– А почему нет? Черти здесь с рогами и копытами, хранитель на кладбище – Чаргавы, русалки – вон, как будто с них энциклопедию мифологии писали, упыри, чем хуже? Они же не голливудские вампиры, да и приличных поместий по близости нет. Все чин чинарем, если твоя догадка верна.

Мы замолчали. Нафаня на несколько секунд исчез, а появился уже с мешочком муки и яйцами.

– Посмотришь на Ельку. Если сильно худая, кожа серая, а губы в ранах, значит, с вурдалаками дела имеем. Только что мы с этим потом делать будем?

– Чеснок вдоль забора высадим. – Неуверенно пошутила я и пошла на улицу, в погреб, где хранились запасы наливки.

Время близилось к вечеру. Солнце еще висело над горизонтом, но уже меняло свой цвет на закатный. Это было самой активное время в деревне. Мужчины и женщины возвращались с полей, которые находились за северной границей деревни. Поля не были общими, у каждой семьи там числился надел, который крестьяне арендовали у князя. За право работать на земле, платили дань в виде части урожая.

Князю принадлежали не только поля, но и вся долина, с лесами, озерами, городами. Жители абсолютно всех территорий платили. Охотники отправляли в замок дичь, торговцы деньги, ремесленники свои товары. Даже церковники платили за право вести службы на территории князя. Кажется, они были главными поставщиками свечей, которые, к слову, здесь стоили очень дорого.

Погасив одну из таких свеч, я вышла из погреба, с бутылкой наливки, мысленно попросила мироздание, чтобы все прошло успешно и мои догадки были только догадками, пошла к дому Альмы. К этому времени ребятня гурьбой вываливалась на улицу встречать скот, который гнали пастухи к домам. Я была в ужасе, когда первый раз увидела, как щуплые дети в лаптях или босиком бегут навстречу крупным коровам или, что еще страшнее, быкам. Сейчас этот ритуал превратился в ежедневную рутину. Как и принятие того факта, что дети здесь становились взрослыми в тот момент, когда макушка начинала доставать до столешницы.

Пока дети забирали коров, их матери ловили последнее светлое время, чтобы закончить работу в саду или во дворе. Кто-то высаживал весеннюю рассаду, кто-то жег зимние растения.

Да, несмотря на снежные зимы, в Мархарате некоторые растения приносили урожай и зимой. Скорее всего, это были плоды работы ведьм, или вед, или древних. В общем, тех женщин, которые в полной мере владели магией и не нуждались в поддержке ковенов. Практиковали культ Лёли днем, и вспоминали Мару ночью, чтобы свет и тьма жили в гармонии.

Зимних растений было не много: помидоры, картофель, сладкие плоды, напоминающие батат и маленькие тыквы. Тем не менее, этого хватало, чтобы крестьяне даже в самые неурожайные годы могли прокормиться. Остальные продукты крестьяне заготавливались заранее. Мясо вялили все лето. В основном это была дичь, которую приносили охотники, домашняя птица и поросята. Муку мололи ближе к концу осени, чтобы она не испортилась в летних амбарах, пачатки, похожие на кукурузу, начинали сушить в середине лета. Грибов, кстати местные не заготавливали. Говорили, что это еда ведьм и есть ее опасно, можно умереть. Не думаю, что кто-то из ведьм был бы против того, чтобы крестьянин собрал себе корзину боровиков. Другое дело, что мало кто из людей разбирался в грибах и очень часто на стол попадали не самые съедобные экземпляры.

Мы с Нафаней старались подстроиться под деревенскую жизнь, но это не всегда получалось. Корова у меня не доилась, куры дохли, как мы не старались с домовым их выходить, да и в принципе с тем, что обзавестись скотиной мне не удастся, я смирилась. Правда, это играло мне на руку. Потому что у ведьм скот всегда приживался, а вот у соседей мог дохнуть. А тут наоборот. Все считали, что мне досталась проклятая хата, и даже немного жалели, злорадствуя.

А еще все считали меня брошенной любовницей какого-то из вельмож. Разве такая может за скотиной усмотреть? В целом, это было похоже на правду. Появилась я в лесу из «неоткуда», ручки беленькие, не испорченные работой, зубы все на месте, платье чистое и кожаный кошелек с монетами за поясом.

С любовницами местные князья, воеводы и прочие состоятельные мужчины так поступали часто. Сначала «любились» с красавицами, а когда отец, или кто-нибудь из родни находил подходящую пару, от милой избавлялись, оставляя обманутую ни с чем. И выгнать ее в лес было самым благородным, что мог сделать мужчина. Хотя, мужчиной такого осла назвать было сложно. Чаще любовниц просто убивали. Травили, инсценировали несчастные случаи или выдавали замуж в какую-нибудь деревню.

В общем, я идеально подходила под роль такой брошенной любовницы. Переубеждать в этом соседей не стала. Зачем? Так было даже лучше, меньше вопросов задавали. И не спрашивали, какого лешего мне понадобилась кровать, если есть печка. И зачем я потратила целое состояние на зеркало. Это же только для богатых.

В принципе, сейчас я могла себя отнести если не к богатым барышням, то к вполне состоятельным. За три года жизни в Мархарате я даже сумела построить свой маленький бизнес, на ягодных наливках. Принципы самогоноварения я когда-то освоила с помощью Ютуба, чисто ради интереса. А настаивать алкоголь на ягодах, здесь сам бог велел. Тем более что конкуренции не было. Хороший алкоголь даже местным богатеям не снился. Они перебивались брагой и пивом. О вине даже не слышали. Винограда в Мархарате или не существовало, или он рос не в наших краях.

Дом Альмы выделялся на фоне соседских. Он был сложен из шлифованного камня, с красной черепичной крышей, и резными ставнями на окнах. Я открыла калитку, вошла во двор. Возле дома никого не было. Только парочка кур с пушистыми лапками гуляли по палисаднику.

– Альма!

В деревне все было по-простому. Калитки закрывались только на ночь, и только ночью из вольеров выпускали псов, на тот случай, если в деревню заглянут чужаки.

– Альма! – Еще раз крикнула, но не получив ответа, поднялась на крыльцо.

Постучалась в дверь. Врываться в чужой дом все равно не хотелось. Шорох раздался через полминуты, когда я решила оставить бутылку на крыльце и уйти. Двери открыла Елька. Мой визит девушку явно удивил.

– Пана? – Девушка сделала шаг назад, и жестом пригласила в хату. – Каким богом к нам? Что-то случилось?

– Муж твой заходил. Сказал, Альма наливки просила. Лекарь дитю не рождённому нужен. – Я протянула девушке бутылку.

Елька свои эмоции скрывать не умела. Она явно не знала о визите мужа ко мне, или о просьбе матери. Тут не мешало бы у самой Альмы спросить. Но ее дома не было.

– Твои наливки пана дорогие. Мы не вытянем. Но может, Языр что-то из мебели, или…

– К осени кур у вас возьму. У меня животина не живет.

– Знаю. Дом тот поклят. Староста столько месяцев искал кому его пристроить, все отказывались. Как вы пана там не боитесь жить? Я бы уже со страху на погосте была.

Девушка погладила круглый живот. Никаких признаков истощения или болезненности на лице будущей матери я не заметила. Даже наоборот, Елька выглядела на удивление свежо: щеки розовели, глазки блестели, по пухлой шее катилась капелька пота. Только круглый живот доставлял матери беспокойство. Она чуть заваливалась назад, чтобы сохранить баланс.

– Ничего там страшного нет. Просто я плохая хозяйка.

– Пана! – Раздалось за спиной.

В дом вошла Альма. В руке у нее была корзина с яйцами, а на поясе висели две тушки цесарки. Видимо, женщина ходила к охотнику, на другой конец деревни.

– Храни Мара дом твой, Альма. – Поздоровалась с женщиной. – Я наливку принесла. Языр сказал, тебе для лекаря надо.

– Нада пана, нада. – Закивала женщина. Пышная грудь заколыхалась, алые бусы на шее звякнули. – Пана, я Языра к тебе отправлю. Он мебель тебе сколотит, в оплату. Нет пока монет. А ты пана, долгов не любишь.

– Мама, пана цыплятами возмет. Щипаными пана, или живыми?

Альма, как и ее дочь, эмоции скрывать не умела. Мой отказ от услуг Языра ей явно не понравился, но женщина через силу улыбнулась.

– Щипаными. Чтобы можно было в зиму заготовить.

– Сделаю, пана. Сделаю. На вече́ру не останетесь? У нас цесарки будут.

– Нет, благодарю за предложение. Я еще с ночи не спала, вчера в город ездила. Стекольщик неправильно форму бутылок выдул, в замок такие не отправишь. – Посетовала на руки мастера, хотя трагедии в этих бутылках не было. Но, местным иногда было нужно давать темы для сплетен.

–Ай как нехорошо! – Альма хлопнула в ладоши, почти перед самым лицом. – Мужика вам пана нада. Нормального! Шоб в хозяйстве порядок был. Негодно бабе одной по городам шастать. Да все так и хотят обмануть. Вон как Ельке повезло с мужиком. Вдовец только. Но мож это и лучше, знает как с бабой обращаться.

– Да где ж его такого взять? – Я засмеялась и сделала несколько шагов к двери. – Ельке повезло с мужем. Храни Мара твою избу, Альма.

– И вам, пана добра.

Я выскочила на крыльцо и тут же наткнулась на высокую пожилую женщину. Кажется, это была мать Языра.

– Доброго вечера. – Поздоровалась со старухой.

Бесцветные глаза окатили меня презрением, но вслух старуха сказала только скупое:

– Добрго пана.

Может, с мужем Ельке и повезло, но вот свекровь вызывала у меня вопросики.

Глава 7. Туман

День пролетел незаметно, а вечер в раздумьях. Языр и его семейство не давали покоя. От этих мыслей я пыталась избавиться с помощью работы. Деревенский быт, к счастью, всегда был наполнен рутиной. То дрова наколи, то корову накорми, то еще что-нибудь сделай. Сегодня, например, пришло время стирки. А этот процесс был целым мероприятием. Как же я скучала по временам, когда можно было просто закинуть стирку в машинку. Конечно, я была бы не я, если бы не попробовала автоматизировать этот процесс и изобрести «вращающееся ведро». Точнее бочонок, который с помощью кожаных ремней, педалей и моей мускульной силы изображал барабан стиральной машины. Но даже такая «автоматизация» требовала минимум шести часов моего относительно свободного времени.

Сначала я делала моющее средство из мыльного корня и масла, потом таскала воду, кипятила воду, снова таскала воду, а потом крутила педали. Этим я занималась три раза в неделю, представляя что делаю силовую кардио-тренировку в любимом спортивном клубе.

Процесс стирки происходил в бане, где на отдельной полке сидел Нафаня с вязанием и рассуждал о наших интересных буднях.

– Может у нее срок еще маленький? Сколько пришлые в деревне? С осени? Не помнишь, когда они свадьбу гуляли?

– Не помню. – Вытерла со лба пот. – Подлей воды. – Нафаня спрыгнул с полки и тут же схватился за ведро с кипятком. – Вроде у них с калядами совпало. Но тогда срок совсем маленький. А если она раньше забеременела, а потом уже свадьбу играли? Тут же простыней на показ не выставляют. Но даже если раньше забеременела, у нее живот большой. Может богатыря ждут, или двойню?

– Если б двойня была от упыря, она б уже с лавки не вставала. – Домовой вылил воду в ведро, и крутить педали стало тяжелее. – А может, он не упырь? Или по залету женились? Такое же бывает тут через хату. Вспомни Дарьку, которая родила на пятом месяце? Или Иванку.

– Даже если по залету, все равно живот большой. Полугода не прошло. А её уже заваливает. Слушай, а если отец не Языр? Если кто-то другой?

– А наше какое дело? Ты же не побежишь дубине лекцию про женскую физиологию читать.

– Такое дело, Нафаня. Если отец не Языр, мы по Ельке не определим, упырь он, или не упырь. Ребенок обычный родится, будет он дальше в деревне жить. Мы не узнаем, кто он, а когда проголодается, поздно будет. От какой болезни они бежали? Что вообще в той деревне случилось? Опасно это.

– Тоже верно. А что вообще в том Перелесе сейчас? Чьи земли?

– Да черт его знает? Я даже не знаю, в какой стороне это находится. Может нечисть какую вызвать и спросить?