Тёмный лес знаменит своими редкими породами животных и многочисленными чудовищами, и, по словам охотников, им доводилось встречаться с большинством из них. Их россказни были полны красок и уморительных подробностей, вот только никак не были похожи на правду, что, впрочем, не мешало их популярности.

Стэнли Молчаливый, отличающийся умением говорить редко, но метко, допив эль, сказал:

– Ей-богу, славный малый этот Джеремия, жалко только, что оборотень!

– Точно! – согласился Джо. – Уж как он недавно здесь сокрушался! Вы бы видели! Вот только на днях заходил – рассказывал, как допекли его эти несносные сорванцы в последнее время.

Услышав про детишек, что находятся у их приятеля на попечении, Меткий Билли шумно зашмыгал носом, демонстрируя, что они внушают даже ему, смельчаку и бравому стрелку, ужас и трепет, как какое-то лесное чудище.

– Ага! – пророкотал он. – Помню, как он говорил, будто они носятся за ним с палками по всему Погосту, когда он звереет! Чтоб их черти взяли! Ха-ха!

Джо согласно кивнул и повторно наполнил приятелям кружки, а Меткий Билли продолжил:

– Чумные они у него всё-таки! Я б с такими долго не протянул! Но Джеремия есть Джеремия! Сам не в себе, а сердце, ишь ты! Доброе!

И он, словно поднимая тост за своего хорошего друга, снова жадно начал пить, отчего его неровная щетина стала покрываться пушистой пеной.

– Верно! – сказал трактирщик, переставая даже щуриться на зал от переполнявших его чувств. – Сам один как перст! А за сиротками присматривает! Заботится, как может! Что за добрая душа!

– Да, хороший он мужик, – вновь вставил своё слово Стэнли. – Жаль только, со зверем своим никак не совладает. Бедолага!

Персиция с интересом слушала этот разговор. Она хорошо знала Джеремию, даже, можно сказать, симпатизировала ему. Этот горемыка-оборотень был разнорабочим. Каким-то постоянным ремеслом он не занимался в силу своих особенностей. Ни одна контора в городе не была готова держать у себя в сотрудниках оборотня, а потому Джеремии приходилось перебиваться разовыми подработками. Время от времени он помогал и ей с разгрузкой и погрузкой товаров в её лавке или чинил прохудившиеся котлы и подгнившие деревянные стены.

Особой интеллигентностью Джеремия не отличался, назвать эрудированным его также при всём желании нельзя, но чего у него было не отнять, так это действительно доброго сердца. Это был порядочный кошмаритян, каких не так много, со своими странностями, которые неизбежно происходили раз в месяц, когда на небе встречались обе луны. Тогда вместо дядюшки Джеремии, как называли его не только детишки-сироты, но и все знакомые, на свет выходило жутко воющее, лохматое чудище, отдалённо напоминающее волка. Эти самые детишки, сорванцы и любители самых страшных историй и пугающих проказ, просто обожали такое время. Дядюшка становился их жертвой, и они часто гоняли его по всему городу, Великому Погосту и чёрт знает где ещё. Остальные кошмаритяне, подобно охотникам, старались во время Ночи двух лун не высовывать носа из дома – в Кошмариусе и помимо оборотня хватает ночных ужасов!

– Сколько ты его уже знаешь, Джо? – спросил Билли.

Трактирщик чуть нахмурился, прикидывая:

– Да без малого скоро пятнадцать лет будет, как он в мой трактир захаживает! Можно сказать, постоялец! Как и вы, двое бездельников!

Все трое рассмеялись. Билли раскатисто хохотал басом, широко разинув рот, его закадычный приятель Стэнли хихикал с закрытым ртом, зато подрагивая всем телом, словно его била лихорадка, а Джо покрякивал, издавая странные смешки: «Кхя-кхя-кхя».

В этот момент со второго этажа по скрипучей деревянной лестнице к бару скатилась чья-то голова. Народонаселение Кошмариуса столь разношёрстно, что какими-нибудь привидениями, вампирами и ведьмами удивить кого-либо сложно, так же как ожившими скелетами или каменными изваяниями, и всё же самостоятельные головы или другие части тела встречаются не так часто.

Внезапно появившаяся голова из трактира звалась Смитти. Голова была мужской и умела не только разговаривать, но и даже вполне сносно петь. Смитти был вдохновителем целого уличного ансамбля, известного всему городу как «Три с половиной музыканта». Название очень удачно передавало количество участников этого коллектива. Посудите сами: в нём было три вполне нормальных человека и голова, которая не может считаться целым человеком, но ведь добрая половина всего человеческого содержится именно в голове!

Уже некоторое время Смитти находился в очередном творческом отпуске, поэтому снимал комнату в трактире. Голова поприветствовала охотников и поздоровалась с Джо, а затем весело и целенаправленно покатилась к барной стойке. Меткий Билли помог приятелю занять удобное положение – водрузил Смитти на барную стойку, и тот тут же заказал игристого. В отличие от охотников, Смитти не пил эля, предпочитая вино и шампанское. Он был весьма утончённой творческой натурой, которые, как известно, любят пускаться во все тяжкие, не особо думая о последствиях. Кто знает, может быть, именно в этом причина отсутствия у него всего остального тела? Каким образом голова без рук пила и куда девалось выпитое, остаётся загадкой, и тем не менее, выпив в три глотка налитый бокал, Смитти тут же начал забавно икать, отчего чуть-чуть даже подпрыгивал. Зная эту его особенность, Джо положил на край стойки какой-то тяжеленный гроссбух, содержание которого никому не известно.

Раз уж всё внимание находящихся у бара переключилось на него, вдохновитель уличных музыкантов решил рассказать свою байку:

– Господа, а вы слыхали, ик… как хорошо вам всем известная Прозерпина, ик… Уэйн устроила недавно скандал? Да не где-нибудь, а, ик… на Подпольной!

Персиция, услышав это, прыснула. Лавка «Зелья на все случаи жизни и смерти» располагалась в самом центре торговой улицы, и потому от ведьмы не ускользало ничего из того, что происходило вокруг. Тем более если разгорался какой-то весёлый переполох, как в данном случае. Да ещё Смитти этот так потешно икал, открывая свой рот.

– Иди ты! – изумился Меткий Билли. – Эта старая карга и дотуда дошла?

Его удивление было понятно. Упомянутая Прозерпина Уэйн была матушкой весьма уважаемого в городе господина. Большой семьёй чета Уэйнов жила в старом особняке на севере Кошмариуса, и несмотря на то что они были вампирами, глава семейства с женой считались вегетарианцами, выращивали овощи и содержали фермерское хозяйство. Но Прозерпина Уэйн отличалась от молодой пары. Она была консерватором до мозга костей и ненавидела овощи, оставаясь самым настоящим вампиром и действуя наперекор всему семейству. Эта пожилая вампиресса отличалась крайне неуступчивым нравом, любила кровь, которой изрядно попила из своего сына, его жены и их детей, а также у жителей Кошмариуса в прямом и переносном смысле. Она была очень самолюбива и надменна, а потому её редко можно было встретить не то что на Подпольной улице среди подозрительных палаток и не внушающих доверия торговцев, но и вообще где-либо в городе, кроме её любимого ателье и кружка для пасьянсов.

– И что же эта клыкастая старуха учудила? – спросил Стэнли Молчаливый.

– Целое представление! – заверила его Персиция, неожиданно появившись у стойки из тени своего уютного местечка. – Досталось от неё этому мерзкому типу Меняле! Он попытался у неё обменять старые серьги из Разрушенного замка.

– Ну так ясен пень, – удивлённо вскинул кустистые брови Билли. – Он этим и промышляет! Барахло из замка меняет на барахло кошмаритян!

Персиция согласно улыбнулась и подняла свой изящный палец вверх, полностью овладев вниманием выпивох, отчего Смитти, так и не сумевший справиться с подкатившей икотой, даже немного расстроился и недовольно скривил губы, как маленький мальчик или, точнее, как голова маленького мальчика.

– Серьги оказались с изъяном! – сказала Персиция. – Как только Прозерпина их надела, её уши стали вытягиваться! И не сними она их вовремя, смогла бы, чего доброго, улететь на своих длинных ушах!

За этим сообщением последовал громогласный смех – это Билли не сдержал своих эмоций. После третьей пинты он развеселился так, что, не переставая, посмеивался.

– Вот умора! – гоготал он. – Хотел бы я на неё глянуть в таком виде!

Джо и Стэнли тоже зашлись в весёлом смехе, и только Смитти, который хотел бы сам рассказать эту байку, лишь криво улыбался.

Чем закончилась эта история и как досталось Меняле от пожилой вампирессы, было уже никому не важно, поскольку все и без того пребывали в приподнятом настроении.

Персиция поблагодарила Джо за угощение, расплатилась и поспешно покинула трактир, оставшись весьма довольной тем, как эффектно она встряла в чужой разговор и сумела захватить всё внимание слушателей. Настроение её заметно улучшилось. Сладкие пироги всегда действовали на неё благотворно, а тут ещё история про оборотня Джеремию никак не выходила из головы. Ведьма прекрасно знала, что охотники – патологические вруны, этакие фантазёры-переростки, и большинство их историй не происходили на самом деле никогда, но в этот вечер они вместе с Джо обсуждали не просто очередную байку про какое-то лесное чудо-юдо, а вполне реальную ситуацию, о которой знали в Кошмариусе многие.

Именно это сподвигло её на то, чтобы посреди ночи выйти на улицу, несмотря на все увещевания Джо переночевать в трактире, дабы избежать неприятностей. Во-первых, она была бы не прочь своими глазами увидеть обернувшегося в чудовище Джеремию. Вот уж действительно смелая девушка, которая, впрочем, вероятно, просто не вполне отдавала себе отчёт, что встреча сия не сулит ей ничего хорошего.

А во-вторых, она прекрасно знала, что в трактире ей не дадут хорошенько сосредоточиться на своих мыслях и подумать. Это было весьма кстати, когда мысли были неприятными, и совершенно ни к чему, когда в голове витала хорошая идея. Заключалась она в том, что Персиция может раз и навсегда избавить бедолагу Джеремию от его недуга. Для этого достаточно лишь смешать несколько трав, сушеных лап, парочку кислот…

Мысли о том, какие ингредиенты подойдут для нового варева, закружились, весело заскакали и зароились в голове Персиции. Нужно было вернуться в лавку кратчайшим путём, чтобы ничего не упустить. Улицы Кошмариуса по ночам преображаются, и пойди она сейчас той дорогой, которой шла в трактир, точно наткнулась бы на какое-нибудь ненужное препятствие вроде призрачной стены или говорящей горгульи.

В задумчивости юная ведьма брела по городу и не замечала ничего вокруг, пока не услышала чей-то голос, зовущий её из темноты какого-то переулка.

– Персиция… Персиция…

Голос был тихим и казался немного печальным.

– Не до вас сейчас! Сгиньте! – резко бросила в темноту ведьма, решив, что её окликает какой-нибудь беспокойный призрак.

У неё не было никакого желания выслушивать их душераздирающие истории из прошлой жизни, а потому девушка уже была готова продолжать свой путь, ускорив шаг, но тут из переулка вынырнул некто.

– Право, ты так и не научилась хорошим манерам! – укоризненно промолвил неожиданный гражданин всё тем же тихим и спокойным голосом.

На первый взгляд незнакомца и впрямь можно было спутать с призраком: чрезвычайно бледное, чуть ли не прозрачное лицо, тёмные круги под глазами, отчего казалось, что они полностью утопают в бездонных глазницах черепа, а также старомодный костюм. Однако это было не привидение, а вполне плотский кошмаритянин. Более того, хорошо знакомый Персиции. Перед ней стоял давний её приятель Арчибальд Колхицин.