Тайна старого морга (страница 10)
Глоссоп все еще возился с раскладушкой, когда сквозь шум дождя услышал женский голос. Он застыл как вкопанный, испугавшись, что это вернулась главная сестра, а он не успел залечь в постель. Хотя голос звучал по-другому: тоньше, моложе и определенно более взволнованно, чем можно ожидать от этой царственной особы. Глоссоп не назвал бы себя любителем подслушивать, но признанным фактом было то, что общество дам он предпочитал компании своих собратьев-мужчин. Это являлось одной из причин, по которым он с удовольствием взялся за развоз заработной платы, добровольно став кассиром на колесах, когда молодые, спортивные парни, более подходящие для такой работы, ушли на фронт. Похоже, правительство, которое объявило его негодным к действительной службе, ничуть не возражало против того, чтобы он стал мишенью для грабителей с большой дороги. Коллеги по бухгалтерии считали его одновременно и храбрым, и слегка сумасшедшим, раз он отказался от уютной работы с девяти до пяти и персонального письменного стола, но никто из них не предполагал, что он доставляет деньги сразу в четыре больницы, три школы и на два секретных военных завода. Во всех этих учреждениях, кроме одного, имелась либо молодая дама, хорошо разбирающаяся в цифрах – будто это самое интересное в женщине, – либо пожилая, охотно слушающая его дорожные истории. Когда кто-нибудь из них предлагал Глоссопу чашечку чая после долгой дороги, он не отказывался и от свежей булочки и приятной беседы в придачу, прежде чем вновь отправиться в путь в одиночестве.
Несмотря на желание поскорей прилечь, Глоссоп не удержался и наклонился ближе к тонкой дощатой стене, вслушиваясь в женский голос. Из-за ветра и дождя точный смысл слов ускользал, но молодая дама явно была расстроена и перешла на повышенный тон. Глоссоп напрягся, желая понять, что именно она говорит и кому, однако поднявшийся в центре двора вихрь закружился над офисом с такой силой, что он не мог разобрать – доносятся голоса из транспортного отдела или регистратуры, мимо которой он шел сюда. Он уловил отрывистые окончания фраз, которые звучали так, будто эта девушка одна из тех, которые побывали в Лондоне или Париже и, вернувшись домой в Новую Зеландию, решили: все должны знать, что она путешественница, а не просто очередная деревенская девчонка, ищущая счастья с милым на участке в четверть акра, и ничего более. С такими девушками Глоссоп предпочитал не иметь никаких дел. Закрепляя последнюю ножку раскладушки, он кивал сам себе – пусть ему иногда становится одиноко, но у одиночества есть свои плюсы.
То ли от осознания этих плюсов, то ли из-за того, что час стоял уже поздний – больше одиннадцати, а мистер Глоссоп привык рано вставать и рано ложиться даже летними вечерами, его толстые пальцы проявили неожиданную ловкость. Щелк-щелк – и вот раскладушка уже стоит собранная.
Наконец-то он сможет улечься на старый брезент – сырость его больше не волновала. Мистер Глоссоп с удовольствием отдался в объятия силы тяжести, ткань под ним натянулась, задрожала, но выдержала. Спорящие голоса стихли, даже дождь, казалось, слегка унялся – а возможно, Глоссоп так привык к его шуму, что больше не замечал. Он почувствовал, что расслабился впервые после того проклятого прокола колеса сегодня днем.
Он понимал, что может вызвать гнев хозяйки, когда та вернется, но надеялся, что она и викарий провозятся там еще какое-то время. Он прекрасно сможет выспаться и здесь, расположившись между дверью и сейфом. Все, что ему нужно, – сорок раз моргнуть. Так же просто, как дождь.
Глоссоп усмехнулся этой абсурдной поговорке – учитывая погоду и жестяное ведро, в которое менее чем в двух футах от его носа падали тяжелые капли. Он протянул руку к сейфу и попробовал пошатнуть, чтобы убедиться – это и есть тот надежный страж, который так необходим в данный момент. К его замешательству, сейф слегка подался под рукой. Он вновь поднял и опустил руку, и сейф вновь качнулся. Мистер Глоссоп открыл глаза. Раскладушка заскрипела, когда он приподнялся на локтях и уставился на сейф. На этот раз мистер Глоссоп ударил мясистой ладонью по боковой стороне тяжелого железного ящика. Словно подтверждая его худшие опасения, раздался тихий щелчок. Дверца сейфа распахнулась.
Там было пусто. Несомненно и ужасающе пусто.
Глоссопа бросило одновременно и в жар, и в холод. Он издал сдавленный хрип, переходящий в горловой рев, скатился с койки и на коленях пополз к выходу. Сорвав дверь с петель, он заорал на весь двор, сквозь дождь и ветер:
– Воры!! Грабеж! Сейф! Воры! Караул! Воры! Не-е-ет!
В первой и второй военных палатах загорелся свет. Гражданским потребовалось немного больше времени. Дверь в транспортный отдел распахнулась, и оттуда выскочила Сара Уорн, за которой сразу же выбежал доктор Хьюз. С другой стороны от офиса главной медсестры открылась дверь регистратуры, и на порог выбежала Розамунда Фаркуарсон, тщательно оберегая от дождя новое платье и красивую прическу и зорко следя, не видит ли кто, как из-за ее спины крадучись выбежал Морис Сандерс, торопясь в палату. Его товарищи высыпали наружу и ошеломленно смотрели на дородного краснолицего мужчину, стоящего на коленях возле двери в кабинет главной сестры и орущего что-то о разбойниках с большой дороги.
Глава 9
– Мистер Глоссоп! – Сестре Камфот удалось добиться впечатляющего результата всего парой слов, произнесенных почти шепотом, леденящим и властным.
Мистер Глоссоп поумерил тон своих воплей о «ворюгах» и «ограблении», но не прекратил их совсем. Покачав головой, сестра пересекла двор, не обращая внимания на дождь, и под одобрительные возгласы пациентов, к этому времени столпившихся уже возле каждой палаты, на верандах, крылечках и у окон, подняла Глоссопа с колен, крепко схватив за плечи.
– Возьмите себя в руки, вы же мужчина! – прошипела она. – Посмотрите на себя и не устраивайте сцен! Здесь множество тяжело больных людей, один джентльмен только что умер, а вы воете перед кабинетом главной медсестры, как нечистая сила! Что случилось, черт побери?
При упоминании главной сестры Глоссоп, казалось, чуть пришел в себя. На нетвердых ногах он попятился обратно в кабинет, увлекая сестру Камфот за собой – чтобы продемонстрировать ей зияющую пасть пустого сейфа. Ее крепкая фигура заслонила дверной проем – персоналу и пациентам пришлось вытягивать шеи, чтобы разглядеть, что там происходит, но они видели лишь мелькающие белые рукава жестикулирующего Глоссопа.
Розамунда Фаркуарсон уже стояла на ступеньках кабинета, пытаясь заглянуть сестре Камфот через плечо.
– Мой выигрыш! В сейфе был весь мой выигрыш – чертова куча наличных! – Даже в припадке отчаяния она не стала упоминать ни о том, что главная сестра обещала оштрафовать ее на десять фунтов, ни о пятерке, которая ушла рядовому Сандерсу. Пускай Розамунда и расстроилась из-за потери денег, но разум она не потеряла – лишь куда-то подевалось ее красивое английское произношение.
Стоя на крыльце первой военной палаты, Морис Сандерс наблюдал, как Розамунда пытается протиснуться мимо сестры Камфот. Он все еще питал к Рози некоторые чувства и не хотел видеть, как она выставляет себя дурой перед толпой. И в то же время понимал, что сам сделал больше чем достаточно для того, чтобы запятнать среди персонала как ее имя, так и свое – санитарки умели сплетничать очень злобно, и осознание этого удерживало его от того, чтобы броситься через двор к ней на помощь.
– Ну вот и славно, – прошептал он мгновение спустя, когда Сара Уорн шагнула к Розамунде, избавив его от необходимости проявлять рыцарство – качество, которого ни он сам, ни его товарищи в нем не замечали.
Сара положила руку Розамунде на плечо – ее голос звучал спокойно, но взгляд был очень выразителен:
– Обойдемся без лишнего шума. – Она придвинулась ближе и перешла на шепот: – Неужели ты не понимаешь, что все только получают от этого удовольствие? Не нужно постоянно давать им поводы для сплетен, Рози.
Розамунда обернулась и взглянула на собравшуюся толпу пациентов, медсестер, ночных сиделок – всем не терпелось увидеть, что будет дальше, все желали посмотреть спектакль.
– Ты права, – процедила она сквозь зубы. – Но я бы с радостью устроила шумную сцену, которую они так жаждут. Ладно, Сара, я буду паинькой. Ведите, леди Макдуфф!
Протянув Саре руку, она смиренно позволила отвести себя в кабинет главной сестры. Но едва они переступили порог, укрывшись от слабеющего дождя, как кто-то из мужчин крикнул с крыльца первой военной палаты: