Паучихи, несущиеся по противоположному берегу, не успели затормозить и проскочили поворот, на миг потеряв добычу из виду. Тюленю хватило этого времени, чтобы поднырнуть – Лу с головой ушла под воду – и снова показаться на поверхности под просторным тенистым шатром. Над Лу нависли ветви огромной плакучей ивы, почти не растерявшей своих листьев – они высохли так, что казались сделанными из хрупкого серебра, но упрямо цеплялись за ветки.

По земле парка мягко и страшно зашелестели паучьи лапы. Конечно. Неподалёку ведь как раз есть ещё один мост.

Лу сжалась в тени берега, боясь, что первый же порыв ветра сметёт с веток ветхие листья, оставив её на виду. Крона ивы, казалось, едва слышно шептала что-то, словно пыталась утешить, но она совсем не казалась надёжной защитой. Свет дробился, проходя сквозь ветви, и осколками падал в воду.

Паучихи бегали вокруг, шипели, скрипели и визжали. Зажмурившись, Лу ждала, что цепкие лапы вот-вот сомкнутся у неё на шее.

Паучьи голоса застрекотали дальше по берегу, словно твари бранились друг с другом. Многоногие шаги пронеслись обратно к большой реке, и стало тихо.

Ещё несколько секунд Лу не решалась открыть глаза. А потом Ингрид сказала у неё над ухом:

– Уф! Кажется, оторвались.

Лу моргнула и уставилась на неё. Ингрид ободряюще улыбнулась; пучок у неё на затылке распустился, и мокрые волосы рассыпались по плечам, как у русалки. Лу была рядом с ней, бок о бок, почти прижавшись, и могла поклясться: ниже пояса у Ингрид всё ещё был мощный тюлений хвост.

– Дадим им уйти подальше. – Ингрид бережно погладила ветки, полощущиеся в речке, и вполголоса пробормотала: – Спасибо, что спрятала.

Лу хотела что-то сказать, может быть, тоже поблагодарить дерево, которое их спасло, но зубы стучали так, что она не смогла выговорить ни слова. Только теперь, когда тиски страха чуть-чуть разжались и от облегчения кружилась голова, до Лу дошло, что она не чувствует ног от холода.

– Ох, проклятье! – Ингрид встревоженно вгляделась Лу в лицо, сжала её онемевшие щёки ледяными руками. – Держись, малышка. Сейчас. Сейчас поплывём греться.

Лу обхватила её за талию и не успела поймать момент, когда вместо девушки у неё в объятиях снова оказался чёрный фыркающий тюлень.

* * *

Когда они добрались до места, Лу уже не могла разжать руки. Она промёрзла до костей, одеревенела от холода, как расписные женщины на носах старых кораблей. Мысли тоже окоченели, и она не сразу поняла, что пресная речная вода сменилась солёной волной залива.

Ингрид принесла её к полузаброшенному причалу, где стояли на приколе проржавевшие катера. Поодаль, в шагах ста от берега, из воды торчал здоровенный обломок волнореза, а к нему нежно прижался боком целый корабль. Лу плохо разбиралась в моделях судов, а об этом могла сказать только, что оно большое, очень старое и на борту есть жизнь. Солнце снова скрылось за глухим покрывалом туч, на город надвигались ранние ноябрьские сумерки, и в иллюминаторах горел тёплый призывный свет. На обшивке угадывалось полустёршееся имя «Лавиния».

– Это едальня Дженни Зелёные Зубы, – сказала Ингрид, подсаживая Лу на ступеньку перед солидной дубовой дверью, врезанной в обросший ракушками борт. – Вообще-то, местечко в основном для нас, водных ребят, но ты со мной, так что можно.

За дверью оказалось что-то вроде кают-компании, переоборудованной под бар. Все, кто был внутри, обернулись на новых гостей. Перед Лу открылась целая комната выпученных рыбьих глаз, перепонок, чешуи, чёрных и серо-пятнистых тюленьих спин. Некоторые из гостей сидели за столиками, некоторые – в вёдрах, бочках и баках с водой.

Может, в другое время Лу и узнала бы в них кого-то из легенд и сказок (если уж на то пошло, в другое время она первым делом испугалась бы до чёртиков), но сейчас она слишком замёрзла, чтобы думать. С неё ручьями текла вода, и её только что пытались сожрать женщины-пауки с сумасшедшими глазами.

Сейчас её даже не волновало, что она – чужая в заведении для своих. Стоило завсегдатаям разглядеть, что Лу обычный человек, как все разговоры стихли. Женщина за барной стойкой в дальнем конце зала подняла голову.

– Джен, – начала Ингрид, но та не дала ей закончить.

– Сюда, – коротко велела она, открывая дверцу под лестницей, ведущей наверх, на палубу.

Пока Ингрид вела Лу между столиков, остальные посетители потихоньку снова расслабились. Наверное, если барменша одобрила незваную гостью, значит, всё хорошо.

Небольшая комнатка под лестницей встретила Лу блаженным теплом. Тут шумел дровяной бойлер; рядом приютился топчан, заваленный старыми подушками и пледами.

Ингрид критически оглядела Лу, с одежды которой капало, и велела:

– Снимай всё.

Через две минуты Лу сидела на топчане, завёрнутая в одеяло, как куколка бабочки. Ингрид, развесив мокрую одежду на горячих трубах, присела на корточки и принялась растирать её ледяные ступни. В оттаивающих пальцах покалывало, нос постепенно снова обретал чувствительность, и можно было надеяться, что он всё-таки не отвалится. Лу шмыгнула им, просто чтобы в этом убедиться, и сказала:

– Извини, что тебе пришлось… ну… вот это всё.

– Ты не виновата. – Ингрид бережно, но крепко растёрла ей пальцы на левой ноге, согревая в них кровь. – На тебя напали. Что мне было делать – бросить тебя? Они бы тебя сожрали, а я, знаешь, как-то против, когда друг друга жрут. К тому же, – она подняла голову и улыбнулась Лу, – ты мне нравишься.

Это была такая улыбка, что, даже если бы Лу не хотела, ей пришлось бы улыбнуться в ответ.

Ингрид натянула ей на ноги найденные тут же колючие шерстяные носки и вдруг предложила:

– Хочешь, научу одному бытовому волшебству?

Лу удивилась, но кивнула:

– Хочу.

– Есть такой фокус, когда вместо «извини» ты говоришь «спасибо». Ну, то есть… Типа, вместо «извини за опоздание» говоришь «спасибо, что подождал». Вместо «извини, что надоедаю» – «спасибо, что выслушал». Ну и так далее. – Ингрид поднялась с пола и села рядом с Лу. – Конечно, ты не обязана так делать. Но просто людям приятнее, если их благодарят. Когда кто-то просит прощения, то всем как будто становится немного неловко, ты замечала? А когда говорят «спасибо», то сразу здорово от мысли, какой ты молодец.

Какое-то время Лу раздумывала над тем, что услышала.

– Тогда, – сказала она, – спасибо, что спасла меня.

Ингрид просияла и потрепала её по мокрым волосам:

– Да ладно… Нет уж, пока я рядом, фиг какой паук тебя получит!

Скрипнув дверью, вошла барменша. У неё была тяжёлая тёмно-зелёная коса, словно сплетённая из морской травы, и татуировки в тон на лице – вертикальные линии, идущие от щёк ко лбу, пересекая веки. Из-под губ, тоже зелёных – Лу не поняла, натуральный это цвет или такая помада, – вверх и вниз торчали игольно-тонкие изумрудные клыки.

– Держи. – Барменша вручила Лу большую дымящуюся кружку. Из-за своих необычных зубов она странно и забавно выговаривала звуки.

Кружка пахла хвоей и мёдом. Лу обхватила её ладонями, и от тепла по телу пробежала сладкая дрожь.

– Пей, – сказала Ингрид. – Джен здорово лечит травами. Я-то знаю только, что чеснок – от вампиров, а зверобой – от волков, а она…

– Зверобой – только если свежий, – поправила Дженни Зелёные Зубы. – Сушёный из аптеки годится разве что от кашля. Расскажете, во что влипли?

Лу отпила из кружки и навсегда перестала верить в то, что лекарства непременно должны быть противными на вкус. Допив сладкий и пряный отвар до половины, она поняла, что веки у неё закрываются сами собой.

– Давай потом, – сказала Ингрид, мягко забирая кружку, пока та не разбилась. – Видишь, ребёнок совсем никакой.

Это было последнее, что Лу услышала, прежде чем склонила голову ей на плечо и ухнула в сон.

* * *

Она проснулась от того, что рядом поднялся переполох.

– Да всё с ней нормально! – ругалась с кем-то Ингрид. – Не лезь, не мешай девочке спать!

– Это ты сейчас её разбудишь, не я! – отвечал голос Сэла. – Я просто хочу убедиться!

Лу удалось открыть глаза как раз в ту секунду, когда Сэл наконец прорвался сквозь охрану. Он плюхнулся на край топчана, сжал её за плечи когтистыми руками; Лу, сонная и смущённая, поплотнее закуталась в одеяло.

– Живая! – с облегчением заключил Сэл. – Слава Прежнему Богу!

– Ну что, убедился? – бросила Ингрид. Она стояла на пороге, скрестив руки на груди. – Теперь, будь добр, выметайся. Дай человеку хоть в порядок себя привести.

Сэл, в самом деле успокоившийся, позволил выгнать себя за дверь. Лу ожидала, что осеннее купание не пройдёт ей даром, но чудодейственный отвар Дженни помог на славу – у неё даже горло не болело. Одежда почти высохла, приключение пережил и брелок с розовым мишкой на рюкзаке, а вот всё, что было внутри, погибло безвозвратно. Школьные тетрадки стали просто комками бумаги, но гораздо сильнее огорчил утопший насмерть телефон.

Ладно. Ждать звонка от тёти Шерил всё равно было глупо.

– Вот поэтому мой всегда в чехле, – сказала Ингрид, показывая симпатичный розовый смартфон в прозрачной водонепроницаемой оболочке. – Никогда не знаешь, когда придётся нырнуть.

Заспанная, с трудом выпутавшаяся из одеял, с распущенными и не до конца просохшими волосами, Лу выбралась из подсобки с бойлером. Эмери, сидевший за столиком, поднялся ей навстречу, и Лу остановилась как вкопанная: перед глазами встал портрет из сна.

– Ты умер, – сказала она в пространство. – Ты ведь умер, да? И я отдала часть себя, чтобы ты смог вернуться.

– Ты вспомнила! – обрадовался Сэл.

А Эмери сжал губы, провёл рукой по лицу и, покачав головой, негромко сказал:

– Прежнего Бога ради, Лу, во что мы только тебя втянули…

– Вот да! – Ингрид, уперев руки в бока, возникла у Лу за спиной как гневная богиня справедливости. – Во что вы её втянули?! Нас чуть не сожрала целая стая кумо!

– Кумо? – нахмурился Сэл.

– Демоны-паучихи с востока, – напомнил Эмери.

– Я знаю, – отмахнулся его друг. – Просто… Ну, они же вроде как на мужиков обычно охотятся? Потому и принимают облик красоток – чтобы заманивать. С чего бы им позариться на двух девчонок, ещё и средь бела дня?

– Да и стаями они не нападают, – задумчиво сказал Эмери.

– Если не стаей, то табуном! – фыркнула Ингрид. – Их было штук десять, а то и больше! Не верите мне – так Лу подтвердит.

Какое-то время все четверо молча смотрели друг на друга. Потом Эмери вслух сказал то, о чём, наверное, думал каждый:

– Что-то тут не сходится.

– Демоны-пауки, – вдруг сказала Лу. – Это они были у меня в кошмарах. Я никогда не могла их толком рассмотреть, но это точно пауки. Теперь я знаю.

– Хм. – Сэл задумчиво прикусил кончик когтя. – Так-то эти дамочки не из тех, кто обижает слабых во сне. Обычно они просто и без затей предпочитают съесть жертву с потрохами…

Обижать слабых.

Кусочки пазла у Лу в голове начали складываться во что-то, чего она сама пока до конца не понимала.

– Эмери, ты говорил, что всякие твари во снах нападают на слабых, потому что сильные им не по зубам, так? – Она повернулась к Ингрид. – Помнишь, ты рассказывала об исчезновениях? Та девушка-гном и парень-оборотень, и оба – полукровки. Ты не знаешь, а чистокровные волшебные существа пропадали? Или… только те, кто не может защитить себя достаточно сильным колдовством?

Ингрид посмотрела на неё долгим внимательным взглядом.

– Я узнаю, – пообещала она. – Ты думаешь, это…

– Понятия не имею, – призналась Лу. – Но… что, если это, правда, как-то связано с тем, что похищают только тех, кто слабей? Вдруг это всё-таки не учёные? Что, если это…

– …хищник, – вполголоса сказал Эмери. – Такой, как кумо.

– Или, – неожиданно для себя поправила Лу, – тот, кто… хищниками управляет, как ты думаешь?

Ребята уставились на неё, и она смутилась. Действительно, откуда такие смелые догадки? Ведь они толком ничего не знают, а она сама так и вовсе в волшебном мире, считай, первый день…