Чтобы успокоить внутреннею тревогу, и избавиться от ощущения чужого присутствия, я первым делом перемыла дом отваром полыни и обновила все руны. Как только доски пропитались травянистой вонью, сразу стало спокойней.

К слову, эффективность полыни в борьбе с нечистью доказана не была. Нафаня утверждал, что единственный эффект от нее это запах, который после уборки еще неделю невозможно выветрить. Я частично с ним была согласна. По крайней мере, сама никогда не видела, чтобы духи нижнего порядка сторонилась полыни. Вот только крестьяне верили в защитные свойства этого отвара. А вера в этом мире на пустом месте не рождалась.

Размышляя над деревенскими суевериями, я поднялась на чердак. Год назад именно там мы с домовым организовали маленькую лабораторию. Это было единственное место в доме, куда не сунутся деревенские. Во-первых, все знали, что ведьмы под крышей не колдуют. Не знаю почему, но в это верило все население Мархарата. Маги, кстати, тоже свои мастерские старались размещать поближе к земле. А лучше под землей, в подвалах и погребах. Во-вторых, объяснить любопытной соседке без стука ворвавшейся в хату свое нахождение на чердаке можно было куском вяленого мяса. Абсолютно все деревенские хранили запасы говядины, и не только говядины, под крышей, и считали очень плохим тоном лазать на чужие чердаки.

У меня здесь кроме мяса сушились травы, тушки летучих мышей, лягушек, крыс и вся та мерзость, от которой у нормального человека случиться желудочный спазм. Помню, когда-то бабуленька сказала, что магия не должна быть простой или приятной. Иначе колдовать начнут все подряд, и в мире наступит хаос. Но я тогда была маленькой и не понимала, насколько неприятные вещи она имела в виду.

Например, засушенные тушки лягушек у меня появились полгода назад. Их нужно было собрать после грозы, в фазу убывающей луны. А самое сложное заключалось в том, что живых лягушек трогать было нельзя. Собирать нужно было исключительно мертвых особей с круглыми брюшками. В общем, чтобы собрать нужное количество экспонатов, пришлось потратить не один месяц, и истоптать все доступные болота. Но еще больше времени я потратила на то, чтобы лягушек правильно засушить.

К счастью сейчас мне нужны были не они. Я положила на стол бестиарий и зажгла свечу, чтобы свериться со списком трав. Сначала все ингредиенты нужно было взвесить, измельчить и залить кипятком. Работа почти медитативная.

Достала из шкафа старые медные весы, мешочек монет, которые местные маги использовали вместо гирек, и подошла к первой балке, чтобы снять пучок сухоцветов. Как раз в этот момент внизу открылась дверь.

– Есть кто в избе?!

Голос был не знакомым. Выругалась про себя, задула свечу и накрыла бестиарий первой попавшейся под руку тряпкой.

– Хозяйка! – Повторил голос.

– Иду! – Откликнулась я, и пошла к шкафу с провизией.

Спускаться с чердака с пустыми руками мовитон. Поэтому взяла небольшой горшочек перетопленного свиного жира, фирменный деревенский рецепт и, пыхтя, спустилась вниз.

У дверей стоял тот самый пришлый плотник. Он был последним человеком, кого я ожидала увидеть в своем доме.

– День добрый.

– Доброго, хозяйка.

Мужчина поклонился, как это обычно делали мужики при виде кого-то из княжеской свиты.

– С чем пожаловал?

– Мать Альма к тебе послала. Сказала, наливку у тебя взять можно.

– Какую наливку?

– Вишневую, сказала. Ельке лекарь городской нужен. А ему… Твои наливки в княжеский дом возят. Вот…

– Что-то с дитем?

– Не знаю. Мать сказала, помереть может. Лекарь нужон.

Мужчина переминался с ноги на ногу у порога, но в дом не заходил. Это было странно и неестественно для местных. Заострять на этом внимание я не стала. Сделала вид, что все в порядке и кивнула.

– Наливки к вечеру готовы будут. Скажи Альме, как только созреют, принесу.

– Пусть Лада бережет твой дом, хозяйка.

Мужчина ушел, так и не переступив порога. Я, конечно, понадеялась, что это полынь его отпугнула. Потому что думать о плохом не хотелось. Поставила банку с жиром на стол, закрыла двери на засов и вернулась на чердак. Нужно было срочно возвращать домового.

С отваром пришлось повозиться несколько часов. К сожалению в своих записях Гала забыла указать, что листья миноры нельзя измельчать ножом, что яс нужно нарезать последним, так как часть веса «испаряется» пока готовятся другие ингредиенты, а ягоды буши нужно убирать с веток, чтобы их семена не вступали в реакцию с железом.

Подозреваю, что ведьмы прошлого все это и так знали. Вот только я даже не подозревала, что на полесье когда-то росла буша или яс. В общем, пока готовила лекарство для домового и наговаривала заговоры, прошла большая часть дня. За это время я успела забыть и странный сон, и странного гостя. Зато отвар получился идеальным, если верить описанию в бестиарии: прозрачный как вода и благоухающий лесными травами. В общем, к Нафане я шла с чувством выполненного долга.

Домового я нашла в сарае, сидящего на мешках с сахаром, спиной к двери. Сначала хотела его окликнуть, чтобы рассказать про находку в бестиарии, но вовремя остановилась и замерла.

– Я виноват, Мара! – Причитал Нафаня, поглаживая аккуратную рыжую бороду. – Виноват! Я же знал, что нельзя мне, нельзя есть эту дрянь! Знал, что от мухоморовых пирогов голова кругом. И ел. А она… Мара! Но как я мог знать, что наша Эрика в этот Мухосранск перенесется! В Мархарат! Да я даже о его существовании не знал! Да и ты не знала.

Домовой махнул рукой и горько вздохнул. Не знаю, что меня сегодня удивило больше, что мой домовой грибник – наркоман, или то, что он общается с некой Марой.

– И что мне делать? Тут ни водопровода, ни отопления. Магазинов нет! Доставки нет! Гугла нет! А я домовой, а не Ютуб! Вот чем эту корову кормить, чтобы она доилась?! Перцы померзли! Соль! Соли нет! За сахаром к демонам и бесам бегаем! Да разве этого мы хотели для нашей Эрики?! А я?! Да что я за домовой, который даже кротов погонять не может? Всю морковь сожрали!

Теперь я удивилась тому, что у нас росла морковь. Кроты не удивляли. Кроты в Мархарате были такой же нормой, как комары летом.

Нафаня снова горько вздохнул. А я думала, что только меня эта эмиграция в Мархарат подкосила. Я тихонько подошла к домовому, села на соседний мешок и протянула ему глиняную кружку.

– Давно тут стоишь? – Домовой шмыгнул носом. Я сделала вид, что не заметила покрасневшие глаза.

– Про твое пристрастие к мухоморовым пирогам не слышала. Пей.

– Что это? – Снова шмыгнул носом Нафаня.

– Отвар из бестиария. Тебе уже этот сарай осточертеть должен был.

– Муууу! – Оживилась Зорька, которая не привыкла делить свою жилплощадь с посторонними.

– У нас что, правда морковка растет?

– Да какая там морковка. Слезы одни. Как проклял кто эту морковку.

– Пей давай. А то у нас в деревне, кажется вампиры завелись. Или перевертыши.

Нафаня несколько раз моргнул и одним махом осушил кружку. Через мгновенье я уже одна сидела на мешке.

– Муууу!

– Не мычи, вечером тебе конфетку принесу. – Пообещала Зорьке и пошла в дом.

Глава 6. Догадки

С возвращением Нафани в дом сразу стало спокойней. Я сидела за столом, протирала стеклянные бутылки для наливок, домовой готовил закваску на хлеб. В печи уютно потрескивали дрова.

– В следующий раз у демона чайник попросим. – Домовой покосился на печь, где закипала вода для чая.

– Может, самовар на ярмарках поищем?

– С самоваром возни много. Так что ты там про вампиров говорила?

Я рассказала Нафане сначала про странный сон, потом про то, что произошло с Елькой и визит ее мужа. Домовой слушал молча. Иногда задумчиво гладил бороду, потом переставлял с места на место глиняные горшки.

Вообще, такого понятия как вампир на Мархарате не существовало. Здесь существ питающихся кровью ласково называли упырями. С нашими привычными вампирами их связывало только то, что время от времени они охотились на людей. Кровь местным вурдалакам нужна была для выживания. Свои жертвы они обескровливали полностью, потому что своей крови в их телах не было. Мой вопрос, как чужая кровь через желудок попадала в вены вампира, пока оставался без ответа. Потому что задать этот вопрос было некому. Анатомических карт здесь еще не нарисовали, о том, что существует желудок, скорее всего, не догадывались. Подозреваю, что если начну рассказывать о желудке, сердце или печени в обществе ученых, меня просто засмеют. Потому что все знают, тошнит беременных, потому что ребенок начинает выдавливать еду из живота матери, чтобы освободить себе место. В груди болит исключительно от тоски или других сильных эмоций, а мигрень – признак переохлажденной или перегретой кости в голове. Хорошо, что хотя бы факт наличия костей никто не отрицал. И в целом уровень медицинской науки здесь был такой же никакой, как и водопровод.

В гробах упыри тоже не спали. А вот из могил иногда подымались. Ели я правильно понимала механику событий, то когда запас употребленной крови в организме вампира заканчивался, он старел и иссыхал. В какой-то момент вымпир впадал в летаргию, но не умирал. Естественно, свою личину вампиры скрывали, как и я маскировались под обычных людей. Тела упырей неосведомленные граждане хоронили и о покойнике забывали. Порой на долгие столетия, пока в организм вампира не попадала кровь и не оживляла покойника. Как это происходило, я понятия не имела. Но в паре книг, которые хранились на чердаке, подобные сюжеты мелькали.

– И с чего ты решила, что он упырь? – Спросил домовой, когда я закончила рассказ.

– А с чего он в хату не зашел?

– Ты же его не приглашала.

– Вот именно.

Нафаня нахмурил брови. Отличить вампира от обычного человека можно было только одним способом: не приглашать его в дом. По крайней мере именно так говорилось в местных легендах. С другой стороны, обвинять человека в том, что он нечисть только потому, что он побоялся переступить порог твоего дома тоже было бы глупо. Может, его полынь остановила.

– Надо на девку посмотреть. – Заключил Нафаня. – Если муж упырь, то и ребенок ее такой же. А значит, он мать есть начнет еще в утробе. Какой у нее срок?

– Не знаю. Месяца три, может четыре. А может и больше. Я же не повитуха, сроки на глаз определять. Ты встречался с ними? С вампирами?

– Нет. – Нафаня вытер руки полотенцем и поставил на стол чашку с травяным отваром. – Но внучка Мары, Мира, рассказывала, как в соседней деревне сразу две девки померли беременные. За полгода иссохли, а детей здоровых из живота достали.

– Звучит зловеще.

– Как есть. У детей один отец оказался, заезжий торговец, если я правильно помню. Он после смерти девок объявился, чтобы своих детей забрать.

– Забрал?

– Одного забрал. Отец понял, что приплод нагулянный, да и лишний рот в доме ему не был нужен. – Домовой чихнул.

– А второй ребенок?

– Остался в семье. Беспокойный был, орал все время. Никто же не знал, что он дитя вампирское. Бабки ходили, отшептать пытались, в церковь носили, думали, бесы младенца беспокоят. А он голодный был. Молоко не брал, кормилицы его боялись.

– И чем все закончилось?

– К Мире отец обратился за помощью. Та и сказала, чтобы тот или убил ребенка, или вернул его отцу.

– И как тот поступил?

– Никто не узнает. Младенца больше никто не видел. Может и отдал. Хотя, ты те времена вспомни. Где того торговца искать было?

Нафаня пожал плечами, предполагая ответ на мой вопрос. Мне, конечно хотелось верить, что отец младенца нашелся и забрал его. Пусть даже тот был вампиром. Ребенок, в любом случае ни в чем виноват не был. С другой стороны, страшно было представить, что этот ребенок мог натворить.

– Это в любом случае было на Земле. Да еще и в те времена. Откуда нам знать, что упыри на Мархарате и вампиры полесские одинаковые?