Ранчо горячих свиданий (страница 9)
Я тоже была готова расхохотаться от души. Смех щекотал горло, словно газировка: чувство не то чтобы неприятное – но я совсем не понимала, что с ним делать.
– Райли! – сурово сказал Густ.
– Чего? – невинно откликнулась Райли.
– Неприлично обсуждать чужие попы с теми, кого знаешь меньше пяти минут.
– Ой, извини, – смутившись, пробормотала Райли.
– Все нормально, – сказала я. – Спасибо, что рассказала мне, на ком тоже есть картинки.
– И на этой ноте, – вступила Кэм, – мы с этой маленькой болтушкой едем играть в футбол. – Она перевела взгляд на Райли. – Только сначала что-нибудь сделаем с этой штуковиной на голове, которую твой папа считает хвостиком.
Уэст собрал подписанные бумаги, сам сложил их в папку, а папку убрал в сумку, поскольку руки у Кэм были заняты.
– Кэм, я сделал все, что мог, – пожав плечами, ответил Густ.
Райли издала горестный стон – слишком уж горестный для крохи пяти или шести лет от роду.
– Мама, можно мне сегодня стоять в воротах? Ну пожалуйста! Я не хочу бегать за мячом!
– Посмотрим, как вести себя будешь, – с улыбкой ответила Кэм.
Густ взял со стола сумку и аккуратно повесил ей на плечо.
– Давай, солнышко, покажи всем класс! – сказал он Райли. – Люблю тебя.
Он поцеловал дочку в лоб, а та чмокнула свою ладошку и приложила к его щеке.
– И я тебя люблю.
– Сможешь забрать ее завтра? – спросила Кэм.
– Да, вроде завтра время будет, – ответил Густ. – А если не смогу, пришлю за ней Брукса или Эмми.
Кэм кивнула.
– Спасибо, – сказала она. – Ладно, Райлз, скажи всем «пока».
Райли помахала нам ручкой, и мы с Уэстом и Густом замахали в ответ.
– Люблю тебя, малышка, – сказал Уэст. – Кэм, спасибо за помощь.
– Не за что. Завезу бумаги в городской совет, если что-то пойдет не так, напишу. И, Ада, я очень довольна, что с вами познакомились! Если захотите выпить вместе кофе или что-нибудь такое – дайте мне знать. Дадим кумушкам в Мидоуларке пищу для разговоров.
– Само собой, – ответила я, хоть и понимала, что это очень маловероятно.
Не то чтобы мне не хотелось выпить кофе с Кэм. Честно говоря, она мне очень понравилась! Просто я не умею заводить друзей. И боюсь, что, проговорив со мной дольше пяти минут, она разочаруется. Ада Харт хороша в малых дозах.
– Ладно, всем пока, увидимся, – сказала Кэм и пошла к дверям. Райли снова энергично замахала нам, и я невольно помахала ей в ответ.
Затем повернулась к Уэсту – и увидела, что он смотрит на меня.
Как обычно. Он смотрит на меня, а я на него. Словно больше вокруг и посмотреть не на что!
Так что я решительно перевела взгляд на Густа. Но он, подняв бровь, смотрел на брата, а брат смотрел на меня, и все это походило на какую-то странную игру в гляделки на троих. Определенно, пора было с этим заканчивать.
– Я Ада, – представилась я, протягивая руку.
Еще на секунду задержав взгляд на младшем брате, он наконец повернулся ко мне.
– Густ Райдер. Рад наконец с вами познакомиться, – ответил он и пожал мне руку. Крепко пожал.
Как видно, он из тех мужчин, что готовы принимать женщин всерьез.
– Взаимно. Мне очень понравилась ваша дочка.
Густ покачал головой, но глаза его весело блеснули.
– Да, она классная!
– Ладно, – проговорил, хлопнув в ладоши, Уэст, – а теперь, когда все со всеми познакомились, Густ, давай я тебе покажу, что у нас тут делается.
– Не нужно, – ответил Густ, прислонившись к столу и скрестив руки на груди. – Я хочу поговорить о проекте с Адой.
До сих пор мне не случалось видеть, чтобы Уэст терял жизнерадостность. Но сейчас он определенно… занервничал? Кадык у него заходил вверх-вниз, одной рукой он потирал подбородок, пальцами другой что-то нервно выстукивал на столе.
– Буду рада все вам показать и рассказать, – ответила я, – однако Уэстон знает о проекте то же, что и я.
Не знаю почему – это совершенно на меня не похоже! – но мне вдруг захотелось его успокоить и поддержать.
10. Уэст
За эту неделю я узнал о себе много нового. Во-первых – кто бы мог подумать! – меня влечет к женщине в комбинезоне и с татуировками, которая на меня и смотреть не хочет. Во-вторых, оказывается, я похож на человека, который станет целоваться с указанной женщиной в баре, будучи помолвлен с другой.
Неприятное открытие. С чего бы Ада обо мне такого мнения? Однако раз такое пришло ей в голову – значит, были в ее жизни мужчины, от которых этого можно ожидать.
И это тоже неприятное открытие.
Так легко забыть, что она совсем не знает меня, а я ее – хоть и отчаянно хочу узнать.
Первая неделя подходила к концу, и пока что проект продвигался без сучка без задоринки. Я понимал, что такое везение не продлится вечно, и все же… черт возьми, Ада меня впечатляла! Они с Эваном управляли бригадой, словно опытный капитан кораблем. Говорили так, что наши рабочие умолкали и навостряли уши, стараясь не пропустить ни слова. Ада держалась неизменно спокойно и профессионально. Я слышал, как рабочие говорили, мол, «ей все нипочем и на всех плевать», но не думаю, что дело в этом. Тем более время от времени она отпускала шутки, над которыми покатывается вся бригада. Но затем снова пряталась в свою «профессиональную» раковину, где, похоже, ей было комфортнее всего.
Она вечно ходила с карандашом за ухом, а часто и с карандашами за обоими ушами – погруженная в работу, забывала, что карандаш у нее уже есть. Получались карандашные рожки.
Дурацкое словечко «кавай», кажется, как раз об этом.
Ада мне нравилась. Очень. Но, очевидно, старалась как можно меньше со мной пересекаться; а я сообразительный и умею понимать намеки.
Даже когда сам хочу лишь одного – быть с ней рядом.
Хочу узнать, над чем она готова смеяться так же искренне и заразительно, как тогда в баре. Какую музыку слушает в хорошем настроении и какую – в плохом. Какие у нее любимые блюда.
Хочу знать, откликается ли мне ее тело так же, как ей откликается мое.
Хочу получить еще один шанс.
Но, похоже, об этом и думать не стоило. Ада четко обозначила границу, и я не хотел ее переступать. То есть кого я обманываю? Еще как хотел! Но только если этого захочет она сама.
Наш поцелуй крутился у меня в мозгу, словно запись на повторе. При каждой встрече вспоминал, как плавилась Ада у меня в руках, как ее тело отзывалось на мои прикосновения.
Как она укусила меня за нижнюю губу. Как застонала прямо мне в губы, когда я прижал ее руки к стене над головой.
Мать-перемать, да что со мной творится?!
Я не привык так реагировать на девушек. Никогда и не хотел. Порой даже спрашивал себя: может, со мной что-то не так? Разумеется, что-то со мной неизбежно не так, как и с любым из нас; но такое равнодушие даже к тем, что сами мной интересовались, выглядит странновато, особенно когда растешь вместе с Густом и Бруксом.
Брукс до Эмми был тем еще ходоком. Да и Густ, хоть сейчас это отрицает, до появления Райли предпочитал связи на одну ночь. И сейчас ни одну женщину не подпускает близко: исключением стала Кэм, но не из-за любви – их с Густом связывают дружба и уважение.
После рождения дочери Густ смягчился, перестал так шарахаться от близости; к тому же он любящий и заботливый отец, и женщинам это по душе. Но он по-прежнему держится от всех на расстоянии.
Что до меня – не то чтобы я не хотел отношений, скорее, не готов был связываться с любой, кто проявит ко мне интерес.
Зато теперь страдаю по женщине, которая никакого интереса ко мне не проявляет.
Молодец какой.
Кстати, об этой женщине: подойдя к крыльцу Большого дома, я увидел ее забавный крошечный автомобильчик. Было субботнее утро – для проекта выходной. С раннего утра я оседлал Зигги, своего жеребца, и проехался по горным тропам, а потом заглянул на площадку для выезда, чтобы увидеться с Эмми.
Я взглянул на часы. Уже десять с небольшим – позже, чем я ожидал. Подъехав ближе, увидел, как Ада в гневе лупит кулаком по рулю, а еще через несколько секунд понял по звукам из-за чего. Она пыталась завести машину, но тщетно.
Судя по тому, как выл и трясся этот автомобильчик, поднимаясь в гору в начале недели, удивительно, что он вообще доехал до Вайоминга. Но ясно было, что на здешних дорогах он долго не протянет.
Я подошел к машине и постучал в окно. Ада подпрыгнула от неожиданности, а затем смерила меня рассерженным взглядом. Я лишь улыбнулся в ответ: даже гневный взгляд от нее лучше сотни нежных от любой другой девушки.
– Что-то случилось? – спросил я, когда она открыла дверцу.
– Эта гребаная железяка не заводится! – сердито сообщила она и в изнеможении уронила голову на руль.