– Когда мы ждали Дональда, раздался телефонный звонок. Звонивший не захотел назваться. Дональд, сказал он, отправился к женщине по имени Дина Брэнд с чеком на пять тысяч долларов. Он дал мне ее адрес, и я решила поехать туда и подождать мужа в машине.

Приехав, я увидела Макса Тейлера, которого знала в лицо. Он подошел к дому Дины Брэнд, но внутрь заходить не стал. Постоял и ушел. Затем из дома вышел Дональд и зашагал по улице. Меня он не заметил, да и я не хотела попадаться ему на глаза. Я решила поехать домой, чтобы опередить его. Только я включила зажигание, как раздались выстрелы, Дональд упал. Я выскочила из машины и бросилась к нему. Он был мертв. Я совершенно потеряла голову. Тут появился Тейлер. Он сказал, что если меня здесь обнаружат, то сочтут убийцей, и заставил сесть в машину и ехать домой.

По ее щекам катились слезы, а в глазах была настороженность – она пыталась понять, как я воспринял ее историю. Я промолчал.

– Вы удовлетворены?

– В общем да, – сказал Нунен. Теперь он стоял сбоку от нее. – А что вам сегодня говорил Тейлер?

– Он уговаривал меня молчать. – Голос ее ослабел и стал каким-то невыразительным. – «Если кто-нибудь узнает, что мы с вами там были, – говорил он, – одного из нас, а то и обоих заподозрят в убийстве, ведь Дональда застрелили, когда он выходил от женщины, которой принес деньги».

– А откуда стреляли? – спросил шеф.

– Не знаю. Я видела только, как Дональд упал.

– Стрелял Тейлер?

– Нет, – быстро проговорила миссис Уилсон. Она приоткрыла рот и положила руку на грудь. – Я не знаю. Вряд ли, ведь он сказал, что не стрелял. Я понятия не имею, где он в этот момент находился. Уж не знаю почему, но эта мысль ни разу не приходила мне в голову.

– А что вы думаете теперь?

– Может быть…

Шеф весело подмигнул мне, и не одним глазом, а всем лицом.

– Выходит, вы не знаете, кто вам звонил? – спросил он, возвращаясь к началу разговора.

– Он не назвался.

– А по голосу вы не узнали?

– Нет.

– А какой у него был голос?

– Он говорил шепотом, как будто боялся, что его услышат. Я его с трудом понимала.

– Шепотом, говорите? – Шеф широко разинул свою огромную пасть, плотоядно сверкнули, утопая в складках жира, его маленькие зеленые глазки.

– Да, хриплым шепотом.

Шеф захлопнул пасть, разинул ее вновь и веско сказал:

– С вами говорил Тейлер…

Женщина вздрогнула и перевела широко раскрытые глаза с шефа на меня.

– Значит, это был он! – вскричала она. – Это был он!

Когда я вернулся в гостиницу, в холле меня уже ждал младший кассир Роберт Олбери из Первого национального банка. Мы поднялись ко мне в номер, заказали воды со льдом, выпили разбавленного шотландского виски с лимонным и гранатовым соком и спустились в ресторан.

– А теперь расскажите мне про эту дамочку, – сказал я, когда мы принялись за суп.

– А вы ее еще не видели? – спросил он.

– Пока нет.

– И ничего про нее не слышали?

– Только что она мастер своего дела.

– Это точно, – согласился он. – Думаю, вы ее увидите. Сначала вас постигнет разочарование, зато потом и сами не заметите, как начнете рассказывать ей свою жизнь, делиться самым сокровенным. – На его мальчишеском лице появилась застенчивая улыбка. – И с этой минуты считайте, что вы погибли.

– Спасибо, что предупредили. Скажите, а откуда у вас, если не секрет, такие сведения?

Он стыдливо хмыкнул, опустив глаза в тарелку с супом, и признался:

– Я их купил.

– В таком случае боюсь, они вам недешево обошлись. Говорят, она денежки любит.

– Еще как. Она абсолютно помешана на деньгах. Она так корыстна, так откровенно одержима жаждой наживы, что в этом даже есть своя прелесть. Когда познакомитесь с ней, поймете, что я имел в виду.

– Очень может быть. Простите за нескромный вопрос: а как вы с ней расстались?

– Деньги у меня кончились – вот мы и расстались.

– Да, с ней, я вижу, не забалуешься.

Он слегка покраснел и кивнул.

– И вы, насколько я могу судить, не в претензии?

– А что мне еще оставалось делать? – Его молодое, миловидное лицо покрылось густым румянцем, и он запинаясь объяснил: – Видите ли, если бы не она… Сейчас я вам расскажу, я хочу, чтобы вы знали ее и с этой стороны тоже. У меня было немного денег. Когда они кончились… не забывайте, я был молод и ужасно влюблен… Так вот, мои сбережения кончились, но ведь в банке деньги были… И я… Впрочем, какая вам разница, взял я деньги из банка или только собирался это сделать. Короче, она обо всем догадалась. Я никогда не мог ничего от нее скрыть. На этом наши отношения и прекратились.

– Она с вами порвала?

– Да, и слава богу. Если бы не она, вы бы сами упекли меня в тюрьму за растрату! – Он наморщил лоб. – Надеюсь, вы об этом особенно распространяться не станете? Я просто хотел, чтобы вы знали: не такая уж она плохая.

– Возможно. А может быть, она просто смекнула, что лучше отказаться от ваших денег, чем попасть в переделку.

Он задумался и покачал головой:

– Нет, это не совсем так.

– Но ведь, насколько я понял, без денег она в постель не ложится.

– А как же тогда Дэн Рольф?

– Кто это такой?

– Считается ее братом, то ли родным, то ли единокровным – словом, каким-то близким родственником. На самом же деле он ей никто. Бродяга, нищий да вдобавок еще чахоточный. Живет у нее, на ее деньги, а ведь между ними ничего нет, подобрала его где-то и приютила.

– А кто у нее еще был?

– Был один профсоюзный деятель. Но из него много не вытянешь.

– Что еще за профсоюзный деятель?

– Приехал сюда во время забастовки. Квинт.

– И он тоже на нее клюнул?

– Из-за нее, говорят, он здесь и остался, когда забастовка кончилась.

– Он и сейчас при ней?

– Нет, она говорила мне, что боится Квинта. Он грозился ее убить.

– Я вижу, она пользуется успехом.

– Она может охмурить любого, стоит ей только захотеть, – сказал он, причем очень серьезно.

– Дональд Уилсон тоже в нее влюбился? – спросил я.

– Не знаю. Про них я никогда ничего не слышал. Шеф полиции потребовал, чтобы мы выяснили, вносил ли он и раньше деньги на ее счет, но мы ничего не обнаружили.

– А с кем она живет сейчас? Не знаете?

– Последнее время я часто видел ее с одним типом, неким Тейлером, владельцем игорных притонов. Тейлер по прозвищу Сиплый. Вы, должно быть, о нем слышали.

В половине девятого я расстался с юным Олбери и направился на Форест-стрит, в отель «Майнерс». У входа я столкнулся с Биллом Квинтом.

– Привет! А я к вам.

Он остановился, пристально оглядел меня с головы до ног и прорычал:

– Так вы, оказывается, сыщик.

– Вот ведь невезение, – пожаловался я. – Иду специально, чтобы втереться к вам в доверие, а вы уже против меня настроены.

– Что вы еще хотите выведать? – спросил он.

– Меня интересует Дональд Уилсон. Вы ведь его знали?

– Знал.

– Хорошо знали?

– Нет.

– И что вы о нем думаете?

Он стиснул свои бесцветные губы, выпустил через них воздух, издав при этом примерно такой же звук, с каким рвется тряпка, а затем заявил:

– Паршивый либерал.

– А Дину Брэнд знаете?

– Да, знаю. – Мне показалось, что он втянул голову в плечи.

– Думаете, она убила Уилсона?

– Конечно. Свела с ним счеты.

– Значит, не вы?

– Мы с ней работали на пару, черт вас побери. Еще вопросы есть?

– Есть, но не все сразу. Правды от вас все равно не дождешься.

Я вернулся на Бродвей, сел в такси и назвал адрес: Харрикен-стрит, 1232.

Глава 4. Харрикен-стрит

Такси остановилось у серого коттеджа. Дверь мне открыл тощий тип с изможденным лицом, абсолютно бескровным, если не считать ярко-красных пятен величиной с полдоллара на обеих щеках. «Чахоточный Дэн Рольф», – сообразил я.

– Мне хотелось бы видеть мисс Брэнд, – сказал я ему.

– Как передать? – осведомился он голосом больного аристократа.

– Мое имя ей ничего не скажет. Я по поводу смерти Уилсона.

– Да? – спросил он, прощупывая меня больными темными глазами.

– Я из Сан-Франциско, из детективного агентства «Континенталь». Нас интересует это убийство.

– Как это мило с вашей стороны, – с иронией сказал он. – Заходите.

В гостиной на первом этаже, за столом, заваленным бумагами, сидела молодая женщина. На столе валялись деловые журналы, финансовые и биржевые бюллетени. Заметил я и программу скачек.

В комнате царил полный кавардак. Мебели было много, и вся не на месте.

– Дина, этот джентльмен работает в детективном агентстве «Континенталь», – представил меня чахоточный. – Он приехал из Сан-Франциско в связи с безвременной кончиной мистера Дональда Уилсона.

Молодая женщина встала, отшвырнула ногой валявшиеся на ее пути газеты, подошла и протянула мне руку.

Рост – пять футов восемь дюймов, дюйма на два выше меня, широкоплечая, полногрудая. Округлые бедра и большие мускулистые ноги. Рука, которую она мне протянула, была мягкой, теплой и сильной. Лицо потасканной двадцатипятилетней женщины. В углах крупного чувственного рта собрались морщинки. Едва заметная сеть морщинок наметилась и вокруг глаз – огромных, синих, слегка воспаленных, с густыми ресницами.

Длинные русые волосы не расчесаны, пробор неровный, верхняя губа справа накрашена сильнее, чем слева. Платье какого-то нелепого винного цвета, с расстегнутыми пуговицами, чулок на левой ноге поехал.

И это была та самая Дина Брэнд, которая, если верить всему, что мне рассказали, пользовалась невиданным успехом у мужского населения Берсвилла.

– Вас его папаша вызвал, дело ясное, – сказала она, скидывая со стула кожаные шлепанцы, а заодно и чашку с блюдцем, чтобы я мог сесть.

Голос мягкий, ленивый.

Я решил говорить правду:

– Меня вызвал Дональд Уилсон. Когда его убивали, я сидел у него дома и ждал его.

– Не уходи, Дэн, – окликнула она Рольфа.

Рольф вернулся, и Дина опять села к столу. Чахоточный опустился на стул напротив нее, положил худое лицо на худую руку и стал смотреть на меня с полным равнодушием.

Она сдвинула брови и спросила:

– Выходит, он догадывался, что его собираются убить?

– Понятия не имею. Я так и не узнал, что ему от меня было нужно. Возможно, Уилсон рассчитывал на нашу помощь, ведь он затеял кампанию по очистке города.

– Но вы…

– Знаете, неинтересно быть сыщиком, когда тебе задают вопросы, вместо того чтобы отвечать на них, – пожаловался я. – Вы же отнимаете наш хлеб.

– Я просто хочу знать, что происходит, – хмыкнув, сказала она.

– Какое совпадение, и я тоже. Например, мне хотелось бы знать, с какой стати он принес вам чек на пять тысяч.

Дэн Рольф как бы невзначай переменил позу: откинулся на спинку стула, а тощие руки убрал под стол.

– Так вы и про это знаете? – Дина Брэнд положила ногу на ногу, и ее взгляд упал на поехавший чулок. – Чтоб я еще хоть раз эту дрянь купила! – в сердцах воскликнула она. – Лучше уж босиком ходить! Только вчера целых пять долларов за эти чулки выложила, а сегодня уже поехали. Проклятье!

– Знаю, и не я один. Нунен тоже знает. Про чек, разумеется, не про чулки.

Она взглянула на Рольфа, который уже давно смотрел в сторону, и кивнула ему.

– Вот если бы ты заговорил по-нашему, – доверительно сказала она мне, прищурившись и растягивая слова, – я, может быть, смогла бы тебе чем-нибудь помочь.

– Как же это по-вашему?

– Наш язык – деньги. И чем больше, тем лучше. Я денежки люблю.

– К сожалению, и я тоже. Но говорят, не в деньгах счастье. – Я вдруг заговорил пословицами.

– Что-то ты темнишь.

– Полиция тебя про чек не расспрашивала?

– Нет. – Она покачала головой.

– Нунен подозревает в убийстве не только Сиплого, но и тебя.

– Очень я испугалась твоего Нунена.