За толстым стеклом почти не было слышно, о чем говорят полицейские, но, судя по жестикуляции и мимике на их лицах, они старались в чем-то убедить своих собеседников: майор при этом, как и полагается старшему по званию, был сдержан, а лейтенант – словно открытая детская книжка с картинками. Макс так и представил, как он убеждает какую-нибудь старушку, что инопланетяне на их крыше не высаживались, а это просто ремонтники заделывают щели в гудроне и шипят своими горелками. Кстати, он понятия не имел, как чинят крыши, но образ показался ему очень правдоподобным и смешным. Он невольно улыбнулся.

Линда, которая в этот момент посмотрела на Макса и заметила улыбку, легонько толкнула его в бок: хватит, мол, дурачиться. Сегодня от их вчерашней тревоги почти не осталось и следа: не даром говорят, что утро вечера мудренее.

Макс послушно нацепил на себя серьезную мину.

Не прошло и минуты, как лейтенант положил трубку и нажал на какую-то кнопку.

– Слушаю вас, граждане.

Голос в динамике оказался неожиданно резким и громким, отчего Линда вздрогнула.

– Я бы хотела написать заявление о преследовании и угрозах, – бодро сказала она.

– Муж? – понимающе переспросил лейтенант, покосившись на Макса.

– Что? – не сразу поняла Линда. – А, нет. Поклонник.

Лейтенант отчетливо вздохнул и что-то ввел в компьютер.

– Ваши документы.

Линда положила в контейнер паспорт, Макс последовал ее примеру.

– А вы по какому вопросу?

– Я с ней, – не растерялся он. – Свидетель.

Контейнер с паспортами перекочевал на сторону лейтенанта, и он стал вводить их данные. Затем вместе с паспортами он передал им временные пропуска и указал на турникет справа от окна:

– По коридору направо, второй этаж, 208 кабинет. Вас вызовут.

Очевидно, майор ими заниматься не будет, подумал Макс. Он так и не оторвался от телефонной трубки, пока им оформляли пропуска. А жаль. Но когда после пятнадцатиминутного ожидания под дверями 208 кабинета они были приглашены войти зычным женским голосом, Макс отчетливо осознал – насколько жаль. За большим столом, спиной к окну и лицом к ним, сидела грузная, но еще относительно молодая и даже не лишенная привлекательности женщина с капитанскими погонами на плечах и сталью во взгляде. Она оценивающе осмотрела их обоих, и задержалась на какую-то долю секунду больше необходимого этим холодным взглядом на Линде.

Линда специально не накладывала макияж, оделась попроще, не стала надевать никаких украшений и собрала свои роскошные волосы в простой хвост, который перетянула прозрачной пружинкой, чтобы не дай бог не выглядеть хоть сколько-нибудь надменно и вызывающе, но все равно выглядела потрясающе. Сияющая кожа лица, ухоженные руки с искусным маникюром, блестящие волосы, простые на вид, но дорогие брендовые джинсы, выгодно подчеркивающие безупречную фигуру, неброская сумочка из кожи пони – все это выдавало опытному взгляду следователя ее статус и успешность. И Макс, довольно хорошо знавший женщин и не раз встречавший и в жизни, и на работе такой типаж, почти воочию увидел, как в этом взгляде капитанши, как ее про себя назвал Макс, мелькнула, но тут же была тщательно скрыта банальная зависть и слепая неприязнь к ним обоим и к Линде в частности.

Такой тип женщин люто ненавидит себе подобных, то есть почти всех других женщин. Особенно более красивых, умных, успешных, уверенных в себе. Но капитанша, похоже, от неуверенности как раз не страдала – даром, что была следователем и, по сути, занимала мужскую должность. Однако всем остальным, по-видимому, была обделена. Такие женщины, обычно, являются прилежными работниками, ярыми и непримиримыми защитниками животных, в том числе дворовых крыс, а также старушек и справедливости в их сугубо личном понимании, и считают себя воплощением чести, архангелами во плоти, невидимыми героями. Они свято верят, что творят исключительно добро и раздают всем подлецам по заслугам. Они гордо несут по жизни это знамя мнимой справедливости, совершенно не замечая, что срубают его навершием по пути чужие головы и судьбы.

Макс также очень хорошо знал, что такие женщины, обычно, отлично ладят с мужчинами, но только с теми, кто свободен от обязательств. Они их прекрасно понимают, холят и лелеют, словно сыновей, однако взамен получают чаще всего лишь панибратское отношение, поскольку мужчины редко воспринимают таких особ в качестве женщин. И горе тому мужчине, который посмеет запасть на какую-нибудь красотку: он сразу упадет в глазах условной капитанши ниже плинтуса и не будет больше удостоен ее величайшего внимания.

Таким образом, и Линде – красивой и успешной, и душке Максу, покоренному ею, на расположение следователя, судя по всему, рассчитывать не приходилось.

– Капитан Сучко, старший следователь, – представилась она хмуро. Голос был официальный, интонации практически отсутствовали.

Макс подавил смешок – ну и повезло же капитанше с фамилией! Или не повезло им… От женщины, наверняка не раз в своей жизни слышавшей насмешки по поводу фамилии, не укрылась эта непроизвольная реакция Макса. Скорее всего, если судить по отсутствию на безымянном пальце кольца, это была девичья фамилия, следовательно, висела на ней клеймом с самого детства. К тому же, если лишний вес, который сейчас был почти угрожающим, преследовал ее со школы, ей никак нельзя было позавидовать. Дети и подростки бывают ужасно жестоки. Макс слабо представлял, как можно было, повзрослев и став следователем, не начать оправдывать свою фамилию. И, капитан Сучко, судя по всему, вполне ее оправдывала.

– Садитесь, – капитанша указала на два простых стула с синими пластиковыми спинками, стоявших перед ее столом. Они послушно уселись. Стул под Максом пошатнулся, скрипнул, но устоял.

Капитанша что-то прочитала с монитора у себя на столе и вперилась своими холодными серыми глазами в Линду.

– Линда Александровна? Максим Сергеевич? Слушаю вас.

Линда, всегда отличавшаяся особым даром говорить с людьми, чуть ли не впервые в жизни растерялась. Эта непроницаемая стена официальности и чуть ли не презрения, которую воздвигла перед собой капитан Сучко, была прочно зацементирована властью, отполирована многолетними обидами, бронирована одиночеством, и потому казалась непреодолимой. Но Линда быстро собралась и, решив, что безопаснее всего будет не проявлять лишних эмоций и говорить максимально доверительно, спокойно начала свой обстоятельный рассказ с письма, которое получила по почте две недели назад.

Ей также пришлось рассказать, кто она такая и откуда у нее поклонники. Было видно, что капитан Сучко телевизор не смотрит, и если и видела Линду мельком на экране, то сейчас, в простой одежде, без макияжа, она ее просто не узнавала. Однако это уточнение, лишний раз подчеркнувшее в Линде то, что капитан Сучко изначально ненавидела, только подлило масла в огонь.

– Мне приходит немало различных знаков внимания от поклонников. Поэтому мы решили, что это всего лишь чья-то жестокая шутка, в которой нам совсем не хотелось быть действующими лицами. Мы порвали все фотографии и конверт на мелкие кусочки и смыли в унитаз, – закончила она эту часть истории.

Все это время капитанша делала какие-то заметки на чистом листе бумаги. Макс, конечно, не имел представления, как заводятся уголовные или административные дела в полиции, но что-то ему подсказывало, что не с помощью заметок на каком-то листочке.

– То есть, никто кроме вас – она небрежно кивнула в сторону Макса, – не видел этого конверта и фотографий?

– Совершенно верно, – не удержался Макс, раз уж следователь соизволила обратить на него внимание. – Это не то, что показывают подружкам за завтраком.

– Кто знал, что вы вместе отдыхали в то время в Сочи? – капитанша как будто не обратила внимания на реплику Макса.

Линда пожала плечами.

– Мой брат. На студии – почти все из нашей съемочной группы.

– Это сколько человек приблизительно?

– Не знаю, человек 10 примерно. Но я не делала из этого тайну, они могли рассказать и другим. Максим бывает у нас на студии, к тому же он участвовал в программе, его знают многие.

– А многие ли знали, в каком отеле вы останавливались?

Линда нахмурилась. Пожалуй, она никому не говорила такие подробности, во всяком случае до поездки. Она бронировала отель сама, а Макса просто поставила в известность. Он тогда был сильно занят и не глядя согласился с ее выбором.

– Никто, кроме брата.

– А вы? – следователь обратила к Максу.

– Что? – не понял он.

– Говорили ли кому-то, с кем и куда собираетесь ехать в отпуск?

– Нет, у меня на работе не принято обсуждать личную жизнь. Только референт знала, что я собираюсь ехать с кем-то в Сочи, так как я ей поручил купить билеты на самолет.

– Она должна была при покупке билетов ввести паспортные данные пассажиров. Вы ей их предоставили?

– Конечно. Но она понятия не имела, кто такая Баженова Линда Александровна.

– А родственники?

– Мои родители живут в Петербурге, я нечасто с ними общаюсь. А если и общаюсь, то не о своей личной жизни.

– Каким образом вам доставили это письмо? – спросила капитан Сучко уже у Линды.

– Курьер принес утром на ресепшен, как ежедневно приносит всю корреспонденцию.

– Вы помните, что было на штемпеле?

– Помню, что письмо имело только московский штемпель. Даты и цифры на нем я не рассматривала.

– Итак, вы хотите подать заявление на преследование и угрозы на основе уже несуществующих фотографий и записки? – почти радостно заключила следователь.

– Нет, что вы, – Линда сделала над собой усилие и невинно улыбнулась. – Мы уже и забыли об этом случае, пока вчера не пришло вот это.

Она открыла свою сумочку, которую все это время сжимала на коленях, и достала из нее слегка помятую квадратную коробку. Они, как смогли, собрали туда все остатки орхидеи и вложили открытку вместе с квитанцией от службы доставки. Сейчас Линда аккуратно поставила ее на стол следователя и подвинула к ней.

Слегка озадаченная, капитанша осторожно открыла коробку и взяла карточку.

Несколько секунд ее лицо не выражало ровным счетом ничего, пока она не положила открытку обратно. Затем взяла квитанцию о доставке, но та удостоилась еще меньшего внимания. Закрыв крышку, следователь слегка по ней похлопала и подвинула обратно Линде.

– Линда Александровна, Максим Сергеевич, вы же понимаете, что здесь нет состава преступления?

– Как это нет? – изумился Макс. – А шантаж с помощью фотографий, сделанных незаконным путем? А угроза преследования?

Капитан Сучко словно ожидала этого вопроса. Она картинно вздохнула и взяла лежавший на стопке бумаг Уголовный кодекс.