Кристин жила в Люсефьорде уже тридцать лет и никогда не видела подобной зимней бури – налитой густой тьмой, с редкими злыми молниями, искрящими в грозовых тучах. За ночь та пролетела весь фьорд и теперь будто выжидала перед броском на поселок. На мгновение Кристин почудилось, что буря ведет себя как живое, злобное существо, которое долго рвалось к своей цели и теперь отдыхает перед решающим ударом.

«Вот же глупости. – Женщина запахнула куртку. – Где эти бездельники болтаются? Я же вчера все подробно объяснила».

Она услышала равномерный стрекочущий шум. Желтый, с красными линиями по бокам вертолет описал круг над поселком и пошел на посадку где-то на поле возле паромного причала.

«Слава богу, наконец-то, – обрадовалась Кристин и побежала в дом. – Надо подготовить Дженни».

– Что там? – Девушка мыла посуду экономно, набрав воды в раковину.

– Холодина страшная. Буря идет. – Кристин встала в дверях. Она не знала, с чего начать. Правильные слова никак не шли на ум.

«Неужели это так трудно? Давай, скажи ей!»

– Дженни… я думаю, будет лучше, если ты переедешь отсюда. В другое место.

Девушка сгорбилась, сжалась, как мышка.

– Вы это о чем? Какое место?!

– Дженни… У многих в твоем возрасте бывают проблемы… Я тоже убегала из дома.

Дженни схватила полотенце, судорожно стала вытирать руки.

– Что вы знаете о моих проблемах? Я вас просила лезть в мою жизнь?

– Если у человека беда, я иду и помогаю. Если спрашивать, можно не успеть. А ты в беде. Тебе нужна поддержка. Родные тебя ищут…

– Родные? – горько спросила Дженни. – У меня нет родных. У меня никого нет…

Она села на стул, опустила руки.

– Вы вызвали полицию? Зачем, Кристин?

Кристин присела рядом:

– Была одна девочка. Чуть постарше тебя. Она любила «Битлз» и «Дорз»^[16], любила сидеть на крыше, любила свободу. Она думала, что ее никто не понимает. Что дом – это ловушка, а счастье где-то там, за горизонтом. И она сбежала с одним парнем. Думала, что он ее половинка.

– И что? Какое мне дело?

– Он бросил ее в Германии. Встретил другую. А девушка продолжила бежать. Она бежала и бежала, пока не оказалась в Америке. И там с ней случилось… кое-что плохое. Очень плохое. И никто ей тогда не помог.

Дженни смотрела в пол и молчала.

– Я знаю, каково быть одной, в чужой стране, без денег и документов, – сказала Кристин. – Это хуже некуда. Одна ты не справишься, Джен.

– Они мне не помогут. – Голос у девушки был бесцветный и пустой. – Никто не поможет… Вы только хуже сделали.

– Нет безвыходных ситуаций, – убежденно сказала Кристин. – Всегда можно найти новый путь. Всегда можно встать на ноги.

– Доброе утро. – Арвет заглянул на кухню. – Как дела? Я слышал вертолет.

– Ага. Это за мной, – сказала Дженни. – Кристин уверена, что полиция обо мне лучше позаботится. Вот так, Арви. Все будет хорошо, как ты и сказал вчера.

Глаза у Арвета похолодели.

– Зачем, Кристин?

– Так надо. Поверь мне…

Двое мужчин в черных форменных куртках зашли во двор. Офицер постучался и открыл дверь.

– Кристин Эгиль?

– Да, офицер. Вот эта девушка. Я сейчас принесу куртку, там такой ветер…

– Не надо. – Дженни решительно встала. – Заберите меня отсюда, офицер.

– Ты в одной толстовке, Дженни!

– Мне ничего не надо, – повторила девушка. – Все, я готова.

Кристин сорвала куртку с вешалки, накинула ей на плечи. Обняла.

– Придет время, и ты все поймешь, – сказала она. – Все поймешь.

Арвет стоял и смотрел, как Дженни уводят два офицера. Они вышли на улицу, пересекли сад и скрылись за поворотом. А потом желтый вертолет горно-спасательной службы подпрыгнул в воздух и, набирая высоту, скрылся за перевалом. Вслед за ним пришла буря.

* * *

– Уезжаешь? – Бьорн встал в дверях, наблюдая, как Арвет укладывает походный рюкзак.

Арвет кивнул. Охоты говорить не было. Да и что тут скажешь?

– Слушай, я… мы…

Арвет продел руки в лямки, встал, походил. Присел, подтянул правую лямку. До Финнмарка ему добираться дня три – сперва на пароме, потом на автобусах, поездом, потом опять на автобусе. Не хотелось бы, чтобы спина потом развалилась.

– Арви…

Арвет двинулся на выход, Бьорн посторонился. По лестнице они спускались в молчании.

«Иногда лучше ничего не говорить, – подумал Андерсен. – Просто без слов разойтись, и все».

На кухне сидела Кристин. Смотрела в окно. Лицо у нее было невеселое.

– До парома еще час, – заметила она. – На причале замерзнешь.

Арвет неопределенно повел плечами – мол, не переживайте.

– Я помогла ей, как помогла бы себе! – воскликнула Кристин. – Ее разыскивает Интерпол. У Дженни целый букет административных правонарушений и попытка самоубийства. Она сбежала из дома! Бедный ее опекун, представляю, в каком он состоянии!

– В каком смысле? – опешил Арвет. – Какой опекун?

Он не очень понимал, о чем говорит Кристин. Дженни говорила, что ее приемного дедушку убили.

– Ее опекун Клаус Хампельман. Я написала вчера письмо, мне ответили, что он немедленно вылетает в Норвегию. Ты знаешь, что она уже трижды убегала из дома?

– Клаус Хампельман? – повторил парень. – Вы уверены, что ее опекуна зовут именно так?

– Так было указано в анкете, – пожала плечами Кристин. – В разделе «родственники». А что?

– Ничего. – Он заторопился. – И куда ее увезли?

– Понятия не имею. Наверное, в полицейское управление Форсанна.

– Ну да, конечно. – Арвет задумался. – Ладно, я пошел.

– Постой…

– Спасибо, Кристин. У вас очень милый дом, – пробормотал он. – Все было здорово. Но мне уже пора. Пока, Бьорн.

Бьорн дернулся, но не успел ничего сказать – Арвет хлопнул дверью и вышел на улицу.

– Кристин… – Бьорн подошел к ней.

– Верь мне, малыш. – Кристин обняла его. – Я сделала все как надо.

Юноша вырвался и рванулся наверх по лестнице. Кристин беспомощно поглядела в окно.

– Все ведь правильно? – спросила она у бури, накатывающей на поселок.

До причала Арвет добрался, когда ветер уже едва не сбивал с ног. Он трепал флаги, поднятые перед домами по случаю грядущего Рождества, взметал остатки листвы и мусора и швырял крупную ледяную дробь в стекла.

Арвет глянул на небо. В горном котле заваривалась громадная грозовая каша – это буря дошла до края фьорда и уперлась в плато. Злые синие искры с треском пробивали воздух, сшивали тучи между собой, а те бродили по кругу, бурлили, переваривали сами себя, выворачивали сизое нутро и с грохотом лупцевали градом землю, воду, скалы.

Больше всего доставалось Арвету, который топтался на причале. Он прижался к закрытой на зиму будке контролера, наглухо застегнул капюшон и закрылся рюкзаком – хотя бы с одной стороны. Так было теплее, и Арвет повеселел – принялся изучать расписание парома Лаувик – Форсанн – Люсеботн за прошлый год.

«Это последний паром, – думал он. – Почему буря не началась вчера? Или сегодня ночью?! Копы бы тогда не прилетели! Господи, почему все так нелепо, так глупо?»

Ответа, разумеется, не было. Если бы Бог отвечал на вопросы всех дураков, мир бы остановился – ни на что другое у Него не осталось бы времени.

Арвет пригляделся. Кажется, в серой пелене, застилавшей небо и землю, смешавшей воды и воздух, что-то двигалось.

Поднимая волну, к причалу быстро приближался паром. На палубе не было ни одной машины. Кому втемяшится в голову накануне Рождества ехать к троллю на уши, в какой-то Люсеботн? В канун Рождества надо дома сидеть, готовить люсефиск^[17], баранину в капусте и печь пряничные домики. А не мотаться по заброшенным уголкам прекрасной в своей дикости Норвегии.

…Паром уже отходил, мотор стучал под днищем, и волны белыми бурунами расходились от носа судна. Арвет захлопнул за собой герметичную – с резиновой прокладкой – дверь и выдохнул.

Все осталось позади.

Он не видел, как на причале появился Бьорн. Тот кричал и размахивал руками, но Арвет уже прошел в судовое кафе по узкому гремящему коридору, опираясь от качки на холодные стены. Бросил рюкзак возле столика и взял крепкого и сладкого кофе.

Он пил мелкими глотками, прихватывая воздух. А в голове вертелись и вертелись слова Дженни: «Я нужна только моим врагам».

Глава десятая

Марко Франчелли собирал чемодан. Пара рубашек, смена нижнего белья, несколько томов в потертых обложках без названия и автора, бритвенный станок, зубная щетка, перочинный нож. Из обычных вещей все. Остальной объем чемодана занимал металлический кейс с кодовым замком.

Марко оглядел трейлер. Когда он еще сюда вернется? Он привык к этому месту. Библиотека, рабочий стол, кухня, где он готовил кофе с корицей, апельсиновой цедрой и медом. Дженни любила этот кофе.

На глаза попался распахнутый гардероб, откуда рвались наружу ее курточки, джинсы, свитеры, шапки, ремешки со стразами – вся эта модная армия словно стремилась помочь хозяйке, попавшей в беду. Марко захлопнул чемодан. Хватит терять время.

В окно постучали – весьма требовательно. Так обычно стучат те, кто имеет право. И не рукой, а тростью с резной головой льва.

– Вот же принесла нелегкая.

Марко поглядел на коричневую коробочку полированного дерева, потом с сожалением убрал в карман. Прятаться от директора с помощью жабы-светоеда было поступком слишком уж детским. «А вот Дженни бы спряталась», – подумал он с грустью.

– Заходи, Уильям.

Дверь распахнулась.

– Это самая большая глупость, которую ты совершаешь в жизни, – заявил директор, не переступая порог. – Синяя Печать – величайшая драгоценность Магуса. Ты осознаешь, что будет, если ты ее отдашь?

– Вполне. – Марко выпрямился, поставил чемодан на пол, покатал на колесиках. Колесики ходили легко, он остался доволен. – Дженни вернется домой.

Директор зашел в дом и аккуратно закрыл дверь. Достал из кармана медный колокольчик и с размаху ударил по нему тростью. Низкий, почти на пределе слышимости звук разошелся во все стороны и растворился в пространстве. Только уши слегка заложило – как в самолете при резком наборе высоты.

Морриган убрал музыкальный инструмент в карман и начал орать. Минут десять он обкладывал фокусника, не стесняясь в выражениях и не беспокоясь, что кто-нибудь услышит – колокольчик обеспечивал полнейшую звуконепроницаемость. Потом выдохся и уселся на стул.

– У тебя повышен холестерин, Уильям. Ты знаешь, почему у итальянцев не бывает инфарктов? Все дело в средиземноморской диете. Морская рыба, оливковое масло, специи…

– Это миф… – Директор утирал платком багровую шею и лицо. – Мрут они так же, как и остальные. Марко, как только ты отдашь Печать, то окажешься вне закона. Каждый член Магуса в любой точке мира будет обязан тебя задержать и отдать Авалону!

– Что ты предлагаешь?

– Сообщить в Службу Вольных Ловцов. Обрисовать ситуацию с выгодной для нас позиции и затребовать силовую поддержку. Если на Фреймуса надавит Великий Совет Магусов, он отпустит твою внучку.

Марко издал сухой смешок:

– Совет и пальцем не шевельнет ради какой-то девчонки, ты прекрасно знаешь. На островах Блаженных наши проблемы никого не волнуют. Там не болят сердца.

– Это рабочий вариант. Гораздо более разумный, чем отдать одну из семи Печатей Фейри темному магу.

– Совсем недавно ты намеревался отправить меня в беспамятное изгнание, – с иронией заметил Марко. – С чего вдруг такая забота?

– Ты мне не друг, Марко. Но ты член моего Магуса, и я не хочу, чтобы ты попал к Лекарям.

– Я спешу. – Фокусник взялся за чемодан.

Билл раздраженно скомкал платок.

– Это все из-за нее? Ради Эдны ты пожертвовал Охотнику свою молодость, теперь ради ее дочери ты готов отдать оставшуюся жизнь? Ты просто старый неразумный ребенок!