– Ты ей как минимум нравишься, – вздохнув, ответила Матильда. – Ну, или она допускала мысли, что ты можешь ей понравиться. Но, разумеется, вела она себя так, чтобы ты ни за что об этом не догадался. Весело же над нами подшутил этот Радамант.

Я мотнул головой, все еще не веря своим ушам. Ирэн? Ирка, с которой мы чуть не поубивали друг друга, словам которой я не собирался доверять, потому что ждал подставы… Ну и ну. И что теперь с этим делать?

– Зачем вы мне сказали? – хрипло спросил я.

Матильда припарковала автомобиль и строго на меня уставилась.

– Чтобы ты это учитывал. Играй в Ромео, но не заигрывайся. Если разобьешь ей сердце, я сама тебя прикончу.

* * *

– Михаил, подъем!

Я медленно распахнул глаза, щурясь от света ночника.

– Что-то случилось?

Матильда смахнула волосы с моего лба.

– Поднимайся, я тебя кое-куда отвезу, – сказала она. – Раз девчонкам все равно показано лежать и отдыхать, у нас освободилось время. Нужно этим воспользоваться.

Я сел на кровати и потер глаза.

– Куда едем? Зачем?

– Я договорилась с твоей бабушкой. Тебя ждет ускоренный курс по управлению родовой силой. Собирайся.

Глава 4

Готический монстр Матильды гнал по трассе так, словно мы пытались оторваться от погони.

– Вы бы так не лихачили, ваше благородие, – я вцепился в поручень у потолка обеими руками. Даже ремень безопасности ощущение этой самой безопасности сейчас не внушал.

В ответ Матильда лишь безумно оскалилась:

– В кои-то веки дорога пустая. Можно позволить себе немного вольностей.

Немного? Это она, прямо скажем, преуменьшила…

Что-то этим утром изменилось в Матильде. Наставница, обыкновенно эксцентричная, но собранная, сегодня поражала меня бесшабашностью. Все началось с завтрака, когда она огорошила слуг, велев подать мороженое. На вечно невозмутимого Василия, приехавшего вместе с нами на Вознесенский, аж икота напала: в доме Штоффов отродясь никто не завтракал мороженым.

Затем баронесса велела пригнать ко входу чёрного готического монстра, на котором везла меня прощаться с Петром. Это при том, что накануне катала меня на другой – куда более скромной и приспособленной к городской езде тачке. А ведь сама говорила, что редко выгуливала «немца». Впрочем, и на это я поначалу внимания не обратил.

Вообще от Матильды я мог ожидать чего угодно, но в последние дни настолько привык видеть ее сосредоточенной и обеспокоенной, что сейчас не знал, как реагировать на внезапные перемены. Даже мимика и жесты у Матильды сегодня были другими. Хулиганскими, что ли…

Примерно так она вела себя в ночь нашего знакомства, когда гонялась за мной по лесу и закидывала «Косами». Тогда я списал это странное поведение на желание меня напугать или поразить, потому что с тех пор ничего подобного Матильда не отмачивала.

И вот сегодня, кажется, снова оно… Впору было начать думать о тайном ночном визите Радаманта.

– А ты сам водить умеешь, Михаил? – баронесса лихо вписалась в крутой поворот так, что у меня тошнота подкатила к горлу.

– Умею.

Ещё на первом курсе я сдал на права с первого раза и очень этим гордился. Без взяток и знакомств, все сам. Спасибо безлимитным покатушкам на дедовской древней «девятке». Этому вишневому инжекторному зубилу давно было впору окончить дни на разборке, но дед все никак не желал расставаться с материальным воплощением «лихих девяностых». Дорожил как памятью о вольной зрелости.

А я что? Как посадили за руль в десять лет, так и поехал – ноги едва до педалей доставали. Катался в деревне, все больше по проселочным дорогам, чтобы не влететь на штраф и деда не подставить. Зато в автошколе осталось только отработать эстакаду – остальные парковки, заезды в боксы и развороты я уже умел делать с закрытыми глазами. Жаль, на мотоцикле ездить так и не научился, а ведь были планы…

– Хорошо водишь? – уточнила Матильда.

– Вполне сносно для своего возраста.

Наставница припарковалась на обочине и заглушила двигатель.

– Тогда давай, – она ударила пальцем по рулю. – Садись на водительское. Покажи, что умеешь.

Я удивленно вытаращился на неё.

– Матильда, что вы? Я несовершеннолетний, у меня нет водительского удостоверения, я не сдавал экзамен…

Она лишь легкомысленно отмахнулась.

– Брось. Вся аристократия умеет водить уже к шестнадцати годам. Как раньше всех поголовно обучали верховой езде, так сейчас прививают любовь к дорогим автомобилям. Все всё прекрасно знают и понимают. Даже сотрудники дорожных патрулей. Вот и я хочу понять, насколько хорошо ты обучен вождению.

– От этого что, тоже зависит поступление в Аудиториум? – съязвил я.

– Нет. Но навык крайне полезный. Хватит пререкаться – вперед.

Я вышел из авто и с опасением уставился на хищную морду немецкого монстра. Не знаю, сколько лошадей было в двигателе, но даже сам внешний вид «немца» вопил о том, что тачка была с характером. Еще и старомодная механика. Интересно, там хотя бы гидроусилитель был предусмотрен?

Матильда тем временем закурила.

– Ну, Михаил, чего ждешь?

– Осматриваюсь. Никогда на таких не ездил. У меня был опыт с авто попроще. Гораздо проще.

– Все не так страшно. Леня – тот еще зверь, конечно, но тяжелый и устойчивый. Передач пять. Механика, разумеется. Ничего нового. Наоборот, Ленечка, – баронесса ласково погладила капот автомобиля, – безнадежно морально устарел. Но я все равно его безмерно люблю.

– Вы называете автомобиль Леней? – прыснул я.

Матильда пожала плечами.

– А что? Питомцам ведь дают клички, вот и я нарекла своих красавцев. У такой техники есть душа, Миш. Они все-е-е чувствуют.

Интересно, как она назвала тот хиппимобиль, на котором мы ездили на Полигон?

Матильда послала тачке воздушный поцелуй, и я снова усомнился в ее адекватности. Черт, с наставницей явно было что-то не то. Ну, не в себе дама – как пить дать. Понять бы еще, с чем это было связано.

– Ключи в зажигании, – напомнила наставница. – Приступай.

Она спрятала окурок в карманной пепельнице и уселась на пассажирское сидение. А я, трижды глубоко вдохнув и выдохнув, занял место водителя.

Ну, призрак вишневой дедовой девятки, помогай. Руки должны помнить…

Так, сперва настроить зеркала, завестись… «Немец» ответил низким, почти животным урчанием.

Я поставил ноги на педали, положил левую руку на руль и снял машину с ручника.

Педаль сцепления оказалась тугой, а вот тормоз отзывался очень легко. И хорошо – так безопаснее. Передачи располагались в немного непривычном порядке, и мне пришлось то и дело коситься на рычаг.

– Смелее! – весело подбадривала Матильда. – Пока все правильно.

Оглянувшись по сторонам, я осторожно выехал на трассу. Мы были уже далеко за городом – почти добрались до Ириновки.

– Ну что ты так робко? – недовольно скривилась баронесса. – Вижу ведь, что умеешь. Не жадничай, прокати наставницу с ветерком.

– Скоро будет населенный пункт, – хмуро отозвался я, пытаясь совладать с этим тяжелым чудовищем. – А здесь часто скот гоняют с поля на поле. Уже не сезон, но лучше перестраховаться.

Матильда улыбнулась.

– Молодец.

Гнать не хотелось, да и «немец» ворчал мотором ровно, размеренно, словно и сам не был настроен на большие гонки. Матильда слегка заскучала, но я ловил ее внимательные взгляды – следила, контролировала.

Лишь раз, когда мы покинули деревню, я позволил себе разогнаться выше ста километров.

– У-у-ух! – воскликнул я, когда двигатель зарокотал громче. При этом машина шла так мягко, словно летела над землей.

Матильда довольно осклабилась.

– Во-о-от, теперь ты понимаешь.

– Красавец, конечно.

– А то. Старичок, но зато каков. У меня его каждый сезон выкупить пытаются. Не отдам ни за какие деньги.

Ещё бы. Я бы и сам ни за что с таким монстром не расстался. Правда, с непривычки начал быстро уставать. И водить отвык, и автомобиль все же оказался слишком тяжелым и сложным в управлении.

Матильда весело рассмеялась, когда я заложил вираж на повороте. Кажется, мне начало передаваться ее беспричинное безумие.

Но, увидев очертания домиков Ириновки, я сбавил скорость до разрешенной. Впереди вырос указатель на усадьбу, и показались голые деревья аллеи.

– Что с вами сегодня? – осторожно спросил я, поворачивая на дорогу к усадьбе.

– В смысле?

– Вы сегодня как-то веселее обыкновенного, ваше благородие. И, признаюсь, это меня немного беспокоит.

Матильда отмахнулась.

– Все в порядке. Все как обычно. Все прекрасно!

Нет. С ней точно что-то было не так. Происходи все в моем родном мире, я бы подумал, что тетя Мотя с утра пораньше закинулась чем-то из перечня запрещенных к продаже веществ. Иначе как объяснить эти перемены?

Припарковавшись напротив парадной лестницы, я заглушил мотор и шумно выдохнул. Фу-у-ух. Нет, кажется, кататься на таких автомобилях мне пока рановато. Вроде и справился, но тут скорее просто повезло. Могли бы и в кювет улететь.

Двери дома распахнулись, и навстречу нам вышел Егор. Лакей открыл Матильде дверь и поклонился.

– Добро пожаловать домой, Михаил Николаевич. Матильда Карловна, рады вас приветствовать в усадьбе Соколовых.

Баронесса кокетливо улыбнулась и подхватила сумочку.

– Благодарю, Егорушка. Скажи, Татьяна Константиновна уже готова нас принять?

Лакей почтительно кивнул.

– Конечно, ваше благородие. Пожалуйте в дом, их сиятельства приглашают вас отдохнуть за чаем с дороги.

Я отдал ключи от машины Егору, и тот повел нас в дом. Не успели мы снять верхнюю одежду, как нас тут же вышла поприветствовать Оля. Сестра носила траур, но улыбнулась, увидев нас.

– Здравствуй, Мелкая, – я аккуратно обнял ее и чмокнул в макушку. – Как вы тут?

– В порядке, – она обернулась к Матильде, взяла ее руки в свои и тепло поприветствовала. – Ну, господа, пожалуйте в столовую. Будем чаевничать.

– Оля, мы ведь по делу… – напомнил я. – Не стоило устраивать пир.

– Пира и не будет. Но пока вы с бабушкой будете общаться, я развлеку Матильду Карловну.

Наставница обворожительно улыбнулась.

– Твоя сестра – просто прелесть, – шепнула она мне на ухо. – Нужно начать выводить ее в свет. Уверена, достойные кандидаты на ее руку и сердце найдутся. Быть может, даже из крепких одаренных семей…

– Давайте об этом потом, – нахмурился я.

Проблемы нужно решать по мере поступления. Хотя неопределенность судьбы Оли меня тоже беспокоила. Приближался возраст, когда ей следовало блистать на первых балах, а наша семья… Словом, тут сперва придется мне поднапрячься.

В столовой пахло чем-то пленительно-кондитерским. Не то чтобы я голову терял от тортов и пирожных, но этот аромат манил. Бабушка восседала на резном стуле с высокой спинкой и походила на средневековую герцогиню, каких описывали писатели прошлых веков. Седая как лунь, но с идеальной высокой прической. В длинном строгом платье до пола и черном пуховом платке. Из украшений только жемчужная нить и серьги с черными камнями – все по требованиям траура. Увидев нас, она взялась за трость и хотела приподняться.

– Сиди, бабуль! – я подошел к ней и обнял. – Как ты себя чувствуешь?

– Как восьмидесятилетняя развалина, мон шери. Как еще я должна себя чувствовать? – проворчала она, но наградила Матильду любезной улыбкой. – Ваше благородие, благодарю за скорое прибытие.

Сестра позвонила в колокольчик, и слуги принесли самовар. Начищенный, блестящий пузатыми медными боками – этот антиквариат доставали только для приема гостей в русском стиле.

– Оленька, душечка, займи пока нашу гостью, – бабушка поднялась, опираясь на трость с массивным набалдашником, и кивнула мне. – Нам с Мишенькой нужно побеседовать приватно.

Оля кивнула и тут же принялась потчевать Матильду выпечкой и ароматным чаем. Мы же с бабушкой вышли. Я подал ей руку, и она с готовностью оперлась.

– Бедное дитя, – едва слышно проговорила она, когда мы вышли в холл. – Такая молодая, а со столь неприятным недугом…

– О чем ты, Ба? – не понял я.