– Мирочерпий… любит нас всех… Он любит… но… – Руки безвольно повисли вдоль тела.

Феофан Платонович осенил себя знаком серафимов и стиснул пятнистые кулаки. За окном истошно вопил Гоген. С гулом горной лавины с крыши замка сошел последний снег.

Глаза Рины закатились, а тело выгнулось назад, будто она готова была вновь потерять сознание. Илай медленно приближался к ней, будто шел наперекор несуществующему ветру, чтобы подхватить. Диана присела, готовая к броску, если понадобится.

Внезапно Катерина выпрямилась, цепь со старинным ключом звякнула о жемчужные пуговки на платье. Глаза обрели прежний вид, а экспонаты деда перестали рваться с места.

– Я увидела достаточно, – сообщила она Дусе. – Храни его как прежде. В том числе от меня самой и меня от него.

– Буду хранить.

– И следуй за мной повсюду.

– Последую, моя госпожа, – покладисто отвечала голем.

Барышня Дубравина лучезарно улыбнулась, будто в этой зале не произошло ровным счетом ничего необычного, и откинула растрепавшиеся пряди на спину.

– Рина. Называй меня только Риной.

* * *

Карета увозила их обратно в столицу. Диана довольно урчала, оглаживая выпрошенный у деда Феофана арбалет из тех, что был поновее и не представлял особой ценности для музеума. Как давно она хотела себе такой!

Неожиданно Рина попросила кучера остановиться. Выглянув в окно, Диана сообразила, что они на той самой площади со статуей, где задержали Илая. Брат тоже это понял и пристыженно забился в угол. Дуся же на остановку никак не отреагировала. Может, думала о том, как будет обходиться без нее старый хозяин с новыми-то слугами, а может, не думала ни о чем. Кто их, големов, разберет?

Рина выскочила наружу и почти сразу вернулась обратно. Карета вновь покатилась по брусчатке. В руках у юной графини была… треуголка Илая.

– Ты ее обронил, а я увидела, где именно, – просто пояснила она и водрузила убор себе на голову. – Теперь я буду ее носить, все равно еще не раз потеряешь.

Илай открыл было рот, но передумал возражать.

«Уж кому-кому, а ей он точно перечить не станет», – хмыкнула про себя Диана и, нежно прижав арбалет к груди, задремала.

А удаляющаяся Букава, напротив, просыпалась.

Дело № 7
Одна голова хорошо

Состояние здоровья Криспинуса и Пруденцы ухудшается пугающими темпами. Тревожная теория, что вирус содержится не только в местных плодах и воде, но и в самом воздухе. Мы остаемся в абсолютном меньшинстве и на грани гибели. Не перестаю поражаться отчужденности остальных эксплораторов. По их же словам, если источник болезни в воздухе, достаточно просто не дышать.

Из походных записей Зотикуса, переведено Луи Клодом д’Энкриером

– Правда можно? – переспросила Норма, поводя ладонью по блестящей шерсти Фундука.

Лес ободряюще похлопал кошкана по холке.

– Да можно, можно. Если бы ты не помогла, мы б с Фундуком пропали. Так что он не против.

Бормоча себе под нос, что зверь вряд ли высказывал согласие, Норма кое-как взобралась ему на спину. На самом деле она была счастлива, ведь раньше кошкан не позволял ей таких вольностей и возил только Леса и Диану, а тут большая честь! Но все оказалось несколько сложнее: одно дело – ехать в седле на объезженной лошади, чему обучали всех геммов, и совсем другое – пытаться балансировать на скользком меху, под которым на каждом шагу бугрились мышцы.

– Склонись вперед, ноги подогни, держись вот за складку у шеи, – наставлял брат.

– А ему не будет больно? – забеспокоилась Норма.

– Так ты не дергай, и не будет.

Их лечение в лазарете при монастыре подошло к концу. Ее пальцы уже вполне прилично гнулись, связки срослись, а Лес уже не хрипел при каждом вдохе – пора и честь знать прохлаждаться на церковных харчах. Настало время возвращаться на службу, о чем Лазурит предварительно написала Петру Архипычу, потому их уже ждали. По крайней мере, ей хотелось на это надеяться.

* * *

Так они и двинулись через весь город: Норма, покачиваясь и соскальзывая со спины кошкана, а Лес рядом, готовый подхватить, если сестра все же сверзится в весеннюю слякоть. С нее станется. Над Вотрой сияло точно умытое небо, и казалось, жизнь, до этого замершая и застоявшаяся, как вода в старом корыте, теперь снова была готова начать свой бег. Они срезали путь через Школярский и Мирской округи и довольно скоро оказались на Малой Присутственной, где и располагалось сыскное управление.

Норма съехала с Фундука и, в благодарность за прогулку, почесала красавца-кошкана под массивным подбородком. Тот ткнулся ей мокрым носом в ладонь. Лес с гордостью посмотрел на собрата, мысленно похвалив себя за то, что заблаговременно вычесал и выстриг тому все колтуны. Да и зимнюю шубу пора было сбрасывать… Шерсти набралось на три пары валенок командирского размера, и он прихватил ее с собой.

– А вдруг они вернулись? – вырвалось у Нормы, когда она подняла глаза на зарешеченные окна второго этажа.

Лес не ответил, только на щеках его заходили желваки. Тема Илая и Дианы приносила ему боль, сравнимую с продырявленным легким, поэтому ее не поднимали без крайней нужды. Но он все равно хотел надеяться на лучшее, ведь не представлял жизни без половины своей семьи.

«Хоть бы весточку подали, засранцы», – с горечью подумал Лес.

Сведя Дука на конюшню, они с сестрой зашли в здание управления. Там, как и всегда, суетились служащие – кто писал рапорты, кто совещался у карты города, кто суматошно вытирал пролитый на важные бумаги сладкий чай. Здороваясь с каждым встречным – Норма неловко, а Лес бодро и громогласно, заявляя о своем триумфальном возвращении, – они пробирались через общий рабочий зал к кабинету полицмейстера. Тут на глаза Лесу попался Егорка Коновалов. Хоть пострадали они почти в одно время, да только травма у него была куда тяжелее – как-никак открытый перелом, так что соглядатай до сих пор носил руку на полотняной перевязи.

– Ну что, брат, как поживаешь? – тут же подступился к нему Лес, только в последний момент передумав хлопать того по плечу.

– Поживаю, – неожиданно злобно процедил Егорка. – Да только не брат я ни тебе, ни вам подобным. Идите-ка, куда шли. Бесы проклятые.

Проводив полицейского растерянным взглядом, Норма посмотрела на Леса.

– Это что же, он так сильно на нас обижен?

Тот почесал в затылке.

– Похоже на то… Ничего, охолонет еще.

Сестра глубоко вдохнула и постучала в белую дверь кабинета.

Вместо ответа дверь распахнулась, и на пороге показался Петр Архипыч собственной персоной. Усы и брови его воинственно топорщились, он окинул рабочую залу суровым взором и только потом остановил его на замерших геммах.

– И что стоим? Заходите быстро, дела не ждут. Ишь, глазами хлопают…

Лесу Петр Архипыч нравился, хоть ему и казалось, что тот какой-то чересчур хлопотливый.

– Ну, – начал полицмейстер, как всегда бочком пробираясь за свой здоровенный стол. – Руки-ноги на месте? Котелки варят? Никто не при смерти?

– Да, Вашблагородие, никак нет, Вашблагородие, – прогаркал Лес, взбодрившись от такого приема.

Норма тоже что-то промямлила и сцепила руки, покачиваясь с пятки на носок. Ей бы поменьше терзаться, от терзаний, бывает, живот крутит. Но этого Лес не стал говорить, а то еще хуже расстроится.

– Вот и хорошо, вот и славно, – кивнул Петр Архипыч. – Потому как вы мне живыми нужны и здоровыми. Это где ж такое видано – чтобы своих свои же в лазарет отправляли, а?! – Неожиданно он разгневался, лоб налился кровью и собрался складками. – И это когда у меня каждый человек на счету! А на замену что? Тьфу, недоросль!

Последний пассаж Лес не понял, а потому пропустил мимо ушей.

– Все, немедленно отправляйтесь в Забродье. Господин городничий уже неделю требует разобраться, а над тем сам губернатор стоит! Перспективный промысел страдает, скоро все на воздух взлетит! Бегом и с песней!

Полицмейстер шлепнул на стол бумажку с ордером и адресом.

– И пока не разберетесь – никакого вам жалованья, – бросил он напоследок и погрозил пальцем.

На крыльцо они выкатились так, будто их выпроводили пинками. Норма прижимала к груди кулаки с зажатой в них бумажкой к груди.

– Похоже, все серьезно, – округлила она синие глаза. – Промысел, взрыв! Губернатор!..

– Хэ-э, – протянул Лес и закинул обе руки за голову. – Держу пари, пужают больше. Но служба есть служба, так что едем. Ты как, хочешь еще раз на Фундуке? Он пока не против.

– Нет, – Норма улыбнулась как-то напряженно, – ты давай на кошкане, а я лошадку возьму, так сподручнее.

Спустя час с небольшим они оказались в указанном месте. И это было полбеды.

– Святые серафимы! – воскликнула Норма, закрывая лицо.

– Да, благоухание небесное, – крякнул Лес придушенно и слез с Фундука. Если б он знал, что будет так, оставил бы зверя на конюшне, но, с другой стороны, он поклялся ему, что больше никогда и ни за что не оставит одного. И вот теперь кошкан яростно тер морду лапой.

Перед ними оказалось каменное здание, на вид совсем новое, с двумя кирпичными высокими трубами. Располагалось оно в промысловом районе Забродья, среди прочих мануфактур, но на самом его краю, так что отсюда отлично был виден главный собор, где жил сам Диамант и собирались его приближенные – глиптики.

Над дверью красовалась надпись крупными буквами: «Спичечная мануфактура Чемерициных», а ниже чуть помельче: «Огонь в каждый карман».

Лес призадумался, хотя мыслить мешала безднова вонь: «И на кой мне огонь в кармане?»

– Придется терпеть, – шмыгнула Норма и вытянула руки вдоль тела. – Мы не можем подвести Петра Архипыча!

И они вместе зашли в каменное здание.

Положение стало еще хуже. Внутри, несмотря на распахнутые окна, стоял едкий пар, от которого тут же навернулись слезы. Из-за чего редкие работницы мануфактуры с косынками на головах и обвязанными вокруг лиц тряпками казались неупокоенными душами на стылом болоте.

– Кто таковы? – подскочила к ним немолодая женщина. Из-за повязки ее голос звучал глухо. – А, сыскные. Это вам наверх, к хозяйке. Давно пора, – пробурчала она, отвернувшись и уже ни к кому не обращаясь. – Бродят где-то, а до нас никакого дела нет! Сколько можно… Беззаконие.

– Ты только на себя не бери. – Лес, зная характер сестры, предусмотрительно сжал ее плечо. – А то начнешь опять.

– Не буду, – буркнула Норма, настроение которой явно портилось с каждой минутой.

* * *

Но, разумеется, она приняла все близко к сердцу. Ряд непростительных оплошностей, допущенных отрядом, привел к тому, что страдают простые миряне! А ведь она предупреждала, втолковывала… Все мимо ушей. И искупить вину можно только трудовым потом и быстрым результатом – это она тоже понимала. А потому решительно и без стука вторглась в единственный кабинет наверху.

– Сыск Вотры! Прибыли по приказу городничего, – заявила Норма с порога.

Здесь, в закрытом помещении, было куда легче дышать. Кроме распахнутого настежь окна, здесь освежали воздух расставленные по углам стеклянные колбы с охапками лаванды и еще каких-то пахучих сухоцветов. За столом, уронив голову на скрещенные руки, сидела худенькая девушка лет двадцати с небольшим. Ее светлые волосы были уложены в сложную корону из кос, а когда она подняла голову, Норму поразила глубокая синева кругов под ее глазами и тяжелые, точно налитые свинцом веки.

– Сыск? – протянула девушка так медленно, будто в этом слове было, по меньшей мере, десять букв. – Ну зачем? Ну я же уже все сделала, все бессмысленно! Можете уходить, вы мне не помощники.

– Но городничий! И губернатор… – запнулась Норма.

Тут ее потеснил в сторону Лес.

– Любезная сударыня, мы люди служивые, запросто так уйти не можем. Так что, будьте добры, уж расскажите нам, что у вас здесь приключилось… помимо ароматов.