Даже если это не взаправду.

* * *

Задыхаясь, Лу упала на кровать, расплескав колу себе на колени. Внутри её сна прошли часы, а наяву она не успела даже до конца сесть.

Лу почти вспомнила ритуал. Он уже был как слово, которое мучительно вертится на языке, но стоило Лу попытаться его схватить, как ослепительная, невозможная вспышка боли выдернула её наружу. Зажмурившись, Лу стиснула банку газировки обеими руками и попыталась забыть это невыносимое, сводящее с ума чувство, будто она исчезает, растворяется в чём-то огромном и прекращает существовать…

– Он… Он умер, – выдохнула она. – Он был мёртв!

– Кто? – не поняла Ингрид.

– А ты много знаешь таких, кто был мёртв, а потом ожил? – хмыкнула Хельга. – Ну, из тех, кто жил не две тысячи лет назад?

На лице у Ингрид медленно отразилось понимание.

– Подожди, – потребовала она. – Так всё это правда? Этот дракон – тот самый дракон?!

Лу растерянно переводила взгляд с одной женщины на другую.

– Что именно правда? – беспомощно спросила она. – Это же был просто сон! Я точно знала, что сплю у себя дома, и проснулась там же! И я понимала их язык, такое только во снах бывает…

– Сон-то сон, – сказала Хельга, – но не «просто», вот в чём фокус. Что тебе объяснили про Искру?

– Что это часть души, которая у древних египтян называлась Ба, – послушно начала перечислять Лу. – Моя жизненная сущность, совокупность моих чувств и эмоций, и она… – и тут она начала понимать, – и она может путешествовать по миру сновидений!

– Да, как-то так. – Хельга кивнула. – Мне, правда, больше нравится система народа манси – в египетской легче запутаться. У манси частей души всего две. Есть душа-лили, которую у тебя никто не отнимет, пока ты жива, и есть душа-йис, по сути та самая Искра, или то же самое Ба, как угодно. И да, она может отделяться от тела, пока мы спим, и ходить где вздумается… Или, в твоём случае, прийти на зов, который услышала из соседнего мира. Благо, во сне никакие расстояния не преграда.

Лу сидела, пытаясь унять дрожь, и старалась осознать, что происходит. Сон – но не сон?..

– Если бы твоя тётя ночью встала попить воды, то обнаружила бы тебя мирно спящей в своей постели, – сказала Хельга. – Но часть тебя по-настоящему была там, на том ритуале. Кстати, знаешь, почему вспомнить его не помогло даже зелье? Потому что воспоминания о том сне – это память твоей души-йис. Во время ритуала ты, даже этого и не осознавая, отдала её в жертву, и её больше не существует. Немудрено, что больше она ничего не помнит.

Лу поёжилась. Чувство, что она перестаёт быть, снова накрыло её с головой. Последнее, что чувствовал кусочек её души…

– Я ничего не понимаю, – вдруг заявила Ингрид. Она забрала банку из безвольной руки Лу, тщательно понюхала содержимое. Сделала щедрый глоток.

– Это же просто лимонад, – сказала она. – Тебя после него правда так унесло? Хельга, ты что туда добавляешь?

– Знаешь, почему большинство волшебников и волшебниц до сих пор пользуются всей этой атрибутикой вроде чёрных мантий, старых котлов и глаз тритона? – Хельга чуть улыбнулась. – Да просто потому, что им так нравится. Так их учили бабушки, или старинные книги, или стереотипные образы культуры. И это нормально. Нет ничего плохого в том, чтобы черпать поддержку из традиций и силы привычки. Вот только из-за этого многие забывают, что магию можно вдохнуть вообще во всё что угодно. Она не в предметах и материалах – это ещё одна физическая сила вроде гравитации, просто все укрощают её по-разному. – Хельга снова водрузила на колени свой ноутбук. – Всё, теперь ступайте. Хочу ещё поработать.

Кошка, вальяжно лежащая прямо на пороге, сладко потянулась и встала, пропуская гостей наружу. Лу уже стояла в дверях, когда Хельга, не поворачиваясь, окликнула:

– Элоиза!

Лу вопросительно посмотрела на неё – и вдруг осознала, что не называла своего имени. Да и про тётю, если на то пошло, не обмолвилась ни словом.

– Когда ничего не получится, – сказала Хельга, – приходи снова. Поболтаем.

– «Когда»? – фыркнула Ингрид. – Может, всё-таки «если»?

– Да-да, – согласилась Хельга, глядя в экран. – Конечно. «Если».

Глава пятая. Паутина

Пока Лу и Ингрид гостили у Хельги, вышло солнце. Этой осенью оно было таким редким гостем, что обратно на барахолку Ингрид предложила пойти пешком.

Они шагали не торопясь, как будто просто гуляли, и болтали о разном. О Хельге, которая уже много лет пишет научные работы про языки и фольклор разных стран – Ингрид призналась, что пробовала их читать, и было интересно, но ничегошеньки не понятно. О кошках, привыкших к суровому Уралу, а потому прекрасно приспособленных и к свободному выгулу в городских джунглях. Лу сама не заметила, как начала смеяться до слёз над шутками Ингрид и взахлёб рассказывать про симпатичных кошек, живших у соседки напротив маминого дома. После тяжёлого путешествия в собственную память было приятно ненадолго устроить перерыв и просто поговорить об обычных – ну, почти обычных – вещах как две нормальные девчонки.

Они ступили на мост через одну из городских рек, когда Ингрид вдруг призналась:

– Эх, может, я и погорячилась. Если один из тех ребят и вправду Эммерауд Ан-Атари ад-Мораан, то он не заслуживает, чтоб на него натравили Сафо.

Лу взглянула на неё с удивлением:

– Мне казалось, ты драконов терпеть не можешь.

Ингрид, морщась, пожала плечами.

– Противно признавать, но этот конкретный, может, и ничего. Если бы ты сразу росла зрячей, в наших кругах, то обязательно бы про него знала. Он очень много всего сделал и продолжает делать, там, в своём мире. Ну, то есть… Например, он добился в парламенте отмены статуса малого волшебного народа, который очень ограничивал в правах некоторые малочисленные существа, а ещё благодаря ему нормальное волшебное образование не стоит диких денег. Типа, теперь многие, у кого есть способности, могут поступить в университет или школу, а не учиться у каких-нибудь шарлатанов, которые сами себя случайно превращают в жабу. А в последнюю пару десятилетий, насколько я знаю, он отошёл от всех этих общественных штук и участвовал в разработке более экономичных заклинаний, чтобы даже те, у кого волшебство слабенькое, могли ими пользоваться. Говорят, теперь и люди способны освоить аж кое-что из драконьей магии, представляешь? – Ингрид весело усмехнулась. – То есть ты понимаешь, да? Он же, по сути, своими руками роет под драконье господство. Мы, простые смертные, за то его, собственно, и любим. Удивляюсь, как сородичи ещё не отправили его от греха подальше лечиться в какой-нибудь далёкий санаторий или ещё куда подальше, но, говорят, ему всё прощают, потому что он душка. Хотя, конечно, есть версия, что именно за такое поведение его и убили…

– Убили?! – ахнула Лу.

– Это всего лишь теория. На самом деле никаких доказательств нет, только доводы вроде «какой нормальный дракон по доброй воле отправится полетать в такой дикий шторм?». Официальная версия – несчастный случай. Парень отправился на прогулку в бурю и разбился о скалы. Как по мне, звучит похоже на правду. Драконы вечно думают, что им никто не указ, и атмосферные явления тоже.

Пару шагов они сделали молча, а потом Лу призналась:

– Знаешь, когда я увидела его там, во сне… Я сразу поняла, что он стоит того, чтобы его вернуть. Что без него… мир как будто обеднел, понимаешь? Это было… как будто чувства всех вокруг смешались и передались мне. Друзей, товарищей по учёбе, членов семьи… И никто из них ни… – Она хотела сказать, что никто из них ни секунды не сомневался, но слова застряли в горле.

Лу не заметила, откуда появились… они. Может быть, из обычных, мирных теней, вдруг ставших сгустками черноты. Может быть, прямиком из её страшных снов. Только сейчас всё происходило не в тёмных коридорах под землёй, а прямо здесь, на мосту, по которому деловито сновали машины, под удивительно ясным для ноября небом. Сверху глядело равнодушное солнце, и от этого почему-то становилось ещё страшней.

Лу ущипнула себя, но проснуться не получилось.

Они стояли там, впереди, перегородив дорогу. Лу не знала слова, каким можно назвать таких существ. Они были как чудовищные кентавры, только вместо лошадиной части – туши огромных пауков, из которых, от талии и выше, росли тощие женские тела. Сквозь безжизненно-серую кожу проступали чёрные вены. Спутанные длинные волосы падали на лицо и грудь.

Невольно отступая, Лу затравленно оглянулась и поняла, что ей конец. Три паучихи ждали их спереди, ещё четыре подкрались со спины. Бежать было некуда.

Боль стучала в висках, как машина, которой забивают сваи.

– Наконецс-сс-то! – заговорили чудовища разом; шипящие голоса переплетались, сливаясь в один, звучали словно отовсюду. – Вот и она!..

– С-сстолько поис-ссков!..

– Теперь не с-сспрячеш-шшься…

Ингрид оттолкнула Лу назад, закрыв её собой. Паучихи медленно двинулись к ним, неумолимо сжимая кольцо. У них были лица красивых женщин, но искажённые до предела – до боли распахнутые веки, растянутые в немыслимых улыбках губы. Невероятно узкие зрачки казались точками в безумных белых глазах.

Лу сделала ещё шаг назад и прижалась спиной к ограде моста. Интересно, что сейчас видят водители проезжающих машин? Пешеходы на другой стороне дороги? Никто не закричал, не остановил свой автомобиль. Никто ничего не заметил. Волшебная маскировка, похоже, действовала на славу.

– Не бойс-сся, – шелестящий шёпот вползал Лу прямо в голову, как змея. – Больно не будет. Ну, или… не с-сслиш-шшком долго.

– Лу, – вдруг сказала Ингрид, не сводя напряжённого взгляда с монстров, загнавших их в угол. – Слушай меня. Сейчас ничего не бойся. И главное, держись крепче. Ладно?

Лу не успела ни о чём спросить: Ингрид схватила её в охапку – и в следующую секунду они обе полетели вниз.

Короткое падение показалось Лу вечностью. Удар о воду выбил у неё из лёгких весь воздух, и она забилась в панике, не понимая, где верх, а где низ, но тут что-то гладкое и сильное поднырнуло под неё и вынесло на поверхность. Не помня ничего, кроме того, что надо держаться, Лу обхватила обтекаемое мускулистое тело с мягкой и толстой прослойкой жира. Рядом, фыркая и шевеля усами, высунулась из воды мокрая тюленья морда.

Удивляться не было времени.

Сверху гневно зашипели на разные голоса, и паучихи понеслись к берегу – кто по мосту, кто, перемахнув через ограждение, прямо под ним. Они держались на бетоне вниз головой с лёгкостью настоящих пауков, бегущих по потолку. Тюлень в объятиях у Лу без лишних раздумий торпедой рванул вниз по течению. Он нырял неглубоко, чтобы Лу могла держать голову над поверхностью, но пенная волна брызг всё равно била ей прямо в лицо, и Лу сразу наглоталась воды. И всё-таки она могла разглядеть, что паучихи мчатся за ними следом. Вдоль набережной ходили люди, и, чтобы не тратить время, петляя между ними, чудовища бежали прямо по отвесным гранитным берегам, словно гравитация была не властна над ними. Их тонкие кошмарные паучьи ноги так и мелькали, чёрные волосы вихрем летели позади.

Тюлень нёсся быстрее мысли, но монстры догоняли.

Лу зажмурилась, чтобы ничего не видеть, зарылась лицом в поднятую речную пену – и чуть не свалилась на повороте. Они с тюленем, почти не сбавляя скорости, нырнули из широкого русла в узкий укромный рукав реки. По берегам стояли косматые хмурые деревья. Даже прожив в новом городе полтора года, Лу мало где побывала, кроме школы да пары больниц, но узнала этот парк по фотографиям из Сети. Ему нарочно дали разрастись почти как настоящему лесу, и полуголые по осени кусты спускались по диким берегам прямо к воде…