– Ну надо же, quantu sinti beddru^[1]! – оживился Антонио, подхватывая малыша под мышки.

– Весь в маму, – вставил Карло и погладил Анну по щеке тыльной стороной ладони.

Она не отстранилась, но было ясно, что сейчас ей не до комплиментов.

Водитель автобуса в мокрой от пота рубашке, которая липла к телу, закончил выгружать багаж – два чемодана и большую картонную коробку, – попрощался с ними, приподняв козырек фуражки, и, тяжело дыша, медленно направился в сторону «Кастелло» – единственного бара на площади.

Карло взял чемоданы.

– А ты разберись с коробкой, – сказал он Антонио. И пошел вперед.

Анна забрала Роберто и строго предупредила:

– Осторожно. Там все самое дорогое, что у меня есть. – Она с некоторым смущением осознала, что это были первые слова, с которыми она к нему обратилась.

– Обещаю быть очень осторожным, – ответил он. Аккуратно поднял коробку, крепко придерживая ее обеими руками за дно, и поспешил вслед за братом. Анна шла рядом; ее каблучки стучали по скользким гладким булыжникам мостовой как будто в такт ее слегка прерывистому дыханию.

– Почти пришли, – с улыбкой подбодрил ее Антонио.

Дом, где предстояло жить Карло и Анне, находился на улице Паладини, всего в нескольких шагах от площади. Раньше он принадлежал Луиджи, дяде братьев по материнской линии, владевшему большими земельными угодьями, из-за чего местные прозвали его патруну – хозяин. Он сумел разбогатеть, но так и не обзавелся детьми, поэтому после его смерти Антонио и Карло досталось все, что он имел: земли, дома и солидная сумма денег, позволяющая какое-то время прожить безбедно.

Если бы не этот чертов дядя, ей не пришлось бы отказываться от привычной жизни в Пинье и своих учеников, чтобы переехать на юг, подумала Анна. Она ненавидела его, хоть он уже и умер.

Поставив коробку перед входом в дом, Антонио порылся в карманах брюк, достал ключ, вставил его в замок и распахнул деревянную дверь; луч солнца, проникший снаружи, осветил очаровательный дворик, окруженный галереей со звездчатым сводом и каменными стенами медового цвета. В центре стоял круглый мраморный столик и два кованых стула, в углу – глиняный горшок с растением, засохшим бог знает когда.

Карло бросил чемоданы во дворе и отправился осматривать дом. Он поднялся по лестнице, спустился обратно, заглянул в каждый уголок, стянул простыни с мебели, стоявшей в большом зале с камином. Антонио наблюдал за ним, облокотившись о дверной косяк, и чувствовал, как его переполняют эмоции. Как же он скучал по весельчаку Карлетто, своему любимому младшему братишке! Пока они были вместе, никто другой ему был не нужен: Карло был не просто братом, но и лучшим другом, незаменимым товарищем по проказам, единственным, кто знал его до глубины души. Когда брат уехал, Антонио показалось, будто он остался один в целом мире. Никто не мог избавить его от этого чувства одиночества и вернуть его миру яркие краски. Даже – подумал он, ощутив легкий укол совести, – жена Агата или дочь Лоренца.

Анна оглядывалась по сторонам, крепко прижимая к себе Роберто и думая, что этот дом слишком велик для трех человек, а потолки, на ее вкус, чересчур высоки. Она была уверена, что любовь не нуждается в большом количестве комнат и запертых дверях: первые годы после свадьбы они с Карло провели в трехкомнатной квартирке с низкими потолками и были счастливы. Как же счастливы они там были! Слишком большое пространство увеличивает и расстояние между сердцами: много ли радостей у принцесс в их замках?

– Анна, иди скорее сюда, – воскликнул подбежавший Карло, схватив ее за руку. – Анто, и ты тоже.

Он провел ее через гостиную, столовую и кухню в маленький садик, где росли гранатовые деревья.

На лице Анны появилась улыбка – впервые с того момента, как они сели в поезд, идущий на юг. Этот сад стал первым лучиком надежды за все путешествие: красные чашечки цветов с желтым венчиком, заостренные ярко-зеленые листья, яркий контраст красок, изогнутые стволы… Здесь ей понравилось все. Осталось только посадить побольше базилика, чтобы дышать знакомым ароматом. Чтобы чувствовать себя как дома. Хотя бы немного.

– Quel delice! Mon jardin secret!^[2] – воскликнула она и чмокнула сына в щечку.

Антонио озадаченно посмотрел на нее и бросил на Карло вопросительный взгляд.

– Да, иногда моя Анна выдает что-то по-французски. Видишь ли…

– Там, откуда я родом, это в порядке вещей, я ведь выросла на границе с Францией, – перебила мужа Анна, повернувшись на миг к Антонио. Она посмотрела на него своими большими глазами цвета оливковых листьев, которые казались еще ярче на фоне черных волос, собранных в мягкую косу. Ее тонкая прозрачная кожа – кожа создания, не принадлежавшего этим местам, – вспыхнула на щеках пунцовым румянцем. Антонио не мог сказать, было это из-за жары или он вновь заставил ее покраснеть.

Повернувшись к мужчинам спиной, Анна принялась осторожно ощупывать ствол гранатового дерева.

Интересно, есть ли в городской библиотеке учебник французской грамматики, подумал Антонио. Надо будет завтра узнать.

* * *

– Ну что? Какая она? – Агата, жена Антонио, весь вечер не прекращала его расспрашивать. – Высокая? Хорошо одета? А дом им понравился? Что она сказала? Выглядела довольной?

Антонио поднялся с кресла.

– Не знаю, – вздохнул он. – Думаю, да.

Порой Агата была совершенно невыносима.

– Она красивая? – продолжала жена, явно не собираясь оставлять его в покое.

Красивая ли она? Антонио никогда раньше не встречал таких женщин. Ее красота оглушила его как пощечина. Эти зеленые глаза… он не мог перестать думать о них: такие глубокие и лучистые, с нежными веками, они едва заметно косили, что только добавляло ей очарования. Нос, прямой и гордый, как у греческой статуи, и такая же царственная осанка, а лодыжки – изящные и тонкие, как у девчонки. – Обычная, – ответил он. – Я не обратил внимания.

– Ну как же так, – возмутилась разочарованная Агата. Ей хотелось разузнать все в подробностях, а вместо этого пришлось довольствоваться односложными фразами. – Ладно, садись, – фыркнула она и крикнула, глядя наверх: – Лоренца! За стол, ужин готов.

Когда Агата вышла из кухни с дымящейся кастрюлей в руках, на лестнице послышались быстрые детские шаги.

– Привет, пап, – поздоровалась Лоренца, поцеловав его в щеку.

Антонио погладил дочь по голове и, не успела она усесться, начал расспрашивать ее о том, что проходили сегодня в школе. Ему не терпелось сменить тему, и он надеялся, что в присутствии дочери Агата наконец уймется.

Агата положила в тарелку Лоренцы два половника овощного рагу, затем подала еду Антонио. Ее руки, подумал он, вечно неухоженные, с ободранными костяшками и обломанными ногтями, которые она постоянно грызла. Со дня их первой встречи прошло десять лет, а он до сих пор отводил от них взгляд.

– А чего ты хочешь? Эти руки привыкли трудиться, – с раздражением оборвала его Агата в тот единственный раз, когда он, смущаясь, посоветовал ей начать за ними ухаживать.

А вот руки Анны… На них он сразу обратил внимание. Такие ухоженные, гладкие, мягкие даже на вид.

– Италия – это полуостров, а значит, она с трех сторон омывается морем… – нараспев рассказывала Лоренца.

– Когда мы с ней познакомимся? – перебила Агата, усаживаясь за стол.

– Дадим им время немного обжиться, – ответил Антонио, подув на горячую ложку.

– Приветственный обед, – воскликнула Агата, словно не слыша его. – Вот что нам нужно. В воскресенье!

* * *

В воскресенье Агата поднялась с первыми лучами солнца, тихонько прикрыла дверь спальни, чтобы не разбудить Антонио, и направилась в ванную. Сняла белую ночную сорочку, обтягивающую ее пышные бедра, и надела удобное коричневое платье из хлопка с короткими рукавами, которое сняла накануне вечером и повесила рядом с полотенцем. Глядя в зеркало, она быстро расчесала свои рыжеватые волосы, стянула их в тугой низкой хвост и умылась.

Она тихо спустилась по лестнице, прошла на кухню и поставила на огонь кофеварку. Мелко нарезав лук, морковку и стебель сельдерея, Агата бросила их в высокий сотейник, добавив масло. Вскоре по кухне разнесся запах жареных овощей, смешавшийся с ароматом кофе. Тогда она вылила в сотейник две бутылки томатной пасты, добавила соли и накрыла все крышкой. После этого, присев на минутку выпить кофе, она еще раз перебрала в уме все, что еще нужно сделать: замесить тесто для орекьетте^[3] и вылепить их вручную. Килограмма должно хватить… Сделать фрикадельки из хлеба с сыром, обжарить их, а затем потушить в соусе. Агата представила себе восхищение Карло и Анны при виде блюд, которые она будет подавать на стол.

«Мамма миа, какая вкуснятина! – воскликнет Карло, восхищенно жестикулируя. – Как же мне не хватало нашей кухни. А эти фрикадельки! На вкус как настоящее мясо». И все кинутся подчищать свои тарелки кусочками хлеба, чтобы насладиться соусом до последней капли. А ее Антонио будет сиять от гордости, думая, как же ему повезло жениться на женщине, которая так отменно готовит.

«Ты непременно должна научить меня этим блюдам», – скажет Анна, глядя на нее с восхищением. И Агата с улыбкой ответит, что с удовольствием научит ее всему, что знает сама. Они обязательно подружатся, вне всяких сомнений.

Агата допила последний глоток кофе, поставила грязную чашку в раковину, достала из буфета хлеб и принялась вынимать из него мякиш для фрикаделек.

О десерте позаботится Антонио, решила она. Как только он проснется, она отправит его за миндальным печеньем в «Кастелло».

Анна и Карло постучались в двери вовремя – ровно в половине первого.

– А вот и они, – сказала Агата, сияя от радости.

Сняв фартук, она бросила его на стул в кухне и побежала открывать гостям. Антонио, который сидел в кресле и читал Il Corriere della Sera, сложил газету пополам и встал, сунув руки в карманы брюк.

Агата открыла дверь.

– Добро пожаловать! – воскликнула она звонким голосом. Ее щеки залил румянец. Карло улыбнулся и бросился ее обнимать. За десять лет они встречались лишь трижды, и каждый раз ненадолго: первый раз, когда он приезжал в Апулию, чтобы стать свидетелем на их свадьбе, второй – чтобы отпраздновать рождение Лоренцы, и третий – на похороны отца.

Анна остановилась в дверях, держа на руках крепко спящего Роберто.

– Анна, дорогая, – Агата расцеловала ее, оставив на щеках влажные следы. – Наконец-то, я не могла дождаться, когда познакомлюсь с тобой! – продолжила она дрожащим голосом. – Ну же, входите, – сделала она приглашающий жест рукой. – Чувствуйте себя как дома. – И вытерла пальцем капельки пота над верхней губой.

Антонио сделал шаг навстречу. Он крепко обнял брата и поприветствовал Анну кивком головы.

– Как дела? – спросил он ее, слегка улыбнувшись.

– Хорошо, – ответила она, немного растерянно оглядываясь по сторонам. – Насколько хорошо может быть в…

– А где же моя племянница? – перебил ее Карло. – Наверное, уже стала взрослой синьориной.

– Лоренца! – громко крикнула Агата в сторону лестницы.

Анна поморщилась и инстинктивно прикрыла рукой уши Роберто, который, впрочем, продолжал спокойно спать.

– Спускайся! Они пришли! – Затем, немного понизив голос, она сказала Анне: – Вечно приходится звать ее по сто раз. Никогда не может собраться вовремя! – и захихикала.

Карло сразу же принялся расхаживать по гостиной, заложив руки за спину и рассматривая все вокруг.

– Анна, дорогая, не стой. Садись сюда, – пригласила ее Агата, указывая на зеленый бархатный диван в центре комнаты.

Анна поблагодарила и уже направилась было к дивану, как Агата остановила ее:

– Хотя нет, давай сначала отнесем малыша в комнату. А то еще разбудим.

– Да, пожалуй, так будет лучше, спасибо, – согласилась Анна.