Дремучие леса, кряжистые горы, широкие ленты могучих рек, посыпанная пеплом опушка…

Скалы Муром отбросил почти сразу же – слишком уж далеко они были и ничем не напоминали Хрустальную гору из видения.

Река тоже богатыря не устроила – он банально не успевал скорректировать свой полет так, чтобы долететь до ближайшего русла. Да и потом, с такой высоты что бетон, что вода – одинаково.

Оставались лес и… пепельно-серая опушка, при взгляде на которую в памяти всплывали неприятные воспоминания.

Дубы… тени… разрывающий голову свист…

– Соловей-разбойник! – вспомнил Муром и, нахмурившись, дёрнулся чуть влево, целясь в стремительно приближающуюся опушку.

Точнее, в лежащее на ней тело в знакомых доспехах.

Чем ближе Муром подлетал к собственному телу, тем сильнее росло напряжение в районе солнечного сплетения.

Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди.

– Ыыыы, – вырвалось у Мурома.

Он стиснул зубы, но животный страх перед падением с высоты оказался сильнее.

Самого момента столкновения Илья не увидел. И не из-за того, что летел слишком быстро, а потому что зажмурился.

* * *

– Хых! – выдохнул Муром, рывком принимая сидячее положения. – Ну его к чёрту, такие приходы… Чтоб я ещё раз…

Выдав эту гневную тираду, Илья осознал, что слух снова пропал.

– Да чтоб тебя… – проворчал богатырь, залезая в Инвентарь и доставая оттуда зелье Исцеления.

В детстве, когда ему снилось, что он падает, просыпаясь, Муром вздрагивал всем телом в своей кровати – но это было даже весело.

Но сейчас… Сейчас было как-то не по себе. Да ещё и очередной голос в голове…

Если бы не головная боль, Муром бы хорошенько обдумал, что с ним произошло, и как он оказался там, где оказался, но поселившаяся в затылке мигрень выступала надёжным стражем.

К тому же, стоило богатырю решить, что он подумает об этом позже, как ему тут же полегчало, и голова перестала раскалываться на части.

Опрокинув в себя склянку с приятной на вкус жидкостью, Муром довольно крякнул и поковырял пальцем в ухе.

По идее, лечебные зелья действовали практически мгновенно…

– Муром, чтоб тебя! – Тишину спящего леса разорвал звенящий от бешенства голос Алёши. – Ты там оглох, что ли?! А ну развязал меня! Живо!

– О, Алёш, – прогудел Илья, поворачиваясь на звук. – Очнулся уже?

– Сейчас покажу, как я очнулся, – неожиданно покладисто согласился извивающийся в шаговой доступности Алёша. – Ты меня, главное, развяжи.

Эльф, обмотанный золотой цепью, извивался и так, и эдак, но освободиться от оков не мог.

Тьма разъела эльфийские тросы и верёвки, и даже местами Алёшину одёжку, но справиться с золотом Горыныча ей оказалось не по зубам.

Всё, чего смог добиться Алёша, – подползти к Мурому.

– Алёш, – Муром, тут же заподозрив неладное, отодвинулся в сторону, – давай не будем пороть горячку?

– Не будем, – не стал спорить Алёша. – Я тебе тихо-мирно по шее надаю, и никакой горячки!

– С чего бы это? – удивился Илья.

– С чего? – Алёша на мгновение подавился заготовленными словами. – Ты два часа лежал бездыханный! Ты, мать твою, понимаешь, что я пережил за эти грёбаные два часа?! Мало того, что друг душу Богу отдал, так я ещё и связан!

– Рррррааааа, – недовольно прорычал Топтыгин.

– Сгинь с глаз моих! – шикнул на него эльф. – Дожили! Здоровенный медведь! Истинный огонь! А какую-то дурацкую цепь разомкнуть не смог!

– Ррррррррра! – недовольно рыкнул Топтыгин.

– Не доводи до греха, – проникновенно попросил его Алёша. – А не то за Муромом будешь!

– М-да уж… – Муром покачал головой и почесал затылок, – ситуация, конечно…

– Конечно, – согласился Алёша. – Ситуация. Развязывай давай!

– Сейчас, – прогудел богатырь, медленно поднимаясь на ноги. – Ты сам-то бой помнишь?

– Помнишь, – огрызнулся Алёша.

– И что там было?

– Ты к чему клонишь, Муром? – зло прищурился эльф.

– Сам знаешь, – Илья пожал плечами. – Освобожу тебя, а ты лук свой достанешь и нашпигуешь меня стрелами…

– Не нашпигую, – Алёша перестал извиваться и шмыгнул носом. – Тьма отступила вместе с гоблинами. А когда ты Соловью башку отчекрыжил, она и вовсе исчезла.

– Ну смотри, Алёш, – Муром недоверчиво покачал головой, – ежели что – без разговоров тебя дубиной приголублю.

– Да-да, – Алёша пропустил предупреждение друга мимо ушей. – Развязывай давай!

– А ты рассказывай, – проворчал Муром, – что чувствовал, когда Тьма на тебя навалилась? И как сумел сохранить слух?

– Потом расскажу, – буркнул Алёша. – Сначала долбаная цепь.

Муром не стал утруждаться распутыванием хитроумных узлов и, прикоснувшись к цепи, пожелал, чтобы она отправилась в Инвентарь.

– И всё? – Алёша, стоило цепи исчезнуть, тут же вскочил на ноги. – Погоди, ты что, просто убрал её в Инвентарь?

– Ну да.

– А я так мог?

Муром был более чем уверен, что у Алёши бы получилось убрать цепь Горыныча в Инвентарь, но, посмотрев на друга, решил, что говорить правду в текущих условиях – не лучшая тактика.

Об этом намекали дёргающийся глаз Алёши, его плотно сжатые губы и побелевшие от напряжения пальцы, которые с такой силой стискивали призванный лук, что последний, казалось, вот-вот треснет.

– Не думаю, – дипломатично отозвался Муром. – Давай, что ли, наведём здесь порядок?

Муром посмотрел на покрытую пеплом поляну и на просеку, образовавшуюся после исчезновения дубов.

– Давай, – кивнул Алёша, – но для начала…

Он без замаха двинул в каменную челюсть Мурома.

– Это тебе за последние два часа… А это… – Следующий удар кулаком прилетел Мурому в грудак, – … за то, что чуть не умер! А это…

– Достаточно, – поморщился Илья, который, хоть и понимал и даже в чём-то разделял овладевшие Алёшей чувства, позволять себя бить не собирался.

Одно дело – выплеснуть накопившиеся эмоции, другое – потакать импульсивным выходкам друга.

– Ты прав, – выдохнул Алёша. – И это… правильно сделал, что не развязал.

– Накатило, как на тропе? – понимающе кивнул Муром, тут же поморщившись от головной боли.

– Хуже, – Алёша покачал головой. – Раз в десять. Я на спине Топтыгина живого места не оставил. Я не просто в берсеркера превратился – эта чёртова Тьма подняла во мне всё самое плохое и заставило выплеснуться наружу.

– Выходит, нам с Топтыгиным повезло.

– Однозначно, – согласился Алёша. – Хорошо хоть Соловей своим свистом только по тебе бил, а нас так, краешком задело. Кстати, те тёмные гоблины, которые пытались загасить нас с Топтыгиным, очень похожи на нашего свистуна.

– Не приглядывался, – поморщился Муром, у которого даже воспоминания о бое с Соловьём-разбойником вызывали головную боль.

– Наверняка это его родня, – Алёша, продолжая свои размышления вслух, подошёл к обезглавленному телу разбойника и присел на корточки. – Да, точно, одно лицо. Хах, это ж сколько он детишек-то наплодить успел!

– Завязывай, Алёш, – проворчал Муром, к горлу которого подкатил тошнотворный комок.

Одно дело – сражаться в бою, другое – узнать после битвы, что перебил кучу детишек.

– Да расслабься ты, Муром! – хохотнул Алёша, мгновенно поняв терзания друга. – Я этих уродцев хорошо разглядел. Они хоть и мелкие были, но кожа сморщенная, как у стариков! Не было там детей. Зуб даю, как ты любишь выражаться.

– Вот и славно, – буркнул Муром, которому становилось тем дурней, чем дольше он оставался на этой поляне, – пойдём уже?

– Сейчас пойдём, – заверил друга Алёша. – Только гляну, что там с Соловья-разбойника выпало. А ты пока посмотри, куда дорога ведёт, и что там за тропки на месте дубов появились.

И действительно, стоило Мурому поднять взгляд, как он увидел три уходящие в лес тропинки.

А перед ними из-под земли торчал совершенно не вписывающийся в местный пейзаж валун.

– Ну как же без перепутья-то, – проворчал Муром.

Но, прежде чем подойти к дорожному камню, он собрал всё артефактное оружие, которым так щедро расшвыривался во время боя.

И только убедившись, что нашёл и поднял с земли все мечи, копья и алебарды, подошёл к валуну.

Не ходи Илья по заброшенному имперскому тракту, ведущему через лес от Сибурска до Алодоила, он, быть может и не признал бы и сам дорожный камень, и проглядывающую сквозь траву дорогу.

Но Муром не раз ходил по тракту, поэтому с уверенностью заключил – когда-то давно имперская дорога шла и сквозь Свободные земли…

Хмыкнув себе под нос, Илья поднял взгляд на коряво выцарапанное на камне послание:

– Направо поедешь – богату быть, коня потерять… Налево поедешь – коня спасать, быть голодну да холодну… Прямо поедешь – убиту быть…

Посмотрел направо – на широкую и даже ухоженную дорогу, уходящую в глубину леса.

Потом налево – на тропу, которая медленно, но верно загибала влево, исчезая в чащобе.

Посмотрел вперёд, на поросшую травой едва виднеющуюся тропку.

Мур свой выбор сделал ещё до того, как прочитал послание, но ему было интересно, что скажут Алёша и Топтыгин.

– Алёш! Топтыгин! – Муром, оглянувшись, позвал товарищей. – Айда сюда!

– Ррррррра! – Топтыгин неспешно потрусил к Мурому.

– Чего там, Илюш? – крикнул Алёша, оставляя тело Соловья в покое и поднимаясь с отливающим Тьмой кинжалом.

– Всё, как ты любишь, – усмехнулся Муром, не отрывая взгляда от путеводного камня. – Загадки, туман и непростой выбор, конечно же.

Глава 6

– Интересно, – подошедший к путеводному камню Алёша пробежал глазами по выцарапанному тексту и задумчиво посмотрел на своего фамильяра, – Топтыгин считается за коня?

– Рррррррра! – обиженно рыкнул Топтыгин.

– Вот и я думаю, что нет, – покладисто согласился Алёша. – А ты что думаешь, Муром?

– Я думаю, если свернём направо, – встретим очередные проблемы. Да и потом, видишь, какая дорога протоптанная?

– Вижу, – кивнул Алёша. – Только про коня непонятно.

– Да сидит там ещё один Соловей-разбойник или… ну, не знаю, Тугарин-змей, к примеру! В общем, намёк на то, что битва нас там ждёт. И непростая.

– Возможно, – Алёша подошёл поближе к путеводному камню и подковырнул его трофейным кинжалом. – А возможно, и нет… Ставлю на то, что эта фраза имеет не буквальное, а метафорическое значение.

– Тебя что, Добрыня покусал? – хмыкнул Муром. – Или Репсак? Я думаю, там разбойничья делянка Соловья находится. Поэтому и дорога такая протоптанная.

– Ну а что? – Алёша и не подумал смущаться. – Сам посуди, конь – это олицетворение старого жизненного пути. Работа твоя или, ну не знаю, выбранный класс.

– Может, и так, – не стал спорить Муром. – Но я ставлю на логово разбойников.

– Да есть там логово, есть, – согласился Алёша. – И гоблины, скорей всего, там же. Но зато награда будет такая, что вся твоя жизнь поменяется.

– Да меня моя жизнь, вроде как, устраивает, – прогудел Муром. – А про левую тропу что скажешь?

– «Быть голодну да холодну»? – усмехнулся Алёша. – Эта тропинка нас рано или поздно выведет обратно в пограничье. Видишь, дорога в сторону уходит?

– Согласен, – кивнул Муром. – Тоже так думаю. Выходит, центральная только остаётся?

– Ага, та, где «убиту быть», – подтвердил Алёша, упрямо работая кинжалом.

– Что ты там делаешь? – нахмурился Муром, которому не очень-то нравилось предсказание путеводного камня.

– Сам посмотри, – Алёша отошёл в сторону и постучал кинжалом по выцарапанному посланию. – Не находишь, что это какой-то несерьёзный дорожный указатель?

– Отойди-ка, – прогудел Илья, доставая свой меч.

Алёша плавно перетёк за спину друга, и Муром ударил.

Дзанг!

Меч с гудением отскочил от камня, но сила удара была такова, что валун… посыпался.