ка посмотрю! И вправду, ты! Живая-невредимая! Да как же такое возможно? Сама домой пришла! Чудо-то какое! Чудо!

Обезумевший от счастья отец обнял тонкое тельце дочери крепко-крепко, но она вдруг укусила его в шею, да так сильно, что из-под зубов брызнула кровь. Василий вскрикнул от неожиданности, расслабил руки, и девочка тут же выскользнула из его объятий и принялась прыгать по избе туда-сюда.

– Да что ты, Василиска? Что ты? Уймись! – причитал Василий.

Он подбежал к Иринушке и, приподняв ее голову, принялся растирать побелевшие щеки жены. Иринушка застонала и приоткрыла глаза.

– Вставай, жена! – взволнованно произнес Василий, – Дочка наша, кажись, ополоумела!

Иринушка открыла глаза, первые мгновения взгляд ее был затуманен, а потом она встрепенулась и повернула голову на шум. Василиса продолжала прыгать по избе, размахивая руками. Это выглядело нелепо и жутко. Иринушка сморщилась, прижала руки к груди.

– Чего это с ней? – испуганно спросила она.

– Не знаю! Скачет, как полоумная, шею мне прокусила.

Василий провел рукой по свежей ране, и его пальцы испачкались в крови. Иринушка глухо охнула, встала и попыталась поймать дочь, которая ловко уворачивалась от нее. Лицо девочки исказила улыбка – не то озорная, не то злобная. Василий какое-то время наблюдал за этой кутерьмой, а потом стукнул кулаком по столу и проговорил зычным басом:

– А ну успокоились обе! Марш на печь, Василиска! А ты, жена, сядь на лавку, не мельтеши!

Это и вправду помогло. Василиса испуганно замерла на месте, глядя на отца большими голубыми глазами, Иринушка тут же подхватила ее на руки и посадила на печь. Девочка повозилась там немного, а потом спряталась под одеяло с головой.

Иринушка обернулась к мужу, лицо ее озарила счастливая улыбка.

– Вернулась наша девочка! Счастье-то какое, правда, Васенька? Теперь заживем, как раньше!

Она вытерла слезы, выкатившиеся из глаз и пошла накрывать на стол. А Василий с мрачным лицом смотрел на печь, где сидела девочка, которая совсем не была похожа на их умную и спокойную дочку.

– Хотелось бы, зажить, как раньше, да уж вряд ли получится… – пробормотал он.

***

Время в деревне бежит быстро – так, что не угнаться за ним. Дни сменяются, уносят с собой прошлое и приносят новое – дела, хлопоты и заботы. Даже сплетни и пересуды, и те не вечны и вскоре сменяются новыми. Прознав про загадочное возвращение домой Иринушкиной дочки, люди какое-то время шушукались между собой, провожали Иринушку и Василия любопытными взглядами, а потом успокоились, стали мусолить новые сплетни и коситься на других.

До происшествия с Василисой семейная жизнь Иринушки и Василия вовсе не была похожа на сказку, но у них в доме всегда было хорошо. А туда, где лад да порядок, всегда хочется возвращаться, ведь там ждут теплые объятия, добрые улыбки и горячая еда.

Вот только теперь Василию вовсе не хотелось возвращаться домой. С тех пор, как дочь вернулась из леса, в их избе вечно царил бедлам. Некогда спокойная и послушная девочка теперь только шалила и озорничала, а когда ее бранили, так и вовсе принималась вредничать. Пока Василий ездил по ярмаркам, а Иринушка хлопотала по хозяйству – кормила скотину, ходила на колодец за водой или стирала белье на реке, – Василиса прыгала по избе и с жутким хохотом бросала на пол все, что попадало ей под руку. Несколько раз она сбегала из дому, ее ловили на улице соседские бабы и за руку приводили к Иринушке. Тогда женщина начала запирать дочь на замок, но скоро Василиса научилась распахивать оконные створки и выпрыгивала на улицу из окна.

Однажды соседка вновь привела Василису за руку к Иринушке, которая полоскала белье на речке. Взглянув на чумазое лицо дочери, на платье, порванное и перепачканное в грязи, Иринушка не выдержала, разрыдалась у всех на глазах. Бабы тут же подняли головы и стали переглядываться с любопытством. Потом побросали белье на деревянный помост и тревожно зашептались. Некоторые из них подошли к плачущей Иринушке, обступили ее тесным кружком и заговорили по очереди.

– Девку-то твою будто подменили, Иринушка! Была нормальная, стала бесноватая!

– Смотрим на нее, будто она, а будто и не она.

– Ох, как жаль дитятко твое! Испортили ее!

– Поди, порчу кто навел?

– Не выдумывай, Анна, кто порчу в лесу наводит?

– Дак ведьма, поди, какая…

– Не выдумывай, нет там ведьм!

– А что тогда с девкой приключилось? Она сама не своя стала! Глянь, и глазищи одичалые!

– Нечисть в нее в лесу вселилась, вот что.

– Какая-такая нечисть?

– А вот такая! Мало что ли нечистой силы по нашим лесам бродит?

– Ох, ох… Типун тебе на язык!

– А мне-то за что? Что вижу, то говорю!