Идею устроить соревнование предложил Маркус. Странно, что у него вообще могли быть хоть какие-то идеи, но я намеревалась выиграть и не сомневалась в успехе. Я лучше него знала эти дороги.

– Держитесь! – Я крутанула руль, и моя «ауди» подрезала «мустанг». У Маркуса завизжали колеса.

– Что ты вытворяешь, Фасолька? – сквозь стиснутые зубы пробормотал Грейди.

– Расслабься, – буркнула я, используя словцо, которое мама ненавидела.

Мы с Маркусом виляли по двухполосному шоссе, направляясь к северу. Чертовски опасная затея, но, по крайней мере, именно он ехал по неправильной стороне. Вдоль извилистой дороги со слепыми поворотами проносились, сливаясь в сплошной коридор с высоченными стенами, секвойи. Я не обращала внимания ни на какие звуки, кроме рева мотора «мустанга» и низкого гула моей «ауди».

* * *

День не сразу начался с незаконных гонок на высокой скорости: сначала Шона потащила нас в Бодега-Бей есть суп из моллюсков. Было солнечно и необыкновенно влажно, с океана дул соленый ветер. Мы с девчонками надели самые прикольные облегающие топы, самые короткие шорты и самые большие солнечные очки и набили карманы наличностью. Приходилось наслаждаться обычным для этих широт туманным днем на берегу, так же как жители Лос-Анджелеса, по нашему представлению, наслаждались своим бесконечным солнцем. Выпрямленные волосы при ходьбе щекотали мне поясницу. Я была возбуждена и готова флиртовать, упиваясь первым летом без бойфренда за много лет.

А потом Шона пригласила парней.

– Никакого тестостерона, – возразила я.

– Поздно, – ответила Шона. Зеленые глаза смотрели мутным взглядом – она уже была под кайфом.

Чтобы угодить ей, я согласилась. Всей компанией мы сидели за деревянным столом для пикника и ели суп из моллюсков, глядя на Тихий океан. Чайки парили над головой и, как голодные крысы, ожидали объедков. Брендон и Маркус спорили по поводу новой рэповой композиции, а мой брат, надувшись, уткнулся в свою миску, поскольку хотел позвать Хлою, а я категорически запретила.

Когда Хлоя приходила в гости к Грейди в наш дом, мы с ней проплывали одна мимо другой в коридоре, как подводные лодки, – не подавая сигналов, но всегда зная о присутствии неприятельского судна. Грейди с чего-то запал на Хлою, хотя они были как с разных планет: она меньше полутора метров, а он метр девяносто три.

Доев суп, мы пошли к берегу фотографироваться. По пути домой Маркус и Шона поравнялись с моей «ауди», и Маркус стал рычать мотором.

Брендон с заднего сиденья фыркнул:

– Он хочет соревноваться, что ли?

Через стекло нашей машины я встретилась с взглядом Маркуса из-под козырька бейсболки, и его отвратительная кривая усмешка меня взбесила: он явно считал себя лучше, чем я. Волоски у меня на шее встали дыбом, и я в ответ выжала до отказа свой шестицилиндровый двигатель: я знала, что Маркус обойдет меня, но мне было плевать. Перейдя на механическую коробку передач, я положила пальцы на подрулевые переключатели. В прошлом году отец записал меня в школу вождения при автодроме, где нас гоняли в хвост и в гриву, и Маркусу предстояло узнать, что я действительно умею водить. С подлой ухмылкой он дернул ручной тормоз, и колеса со свистом закрутились.

– Пожалуйста, не надо гонок! – взмолилась Хейли, хватаясь за ручку дверцы.

– То есть ей надо отступить? – фыркнула Кьяра.

А я откинула назад волосы и скомандовала:

– Всем пристегнуться!

Маркус кивнул мне, колеса машин завизжали, оставляя дымные следы, и мы бок о бок вылетели на асфальт.

День для гонок был неподходящий. Пока мы фотографировались, опустился туман, и теперь он парил над дорогой и окутывал деревья. Пришлось включить фары. Когда из-за поворота навстречу нам выехала машина, сердце у меня запрыгало.

– Осторожно! – Грейди напрягся.

Руль перестал меня слушаться, но мне удалось вписаться в поворот и сохранить скорость, не обращая внимание на скачущий пульс. Маркус тоже не отставал.

Встречная машина вильнула между полосами. Несомненно, случится лобовое столкновение или смертельный полет в кювет, если Маркус не сбросит скорость и не перестроится за мной. Однако он рванул вперед, стараясь обогнать нас, но я понизила передачу и погнала «ауди» быстрее, чтобы преградить ему путь.

Всего с несколькими секундами в запасе он втиснулся позади меня, и «тойота» с длинным жалобным гудком пролетела мимо. Я завопила:

– Видели?

– О господи, о господи! – причитала Хейли.

– Ладно, все в порядке, – сказал мне Брендон. – Ты выиграла.

Но Маркус снова вывернул на встречную и опять попытался промчаться мимо меня. У него тоже стоял шестицилиндровый, но мой был новее и быстрее, к тому же с турбиной. Я переключила передачу, вырвалась вперед и, визжа шинами, сделала поворот с заносом на Кровавую стезю. Этот участок шоссе тянулся на девять с половиной километров, и мы пронеслись по нему, борясь за первенство, в то время как повороты благоприятствовали то моему сопернику, то мне.

– Ты слишком гонишь, – заявил Брендон с заднего сиденья.

– Просто продолжай снимать.

На особенно крутом повороте меня отбросило в противоположную сторону.

– Держитесь!

Сидевший рядом брат нарочно медленно дышал, порой закрывал глаза и шевелил губами. Наверно, молился.

– Что ты вытворяешь, Фасолька? – пробормотал он.

– Расслабься, – повторила я, хотя понимала: отец убьет меня, если узнает, что я лихачила на шоссе. Сердце стучало равномерно и сильно.

В ветровом стекле появилась и помчалась нам навстречу еще одна машина. Маркус чуть выставил капот своего «мустанга» перед моим и вильнул ко мне, толкая «ауди» к канаве.

– Обойдешься, – пробормотала я, придвигаясь ближе к нему.

Наши зеркала столкнулись и заискрили.

Однако, бросив быстрый взгляд на Маркуса, я увидела его лицо, которое никогда не забуду: глаза вытаращены, нижняя челюсть напряжена, улыбка блуждающая, словно ему жить надоело или он сбрендил, – и в первый раз за время гонки мне стало по-настоящему страшно. Маркусу, очевидно, было наплевать, что он может умереть, что мы все можем умереть.

Грейди тоже заметил безумное выражение лица Маркуса и уронил руки на приборную панель.

– Он не отступит, Фасолька.

– Знаю. Вижу.

Я сбросила скорость. Маркус вырвался вперед, едва-едва увильнул от встречной машины и умчался по дороге, дав длинный победный гудок.

Я послала ему вслед равнодушный сигнал, уступая победу. Теперь, когда все закончилось, я заметила, что руки дрожат. Что опаснее, размышляла я, гонять по Кровавой стезе или общаться с Маркусом? Шона даже не знала его фамилии. Я повернулась к Брендону:

– Удали это видео.

– Почему? Я снял несколько офигенных моментов.

– Потому что я проиграла, Брендон. Сотри запись.

Он пробормотал какие-то матерные междометия, которые я пропустила между ушей.

Руки Хейли, лежавшие на коленях, тоже дрожали.

Когда я аккуратно свернула на нашу подъездную дорожку, Хейли проговорила:

– Ты могла убить нас, – будто именно я затеяла гонку.

Остановив машину, я улыбнулась подруге широченной ослепительной улыбкой:

– Но не убила ведь.

В конце концов, только это и было важно: никто не пострадал, по крайней мере необратимо.

Глава 8

Джессика

– Меня сейчас вырвет. – Алисса хватается за ручку, толкает дверцу БМВ, и ее выворачивает на мокрую от дождя дорогу.

Хлоя отстегивается и смотрит на ветровое стекло, где ходят туда-сюда скрипучие дворники, стирая крупные капли.

– Почему ты сказала, что мы сбили человека? – прерывистым голосом спрашивает она. – Это был олень, Джесс.

– Правда? – Я стискиваю кулаки, чтобы сдержать дрожь в руках. Я помню, как блеснул глаз, направленный прямо на меня. Существо молниеносно скрылось в темноте, к тому же я плакала. – Не… не знаю, почему я так сказала. А ты видела оленя? – спрашиваю я Алису.

Она вытирает рот и сердито смотрит на меня:

– Я же просила: не испорти отцовскую машину.

Я начинаю извиняться, но она машет в сторону капота:

– Проверь передний бампер, посмотри, нет ли вмятины. – Тушь у нее размазана, и накладные ресницы на одном глазу отклеились и болтаются.

– Хорошо.

Я открываю дверцу, выхожу в сырую ночь и включаю фонарик на телефоне. Первым делом опускаюсь на корточки, заглядываю под машину и с облегчением выдыхаю: тела животного нет. Потом со страхом продвигаюсь вперед, поскольку знаю, что сбила кого-то. Сделав глубокий вдох, я вытираю с век капли дождя, огибаю БМВ спереди и свечу фонариком на бампер. С решетки радиатора капает темная жидкость.

– Что это? – спрашивает Алисса, подходя с другой стороны, и вдруг буквально рычит на меня: – Господи, неудивительно, что на дороге так темно. Ты не включила фары!

Я в изумлении хлопаю глазами.

– А разве они не включаются автоматически?

– Это классическая машина, идиотка! Конечно нет.

Мы обе сердито пыхтим, стоя по сторонам от капота. Трупа нет, даже звериного, но есть темная жидкость на решетке.

Алисса тоже ее замечает.

– Это что… кровь? – шепчет она.

Я свечу фонариком, прикасаюсь к липкой субстанции и подношу палец к носу. Это, без всяких сомнений, едкий запах крови, и я машинально вытираю руку о джинсы.

– Да, это кровь. Но где животное?

От голоса Хлои я вздрагиваю, поскольку не слышала, как она вышла из машины. Подруга широко раскрытыми глазами смотрит на решетку, а потом озирается.

– Наверно, убежало. После того как ты врезалась в него, оно перепрыгнуло через канаву. – Хлоя указывает на ров по краю дороги, прямо около знака с оленем.

От моего внимания не скрывается, что она сказала «ты», а не «мы». Я поворачиваюсь кругом и вглядываюсь в лес по обеим сторонам.

– Давайте поищем его, ладно? Кто бы это ни был, ему может понадобиться помощь.

– Сначала поставь машину на обочину, – требует Алисса.

Не садясь в автомобиль, я отвожу его как можно ближе к канаве и, снова подходя к Алиссе и Хлое, говорю:

– Капли крови ведут туда.

Подруги тоже включают фонарики на телефонах, и мы перебираемся через канаву. Сегодня первый дождь в этом сезоне, и после длинного сухого калифорнийского лета почва еще не успела размякнуть. Олени довольно часто перебегают эту дорогу и становятся жертвами наезда, потому власти и установили здесь предупреждающий знак. Хлоя права: вероятно, мне под колеса бросился один из них. Но я все равно продолжаю искать, низко наклоняясь и осматривая подлесок в поисках следов или крови.

– Он, наверно, прячется в чаще, – говорит Хлоя.

Алисса лопает пузырь из жвачки.

– В чаще? Как Бемби?

Хлоя фыркает.

– В реальной жизни олени тоже так делают.

– Просто я никогда не слышала, чтобы кто-то использовал слово «чаща». – У Алиссы нечеткая дикция пьяного человека. – Чаща, чаща, чаща. – И вдруг она стонет и шлепает ладонью по своему телефону. – Черт. Он сдох.

Хлоя останавливается.

– Кто?

– Мой телефон. – Она едва держится на ногах. – Ох, Джесс, надеюсь, на машине не осталось вмятины. Если обнаружится хоть одна царапина, отец будет в ярости. После недавней аварии он запретил мне брать БМВ. Мне, типа, даже не разрешено садиться в салон. Перед отъездом папа так и сказал: «К машине не подходить за километр». – Алисса уныло смеется.

– Давайте искать дальше, – говорю я.

– Зачем? Ради чего? – Она обводит нас рукой. – Хлоя видела оленя, Джесс. Будь это человек, он бы сейчас сидел здесь и звонил своему адвокату. – Алисса надувает пузырь жвачки и снова втягивает его. – Который час, Хлоя?

Та бросает взгляд на экран телефона.

– Три семнадцать.

Сердце у меня чуть не выскакивает из груди.

– Кошмар, я жутко опаздываю. Родители меня убьют.

– Я ничего не вижу. Давайте поедем, – предлагает Хлоя, дрожа без фуфайки, и вместе с Алиссой шагает к машине.