Чем-то тяжёлым оказалась нижняя ветка дуба, и богатырь, неожиданно ловко для своей комплекции, поднырнул под её взмах.

Данг! Кранк! Храааааа…

Интуиция не подвела богатыря, и удар булавой пришёлся по очередному дубу. Вот только, в отличие от предыдущих атак, в этот раз сработал шанс на Таран, и необъятный ствол дерева разлетелся щепками во все стороны.

Дуб, лишившись ствола, заскрипел, застонал, провис и начал заваливаться назад, потянув за собой ветви других гигантов.

А учитывая, что трое уже познакомились с булавой Мурома, гнездо под Соловьём-разбойником зашаталось в прямом смысле этого слова.

Более того, Соловью, чтобы не свалиться на землю, пришлось на время прервать свой смертоносный свист.

И Муром не преминул воспользоваться моментом.

– Топтыгин! Огоньку-у-у-у!

В ушах всё так же звенело, звуки доносились как будто сквозь толстый слой ваты, но Илья сумел расслышать звуки своего голоса.

И не он один.

– Рррррррррраааааа!

Вопль Топыгина показался Мурому едва слышимым шёпотом, но вспыхнувшей слева огонь Илья рассмотрел очень хорошо.

И огонь, и стоящего на задних лапах Топтыгина, и привязанного к медведю Алёшу, и окруживших их… гоблинов?

Маленькие, сморщенные, некрасивые – в отблесках исходящего от Топтыгина пламени они казались близнецами.

Именно гоблины и являлись источником накрывшей поляну Тьмы.

Не пожалев пары секунд, Муром выхватил из Инвентаря первый попавшийся топор – +100 к режущим ранам, +30 к Силе – и швырнул его в толпу гоблинов.

Вжух!

Топор, размазавшись в серебряный круг, с гулом пронёсся по поляне, собирая кровавую дань.

Сразу несколько десятков коротышек повалились замертво, а окружающая Мурома Тьма неохотно отступила.

– Не-е-е-е-ет!

Стоило топору, проредившему толпу гоблинов, исчезнуть в кустах, как Соловей-разбойник вновь стегнул Мурома своим свистом.

– Врёшь – не возьмёшь, – одними губами прошептал Муром.

Богатырь, не обращая внимания на потёкшую из ушей кровь, взмахнул правой рукой, ломая зажатой в ней булавой потянувшиеся к нему ветви, а левой достал из Инвентаря следующий топор.

Этот был +20 к Силе, +50 к урону Холодом, 5 % шанс заморозить противника.

Вжух!

На этот раз коротышки догадались броситься врассыпную, и под удар попало штук пять гоблинов. И ещё трое, которым не повезло оказаться слишком близко от пролетевшего через поляну топора, превратились в ледяные статуи.

– Убью-ю-ю!

Хоть со слухом у Мурома творилось неладное, не услышать полный ненависти визг Соловья было невозможно.

Тьма тем временем отступила ещё немного, явив взгляду Мурома очертания дубов, но Илья не спешил кидаться к ним с булавой наперевес.

Вместо этого перехватил свою дубину двумя руками и с хэканьем запустил её в ствол центрального дуба.

Данг! Кранк! Хууууууууу!

Булава врезалась в дерево, словно пушечное ядро, и не просто пробила в нём здоровенную дыру, но как будто взорвалась изнутри.

Сработал ли это Таран, или оружие не выдержало встречи с выставленной Соловьём-разбойником защитой, но факт оставался фактом.

Ещё один дуб лишился своего ствола и безвольно повис на сцепленных ветвях.

– И это я ещё даже не начал, – выдохнул Муром, выхватывая из Инвентаря копьё: +100 к колющим ударам и 15 % шансом растроиться при броске.

«Растроиться» не в плане огорчиться, а в смысле создать ещё два копья.

Шанс, к безмерному сожалению Мурома, не сработал, но и так вышло неплохо. Копьё пронзило сразу четырёх коротышек, и на поляне стало ещё светлее.

В руках Мурома появилось следующее копьё: + 50 к урону, +30 к Ловкости, + 20 % к критическому урону.

Муром, справедливо посчитав, что дубы от него никуда не денутся, стремился в кратчайшие сроки избавиться от как можно большего количества гоблинов.

Он швырял копья, топоры, секиры и даже алебарды, не обращая внимания на пронзительные крики Соловья-разбойника и перемежающийся с ними свист.

Да, голова была готова вот-вот треснуть от звона и гула, да, ноги подгибались, а руки сводило судорогой, но Муром упрямо сокращал поголовье мерзких гоблинов.

И Топтыгин ему в этом с удовольствием помогал.

Медведь, почувствовав поддержку богатыря, полыхнул Истинным огнём, заставляя Тьму отступить, и бросился на чуть было не задавивших его коротышек.

Он рвал их огненными когтями, откусывал головы и топтал не успевших убежать в лес гоблинов, выплёскивая свои страх и ярость.

И Муром его отлично понимал – тяжело сохранять спокойствие, когда тебя пытались не просто убить, но утопить во Тьме огонь твоей сути.

И сейчас Топтыгин платил гоблинам той же монетой, только вместо Тьмы, жертвой которой он чуть было не стал, Алёшин фамильяр предпочитал огонь. А точнее – Огонь.

По ощущениям богатыря, геноцид теневых коротышек длился несколько часов, но по факту всё произошло за считанные минуты.

И только когда Тьма окончательно отступила, а Топтыгину уже больше ничего не угрожало, Муром достал из Инвентаря топор: +100 к рубке Башенных щитов, +20 к Силе и Выносливости – и многообещающе посмотрел на оставшиеся дубы.

Соловья-разбойника по-прежнему не было видно, но Муром знал, что он до сих пор скрывается в кроне деревьев.

Соловей беспрерывно глушил Мурома своим свистом, но богатырю было плевать.

Да, было больно, да, он едва стоял на ногах, но Илья точно знал, что этот бой остался за ним.

Эти семь дубов явно были базой разбойника, и Муром видел только один способ добраться до него – срубить их все.

– Лучше сам слезь, – проворчал Муром, не слыша себя.

Ожидаемо не получив ответа, рванул отворот своей рубахи и, сделав две самодельные затычки, сунул их себе в уши.

Стало чуть лучше, но ненамного.

– И чего я раньше не догадался? – Богатырь сплюнул кровью и, засучив рукава, взялся за топор.

Поначалу дело шло небыстро, но, когда к рубке столетних дубов присоединился Топтыгин, дело пошло веселей.

Огненный медведь поднимался на задние лапы и, как заведённый, работал передними, вырывая из столов огромные куски древесины.

Щепки и искры летели во все стороны, а свист Соловья-разбойника медленно, но верно превращался в обречённый вой.

Гнездо, к слову, рухнуло, когда осталось всего два дуба. Стволы многовековых деревьев не выдержали нагрузки и с громким треском лопнули, накрыв поляну переплетёнными между собой ветвями.

Благо Муром, предвидя такое развитие событий, успел сложить из обструганных на месте брёвнышек шалаш, в котором укрылись и он сам, и Топтыгин с до сих пор привязанным к нему Алёшей.

Правда, мишка долго рассиживаться под навесом не стал и, скинув с себя Алёшу, рванул куда-то в сторону.

Муром хотел было броситься следом, прорубаясь сквозь скрученные ветви, но тут дубы, потерявшие связь с землёй, обратились в пепел.

Некогда цветущая зелёная поляна мгновенно превратилась в самое натуральное пепелище, на краю которой обнаружился придавленный к земле Соловей-разбойник.

Это Топтыгин не дал свистуну сделать ноги, надёжно зафиксировав разбойника свой лапой.

Муром же, убедившись, что Алёша, хоть и в отключке, но до сих пор дышит, достал из Инвентаря первый попавшийся меч и направился к Топтыгину.

Точнее, к Соловью-разбойнику.

Тот пытался что-то сказать, но оглохший Муром не мог разобрать ни единого слова. Не мог – да и не хотел.

Касайся дело его одного, он, может быть, и простил бы Соловья, но эта подлая атака Тьмой, навалившаяся на поляну темнота и мерзкие коротышки, чуть было не задавившие Топтыгина, отбили всякое желание говорить и договариваться.

– Ты хотел за проход голову? – произнёс Муром, не слыша себя. – Так держи же её!

Меч сделал «вжух!», и отрубленная голова разбойника скатилась Илье под ноги.

– Жадность губит, – проворчал богатырь и, пошатнувшись, мешком осел на землю.

Накопившиеся усталость, телесное и ментальное изнеможение и разрывающаяся от мигрени голова сделали своё дело.

Меч выпал из ослабевших пальцев, глаза богатыря закатились, а могучая грудь замерла, не в силах втянуть в лёгкие новую порцию воздуха.

Где-то на периферии сознания заревел Топтыгин, но Мурому было уже всё равно.

Он медленно падал в бескрайнюю темноту, в которой клубились багровые снежинки.

Глава 5

Перед взглядом Мурома проплывали дремучие леса, кряжистые горы, широкие ленты могучих рек и, неожиданно, посыпанная пеплом опушка…

Свободные земли во всей их красе!

Вот только проплывали они как-то непривычно – вверх ногами.

Будто он летел не вперёд – к Хрустальной горе – а… вниз.

И магия, та самая дикая, сырая магия, которую он чувствовал вокруг себя, сейчас ничем не могла ему помочь.

Или просто не хотела.

Впрочем, Муром и сам ничего толком не хотел.

Навалившиеся на него груз забот, ответственность и смертельная усталость оказались настолько неподъёмными, что у Ильи попросту не осталось сил.

Муром падал, но это его нисколечко не волновало.

В конце концов, он сделал всё, что смог.

Добрыня? Пусть старый друг в Инферно, но у него меч-кладенец и магия, а следовательно, он сам сможет о себе позаботиться.

Алёша? Во-первых, с ним Топтыгин, во-вторых, корона принца Намахá, а в-третьих… В-третьих, он уж точно нигде не пропадёт.

Алодоил? Малые Выхи? Совет из Иван Иваныча, наставника Корда и брата Репсака разберётся с любой проблемой. А мэр Плехан не упустит возможности возвысить свой город.

Простой народ? А чем, собственно, Муром лучше простого народа? Муром не супермен, не герой былых времён… Надо будет – сами справятся.

Илья бросил на стремительно приближающуюся землю прощальный взгляд и устало прикрыл глаза.

Он никому ничего не должен. Приспичит – сами, без него, разберутся.

– Иришка с Машенькой тоже сами разберутся?

Муром постарался проигнорировать неизвестно откуда появившийся голос, но это оказалось непросто.

Если мгновением раньше он нежился на волнах умиротворения, то сейчас на смену спокойствию и смирению пришла тревога.

Больше не получалось убедить себя, что он не падает камнем вниз, а… отпускает накопившиеся проблемы.

Более того, появившиеся перед мысленным взором Мурома лица жены и дочки совершенно не способствовали с таким трудом обретённому умиротворению.

– У Мани Вовочка же есть, – попробовал было вступить в спор Муром, но стоило ему заговорить, как Илья понял, что сделал ещё хуже.

– Точно… Как я могла забыть! Вовочка же ещё! Вот за ним-то твои женщины будут, ха-ха, как за каменной стеной!

Вовочка – гений математики и аналитики, с лёгкостью спекулирующий на рынке сотнями миллионов, в практическом плане был… слишком наивен, что ли?

Такой не то что Машеньку не защитит, но добровольно отдаст всё нажитое какому-нибудь харизматичному мошеннику.

Про защиту в физическом плане и вовсе говорить нечего!

Да уж… одно только упоминание о Вовочке могло заставить Мурома поменять своё решение, но было кое-что посерьёзней.

«Твои женщины…»

Муром не знал, кто залез к нему в голову, и как у неё это получилось, но одной меткой фразой незнакомка не просто заставила его сбросить нахлынувшее оцепенение – она взяла его за шкирку и хорошенько встряхнула.

Да что там – встряхнула! Её слова были подобны дефибриллятору!

Вот он медленно и печально падает куда-то в пропасть… Мгновение – и внутри вспыхивает всеобъемлющая ярость!

– Врёшь – не возьмёшь, – прохрипел Муром, распахивая глаза. – Зуб даю…

Илья чётко понимал, что это не сон и не видение, и что не получится распахнуть крылья, которых у него нет, или взмыть вверх, наплевав на законы физики.

Мозг, включившийся после жестоких, но эффективных слов незнакомки, заработал, как часы, просчитывая возможные варианты.