– Убери от нее свои сраные руки! – нападаю я и подхожу ближе к нему. Во мне горит чувство собственности, хотя я понимаю, что не имею на это права. Дело не только в том, что я хочу защитить Халли, но и в том, что она очевидна пьяна в стельку, и я не позволю какому-то случайному болвану прикоснуться к ней. У них все уже точно не может быть по обоюдному согласию, и я не оставлю ее в такой ситуации.

К счастью, говнюк понимает намеки и отступает назад, поднимая руки в знак капитуляции:

– Прости, чувак. Я не знал, что она занята.

Халли бормочет:

– Я… я им не… не занята!

Она смотрит на этого кретина, потом снова на меня.

– Что ты делаешь?

– Шоу окончено. Убирайтесь все! Вон! – рявкаю я толпе, сгрудившейся вокруг нас, и наблюдаю, как зрители разбегаются. Некоторые бросают через плечо взгляды, полные сожаления. – Всем пока! Берегите себя!

Я возвращаюсь взглядом к Халли. Она стоит, скрестив руки и надув пухлые губы.

– Знаешь, что? Мне нужна еще текила, – заявляет она, разворачиваясь на каблуках, но я хватаю ее за руку, пока она не успела уйти.

– Нет уж, – протестую я, наклоняясь и одним махом перекидывая ее через плечо.

– Лейн! Боже мой, пусти! – визжит она, колотя меня кулаками по спине. Я крепко обхватываю руками ее ноги, надежно ее удерживая, а моя ладонь лежит чуть ниже ее попки и придерживает платье, чтобы никто не увидел еще одно шоу.

Утром она меня возненавидит, но если я не уведу ее сейчас, она точно сделает то, о чем пожалеет, и это будет на моей совести. Я не идеальный человек, но в данном случае считаю это хорошим и правильным поступком. Когда дело касается ее, я хочу быть джентльменом.

– Мы идем домой, Халли. Это не обсуждается.

Она фыркает:

– Ты не можешь просто утащить меня, как пещерный человек! И не такой, как снежный человек, а в плохом смысле!

– Могу и сделаю. А теперь, дорогая, тебе лучше перестать сопротивляться, потому что я тебя унесу отсюда в любом случае.

Я стараюсь не думать о том, что моя рука сейчас в непосредственной близости от ее восхитительной задницы. Сначала нужно выйти на улицу, протиснувшись сквозь толпу зевак, наблюдающих за нашей капитуляцией.

– Да, Коллинз! Покажи ей, бро! – раздаются вопли у меня за спиной, но я продираюсь к выходу, не удостоив их прощанием и не став с ними разбираться. Сейчас для меня важно вернуть Халли домой в целости и сохранности.

Мы подходим к моей машине, нас окутывает теплый ночной воздух. Я наклоняюсь и ставлю ее на ноги.

Ее щеки раскраснелись то ли от напряжения, то ли от выпивки, то ли от жары, но как же мне нравится этот румянец.

– Поверить не могу, что ты это сделал. При всех! Это была самая неловкая неделя за всю мою чертову жизнь, – восклицает она, ударяя меня в грудь, но не слишком сильно – я почти не заметил. Я сжимаю ее крошечную ручку в своей, пока она снова меня не ударила, и делаю шаг назад.

– Ты пьяна, я не собирался оставлять тебя там, чтобы ты натворила дел. Злись на меня всю ночь, если хочешь, Халли. Но мы едем домой.

Открыв дверцу, я протягиваю ей руку, усаживаю на пассажирское сиденье и пристегиваю ремнем безопасности.

Из всех вариантов, как мог закончиться этот вечер, такого я точно не ожидал.

По пути домой она не сказала ни слова, только смотрела в окно, скрестив руки на груди.

Живем мы близко, но такое ощущение, что мы проехали сотню километров. И на каждом километре я готов был признаться, что ее контракт припрятан у меня в кармане, и это одна из причин, по которой я сегодня повел себя именно так.

Потому что я обезумел от ярости, когда увидел, что тот парень полез ее лапать.

Я завожу машину в гараж, глушу мотор, и на секунду останавливаюсь, наблюдая за тем, как она пытается отстегнуть ремень и ругается себе под нос. Ее нетрезвый мозг не может сообразить, что нужно нажать на маленькую красную кнопочку, которая освободит ее от ремня.

– Халли, – она поднимает взгляд, и я вижу раздражение в ее стеклянных глазах. – Позволь мне.

Я протягиваю руку, нажимаю на кнопку и подхватываю ремень. Затем выхожу из машины, открываю дверь с ее стороны и вытаскиваю ее как невесту, несмотря на ее протесты.

– Вот только не превращай это в привычку, – язвит она, закатив глаза. – Я вполне в состоянии идти сама. Хотя, наверное, не по прямой. Но идти я могу, знаешь ли.

Я мычу в ответ на ее заявление. Идти по прямой? Да она не может предложение выговорить.

– Верю, крошка Халли.

– Вот и отлично. Потому что это правда. Я никогда не вру. Это противоречит моим моральным принципам.

Я угукаю и затаскиваю ее в дом, пока соседи или, еще хуже, мой брат, нас не увидели. Как раз то, чего не хватало, когда я и так балансирую на грани добра и зла, желания и похоти, вожделения и краха.

Именно так я воспринимаю перспективу перейти черту в отношениях с ней. Я умнее этого. Я знаю, что об этом лучше не думать, но это не дает мне покоя с тех самых пор, как она оставила на тумбочке этот чертов листок.

Эти мысли даже начинают мешать тренировкам, а этого со мной никогда не случается.

В доме тихо. Я закрываю ногой входную дверь и несу ее по коридору в спальню. Я открываю дверь, захожу в комнату и кладу Халли на кровать.

Я заходил сюда всего пару раз, да и то только чтобы что-то у нее спросить, или сообщить, что готов ужин.

И хотя контракт разделил мою жизнь на «до» и «после», мои мысли о Халли уже давно неизменны.

Я хочу быть с ней со старшей школы. Я просто никогда не делал никаких шагов. Пока.

– Ты… ты не обязан этого делать, – бормочет она, плюхаясь обратно на кровать. Я разглядываю ее комнату.

На стенах вообще нет свободного места. Среди винтажных постеров из фильмов ужасов, разрозненных абстрактных картин, в основном с зелеными человечками, и огромной доской с заметками и фотками, на стене нет свободного места.

Здесь все такое… ее.

Если вы не знали, кто такая Халли Эдвардс, то побывав в этой комнате, точно бы все поняли. Умная, интересная, и с отличным музыкальным вкусом.

И чертовски красивая. Такая красивая, что она привлекает внимание, как только входит в комнату. Все взгляды устремлены на нее.

– Я знаю, Хал, – шепчу я, помогая снять с ее ног потертые красно-розовые кеды. На ее лодыжке надет изящный тонкий браслет с йети-подвеской. – Схожу за салфетками. Сейчас вернусь.

Я не дожидаюсь ее ответа. Важный факт, который я узнал о женщинах: они не могут спать, не смыв макияж. Так что я принесу салфетки, помогу ей улечься и оставлю ее в покое.

Черт. А если ее стошнит?

Значит, буду спать рядом с ней на полу.

– Хал? – спрашиваю я, заглянув в ее спальню, но отвечать она не собирается. Потому что она крепко спит, слегка похрапывая, и с уголка ее губ стекает слюна. Вздохнув, я кладу салфетки на тумбочку у ее кровати, затем иду на кухню и достаю из холодильника бутылку воды и аспирин.

Завтра она этому обрадуется. И я тоже, потому что мне придется провести ночь на холодном деревянном полу рядом с ее кроватью.

Поставив воду и таблетки на тумбочку, я беру черное одеяло с космосом с другого конца кровати, накрываю им Халли и подтыкаю его. Я хватаю подушку, бросаю ее на пол и ложусь.

Не так я ожидал провести вечер пятницы, но, если нужно присмотреть за Халли, именно здесь я и хочу быть.

Глава 5
Халли

Я просыпаюсь и понимаю, что происходит что-то очень, очень странное.

Я как будто упала с самосвала. Все тело болит, конечности отяжелели, в голове густой туман и такое чувство, что я проглотила кусок ваты.

Застонав, я поднимаю голову и приоткрываю один глаз. В мое лицо из-за занавесок струится солнце.

Господи Иисусе. Что вчера было?

Последнее, что я помню – мы фоткались с Вив, а потом какой-то невероятно сексуальный парень увел ее, оставив меня в одиночестве. Потом я опрокинула еще несколько шотов, а потом танцевала на барной стойке.

О-оо, что за дерьмо. Неужели я правда танцевала на барной стойке? Я снова стону, натянув одеяло на голову. Один шот, второй, а потом…

О мой Бог!

Я вскакиваю так резко, что у меня кружится голова. Я морщусь, потирая виски и оглядывая комнату.

Я в этот момент я замечаю Лейна, спящего на моем полу. Его взъерошенные темно-русые волосы падают ему на лоб, а с его идеальных губ срывается тихий храп.

Почему он спит на полу в моей спальне? И почему в комнате так сильно пахнет корицей?

Кто бы мог подумать, что существует напиток хуже текилы? Теперь я знаю – это «Огненный шар»^[11].

Едва вспомнив о нем, я ощущаю тошноту, которая возвращает меня к прошлому вечеру. Как же я набухалась…

О боже, нет. Я начинаю вспоминать.

Боди шот. Лейн угрожает парню, который засунул текилу мне между сисек. Он закидывает меня на плечо как мешок с картошкой.

Молчание по дороге домой.

Он заносит меня в дом и несет так, как будто я самое дорогое сокровище. Он укладывает меня в кровать и снимает с меня обувь.

А потом ложится спать на полу, потому что беспокоится обо мне. У меня такое чувство, что я в параллельной вселенной.

Схватив подушку, я бросаю ее в него, и он, вздрогнув, просыпается, издав глубокий стон, который я ощущаю всем телом, вплоть до кончиков пальцев на ногах.

– Черт, Халли, это еще зачем?

Сглотнув, я стараюсь, чтобы мой голос звучал не так, будто я выкуриваю по пачке сигарет в день, но в горле все равно пересохло и першит:

– Потому что ты спишь в моей комнате, и мне неловко, и я хочу, чтобы ты ушел. Прямо сейчас.

Он поднимает голову, мы встречаемся взглядами.

– Хотел убедиться, что тебя не стошнит посреди ночи.

Боже, и почему он такой красивый после пробуждения? Кто вообще выглядит так сексуально, только проснувшись?

Я сейчас похожа на огнедышащего дракона. И огнем дыхнуть могу.

– Я… я ценю это. Правда. Я бы хотела притвориться, что прошлой ночи никогда не было, поэтому, пожалуйста, прости меня за все, что я тебе наговорила.

На его губах появляется улыбка, он приподнимается на локте, а затем переворачивается на спину:

– Может, если в следующий раз решишь напиться в баре, сообщишь об этом кому-то из нас?

– Поверь мне, такого больше никогда не повторится. Я больше никогда не буду пить. Если я увижу хоть каплю алкоголя, меня вырвет.

Кстати, об этом – у меня начинает урчать желудок. Лейн встает с пола.

Все это прекрасно, за исключением того, что член Лейна оказывается как раз на уровне моих глаз. Я явно не эксперт по противоположному полу, но сейчас утро, а утром у парней часто бывает…

Я не могу отвести взгляд. Я даже не пытаюсь это сделать.

Он напряженно выпирает через молнию на джинсах. Он совершенно не обращает внимания на тот факт, что его член находится в паре дюймов от моего лица, когда вытягивает руки над головой и стонет.

Это такой восхитительный, такой глубокий и довольный звук, что по моей спине пробегает дрожь. Почему этот момент одновременно такой невинный и такой сексуальный?

– Халли?

Я подпрыгиваю и поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Д-да?

– Пойду добуду завтрак. Хочешь чего-нибудь? – спрашивает он, вопросительно приподняв бровь.

– Да. Конечно. Еда – это здорово. Накормим свой организм, – я неловко смеюсь. Даже жалостливо. Возьми себя в руки, Халли. – Ну да, без еды не обойтись… м-мм… конечно. Да, принеси чего-нибудь.

Он настороженно смотрит на меня и кивает:

– Как скажешь.

Как только он выходит из комнаты, я плюхаюсь обратно на кровать и издаю стон. Убейте меня. Теперь нужно взять телефон, потому что не справлюсь с этим без Вив.

Мне очень нужна Вив.

Она точно знает, что делать, когда проснулся на незнакомой и странной планете. Будем надеяться, что здесь разгуливают большие синие инопланетяне, потому что только так это утро имеет хоть какой-то смысл.

Держа в руке телефон, я жду ее ответа. Гудок FaceTime эхом разносится по комнате.