Ирина Малаховская-Пен: Портал

– Эх, Маррррруся! – завывал пьяненький дядя Олег, майор полиции в отставке, пока она сбирала вещи. – На кого же ты меня покидаешь?!

Завывал, понятно, шуточно, но Маше было немного неприятно. Всё-таки Олег был самым близким человеком для неё. Когда Машины родители погибли в ДТП, Олег, брат матери, Машу не бросил. В детский дом забрать не позволил. Родители Машиного отца к тому времени были уже покойными, а мамины мама и папа были уже пожилыми, да ещё и убитыми горем.

– Пропадёт девка! – рыдала бабушка Паша, полное имя бабули было Павла Дмитриевна. – Пропадёт, сгинет в стенах казённых. Что делать, Олежка?

Дядя Олег, сын Павлы Дмитриевны и мужа её, Виктора Петровича; единственный брат погибшей Машиной мамы, Светланы, решил племянницу не бросать в беде. Взял к себе. Взял, вопреки возмущению и крикам супруги Нины.

– Да зачем она нам? – возмущалась Нина. – Своего бы вырастить! Тебя и дома-то никогда нет, зарплата – слёзы. Я всё на себе волоку, ты мне ещё Машку решил подкинуть?!

Маше было девять. От всего происходящего она находилась в ступоре. Мама с папой больше никогда не вернутся, бабушка причитает, дед курит одну за одной. Нина кричит на Олега, а он сам, сжав зубы, раскладывает Машины вещи в шкафу.

– Подвинь барахло-то своё, освободи сестре полку! – велел он сыну Грише.

Двоюродный брат бы не то, чтобы не рад Маше – ну переехала сестра к ним, что такого? Надо так, значит. Но Грише было жаль свою маму. И себя. Нина настолько была недовольна, что её недовольство выпирало из неё, как дрожжевое тесто из кастрюли. Того и гляди, расползётся по всей квартире.

– Ты её, главное, ещё сильнее не беси! – только и попросил Гриша.

Маша старалась. Помогала Нине, была тише воды, ниже травы. Вот только родным человеком для дядькиной жены она так и не стала. Хуже того, через два года Нина нашла себе мужчину и ушла от Олега. Тогда дядька впервые и напился. Нет, выпивал он и раньше. А тут напился, ходил, стучал дверцами опустевших шкафов, пиная их. Кричал, матом, с угрозами. Хватался за табельное, из которого Маша, обмирая от страха, вытащила обойму.

Тогда Олег, устав бесноваться, рухнул спать. После он начал выпивать систематически, но больше ни разу не устраивал подобных концертов. Гриша изредка приходил в гости к отцу, но в целом он был доволен новым замужеством матери. С отчимом у Гриши сложились прекрасные отношения, а отца своего он знал хуже, чем хотелось бы. Грише вечно не доставало Олега – тот был на работе допоздна. Поэтому общение не слишком складывалось и после переезда. Походил-походил Гриша к ним в гости, да так и сошли эти визиты на нет.

Маша себя винила… ух, как же она себя винила! Ей тогда не приходило в голову, что тётка Нина давно уже была недовольна своей семейной жизнью. Что ушла бы она в любом случае – Маша была не при чём. В общем, времена для Марии выдались непростые. Олег был на работе, а вечерами выпивал. Сначала пару раз в неделю, потом всё чаще. На Маше был весь быт. Она успевала и учиться, и дома все дела делать. И радоваться успевала, что всё не так уж страшно – да, пьёт дядька. Ну хоть не буянит. Один раз не в счёт.

Маша стала старше и её перестало устраивать, что дядя Олег пьёт. Даже и не буянит, и что? Всё равно раздражало. В гости никого не позвать. И с Олегом толком не поговорить – то на работе он, то под градусом. Тут ещё один за другим ушли из жизни бабушка с дедом. Олег похоронил их и запил уже запоем – не ходил на работу. Больничные брал у знакомой врачихи, с которой, как подозревала Маша, спал.

– Олег, прекрати, я тебя умоляю! Ты потеряешь работу! Сколько они ещё такого тебя терпеть будут?

– Не учи меня жить, соплячка! – отрезал Олег. – Благодарной надо быть. Где бы ты была, если бы не я?

А Маша, которая уже много чего знала, думала о том, что после детского дома могла бы получить квартиру. Теперь же непонятно, как жить дальше. У неё ничего нет – квартиру бабушки Олег сдает, и пьёт на эти деньги. Понятно теперь, почему ему наплевать на работу.

Слава Богу, на работе обошлось без скандала – Олег просто вышел на пенсию по стажу. Маша жила ожиданием поступления в институт и получения общежития. Про свою старую квартиру, в которой она жила с родителями, Маша и вовсе забыла. А зря… едва ей исполнилось восемнадцать, к ним пришла соседка. Маша её с трудом вспомнила: девять лет в детстве и юности – это срок.

– Маша, я тётя Валя. Помнишь меня?

– Ой… да! Помню, конечно, тётя Валя!

Валентина жила рядом с Машей, в соседней квартире, по старому адресу. Когда Мария ещё была счастлива и жила со своими родителями.

– Твоя бабушка оставила тебе письмо. Тебе же восемнадцать исполнилось, верно? Так вот, Павлы Дмитриевны квартира отошла Грише. А твоих родителей – тебе. Бери бумаги да топай, вступай в наследство. Она после гибели Светланы, мамы твоей, как-то там грамотно всё оформила. Тебе просто нужно сходить к нотариусу, и подписать бумаги.

– У меня есть квартира?! – обалдела Маша.

– Конечно! Родительская-то. А куда бы она делась?

– Она сдаётся, – сообщил Олег.

Визиту соседки по адресу покойной сестры он был не рад.

У-у, шары бессовестные, залитые! – сказала Валя. – Так бы и не сказал правду поди? Родной племяннице не сказал бы, да?

– Да иди ты! – Олег пошёл в кухню.

– Выселяй давай квартирантов, умник!

– Тётя Валя, вы не волнуйтесь! Я разберусь, – сказала Маша.

Квартирантов она попросила съехать. Бумаги оформила. Но жить в квартире, где прошло её безмятежное детство до девяти лет, Маша не смогла! Ну не смогла, и всё тут. Продала квартиру, хоть это было и невыгодно на таком сроке владения. И неожиданно купила себе жильё очень недорого. У приятной женщины, которая без умолку болтала. Но Маша проверила всё как следует – квартира была хорошей. По документам тоже всё было чисто. Маша купила, и у неё ещё деньги остались.

Теперь она переезжала, а Олег полушутя завывал с упреком, на кого бросает его Марррруся! Маша твёрдо пообещала совсем дядьку не оставлять. Быть ему хорошей родственницей – по дому помогать, а может и деньгами – как получится. Новая Машина квартира, как и старая, родительская, была недалеко от Олега.

Маша в своём свежеприобретенном жилище вымыла полы и вытерла всю пыль. Хозяйка продала ей квартиру прямо с мебелью. Немного смущал Марию цветной ковер на стене – надо будет его снять!

Маша приготовила себе на ужин макароны с сосисками – устала готовить с детства. Можно немного расслабиться и поесть полуфабрикатов.

Расслабиться не получилось. Маша села с тарелкой у телевизора. Но кнопку нажать не успела – в комнате стало как-то странно. Словно воздух загустел и стал разноцветным. А потом… боковым зрением Маша уловила какое-то шевеление сбоку. В районе ковра, который ей не очень нравился.

Ткань ковра расступилась и оттуда вышел мужчина. Он отряхнулся, как собака, сказал:

– Простите! – и направился в коридор, к входной двери.

Маша недолго сидела на кресле с тарелкой. Через секунду она уже бежала в сторону дома Олега. Вбежала в квартиру, шлёпнулась на табуретку за стол, и уставилась на дядьку, тяжело дыша.

– Уже соскучилась, Маруся? Однако… – состроил гримасу недоумения Олег.

Маша налила себе водки из его бутылки и впервые в жизни опрокинула в себя рюмку. И не почувствовала.

–Однако! – повторил Олег после небольшой паузы.

Он как будто даже протрезвел малость. А Машу рюмка водки не опьянила, но нервы её немного успокоились. Она могла рассуждать здраво. Было понятно, что откровенничать ни с кем не стоит. Даже с единственным близким родственником. Маша просто сказала:

–Переночую у тебя? Дома… трубу прорвало.

–Дак давай починю. Какую именно трубу?

Мария молчала. Олег наклонился к ней через стол и сказал:

–Маруся, а ты помнишь, кем я всю жизнь проработал?

Маша кивнула.

–Мент я, Маруся. Хоть и на пенсии, а бывших ментов ведь не бывает. Говори, что стряслось? Кто обидел кровиночку мою?

Дядька буквально вцепился взглядом в Машино лицо, пытаясь не пропустить ни одной эмоции. А она вспомнила, как тяжело было обманывать Олега. Детям без обмана никак. Подросткам особенно. Первая сигарета, первая бутылка пива. Первые танцы с мальчиком. Первый поцелуй. От Олега, казалось, невозможно было скрыть ничего. Мент он и правда был от Бога. Видел человека насквозь, как рентген. Вот и сейчас Маша чувствовала, что дядька видит её страх. Да что там, страх! Панический ужас, который она тщательно запихивала в себя поглубже, чтобы не дай Бог, ни один фрагмент не показался наружу. Но Олег видел насквозь – прячь-не прячь.

Маша вскинула голову и спросила с вызовом:

–Мешаю, что ли? Так у Лильки переночую!

Это была защита. Должно было сработать. Олег отвел глаза, взял свою бутылку и сказал, наливая в рюмку:

–Да ночуй. Мне-то что? Я тебя и не прогонял. Будешь? – спросил он, указывая на бутылку.

–Спасибо. Воздержусь.

–И то верно. Вредно ведь это!

И сам засмеялся собственной шутке.

Маша пошла в свою бывшую комнату, закрылась и принялась там ходить из угла в угол. Что ж это такое было-то в новой квартире? Может, галлюцинация какая? От переутомления, например. Жизнь ведь у Маши не то, чтобы лёгкая была. Могла и утомиться. Неудивительно.

Понятно было, что имеет смысл вернуться в квартиру. Вот только Машу ноги туда не несли. Хорошо бы пойти не одной, а с поддержкой. Но кого взять в качестве поддержки? Дядьку? Исключено. Он трезвым-то уже и не бывает. Толку от дядьки? Нужен трезвый человек, который в случае, если у Маши никакие не галлюцинации, а из ковра правда выходят люди, сможет подтвердить это. И ему поверят.

Господи! Да кто вообще может в такое поверить? Маша вдруг вспомнила про болтливую Жанну Степановну, женщину, которая продала ей эту квартиру за смешные, по Московским меркам, деньги. Девушка достала телефон и набрала номер Жанны Степановны, не глядя на время. Телефон звонил. Трубку никто не снимал. Маша уже собралась сбросить звонок, когда на том конце щёлкнуло. Никто не сказал ни слова, но связь, кажется, была установлена.

–Ало! – тихонько сказала Маша. – Жанна Степановна, это вы?

–Какая Степановна тебе? – спросил недовольный мужской голос. – Куда так поздно звОнишь? Звони днём! Ночью тут покой должен быть.

–Где – тут? – изумилась Маша. – И кто вы такой? Где Жанна Степановна?

–Да какая Степановна тебе? Заладила! Кладбище тут. А я сторож кладбищенский. Охранник, по-нынешнему.

–Кладбище? – ахнула Маша. – Какое кладбище?!

–Новодевичье, ясное дело. – заявил охранник, как будто в Москве было одно кладбище. – Так что, днём звони. Ночью тут отдыхают все.

Мария несколько минут сидела совершенно потрясённая. Потом открыла интернет и нашла координаты Новодевичьего кладбища. Телефон был. Ничего общего с тем номером, который оставила Жанна Степановна, и на который Маша только что звонила, телефон Новодевичьего не имел. Девушка подумала, что это какой-то сбой у сотовых операторов. Она снова решительно набрала Жанне. И тут её ждал сюрприз. Механический голос сообщил Маше, что номер не существует.

Пока готовилась сделка, она не раз созванивалась с Жанной Степановной, и номер совершенно точно существовал. Чертовщина какая-то… куда идти и что делать, было совершенно непонятно.

Уснула Маша под утро. После трех часов сна девушка чувствовала себя совершенно разбитой. Но утро развеяло большую часть вчерашних впечатлений от странного появления человека из стены в Машиной квартире. Страх тоже улёгся. Маша решила пойти домой и посмотреть, что там у неё вообще творится. Она даже не помнила, заперла ли дверь в квартиру.

–С трубой-то помощь нужна? – спросил Олег, когда она уходила.

–Нет. Сантехника позову.

–Ну-ну, – хмыкнул дядька.