Чем дольше я держал девушку в объятиях, тем туманнее мне представлялся этот самый конец. Может, выебать её?

От этой мысли возбуждаюсь ещё сильнее. Сейчас она в моей власти. Вся. От корней волос до кончиков пальцев.

Веду по тонкой шее пальцами, наслаждаясь гладкостью и нежностью кожи. Опускаюсь ниже, сжимая пышную грудь ладонью. Жалею, что одна рука занята, и я не могу ухватиться за упругие сиськи обеими. Полушарие так славно ложится в мою ладонь, будто создано для меня.

Девчонка всхлипывает, когда я сжимаю пальцами её сосок через ткань лифчика, и снова пытается дёрнуться, но как-то слабо уже без огонька.

– Хорошая девочка, – шепчу я Евгении, ведя рукой дальше по соблазнительным формам. – Будь послушной, сладкая, и я возьму тебя на работу, клянусь!

Тычусь в её аккуратный попец стояком, уже не стесняясь. Задираю юбку, оглаживаю бёдра. От гладкости кожи этой малышки можно сойти с ума. До кружева трусиков добираюсь уже с нетерпением. Засовываю пальцы за край эластичной ткани, дышу уже как загнанный зверь.

Гладкие нижние губки и мягкий пушок на лобке – ещё одно необычное сочетание. Евгения натуральная блондинка? Если так, волоски, что я трогаю пальцами, должны быть того же медового цвета.

Раздвигаю чуть влажные губки пальцами, нащупывая вход. Девчонка мычит мне в ладонь и пытается оторвать от себя мою руку, вцепившись в запястье острыми ноготками. Меня это лишь сильнее заводит.

Я дома, в своём кабинете. В любую секунду Маша хватится нас и постучит в дверь. Это сущее безумие, но, кажется, я умру, если не вгоню в эту сучку свой каменный член. В паху всё сводит до боли, когда я подталкиваю девушку к столу и загибаю её раком.

Стаскиваю трусы с белоснежных ягодиц, пробуя и упругость булочек ладонью. Мне нужно освободить вторую руку, чтобы продолжить. А для этого Евгения должна вести себя тихо, очень тихо.

– Малыш, – хриплю я, севшим от желания голосом. – Я возьму тебя на работу. Ты принята. Денег дам, сколько хочешь. Сейчас я освобожу твой рот, и ты назовёшь свою цену. Деньгами не обижу, можешь не беспокоиться, красивая!

Я готов наобещать этой дуре с три короба, лишь бы только впустила меня в свою узкую дырочку прямо сейчас! Придётся ещё и за молчание доплатить. Допустить, чтобы девушка разболтала Маше о том, какой её папаша беспринципный кобель, было непозволительно.

Медленно освобождаю рот своей новой сотрудницы и быстро расстёгиваю ремень и ширинку на своих брюках. Яйца уже сводит от безумного стояка. Где-то были гондоны, но в спешке я напрочь забываю обо всём на свете. Надеюсь, сучка не заразная?

– Отпустите меня! – слышу её тихий судорожный всхлип, больше похожий на скулёж. – Не надо, пожалуйста! Егор Васильевич…

Девчонка захлёбывается не то соплями, не то слезами, так что мне приходится развернуть её к себе лицом. Ебать ревущую тёлку мне не очень-то улыбалось.

Натыкаюсь на полные слёз испуганные глаза, и меня передёргивает.

– В чём дело? – рычу ей в лицо.

Встряхиваю легонько за плечи, чтобы в себя пришла. Евгения продолжает беззвучно всхлипывать, трясясь всем телом.

– Чего ревёшь, дура? – ещё больше накаляюсь я. – Договорились же? Считай, кастинг в стриптиз без очереди прошла. Я тебе одолжение сделал, идиотка!

– В какой стриптиз? – снова пытается меня оттолкнуть, натягивая трусы обратно на задницу. – Я уборщицей хотела устроиться или посудомойкой. Вы больной, что ли?

Кровь давно отлила от мозга, собравшись на кончике члена, поэтому соображал я туго. Слёзы Евгении не были поддельными – вот что меня тормозило. Всё, что я понял из её лепета – наш страстный перепихончик уплывал от меня, как корабль в море. Девушка запахнула блузку на груди, спрятав от меня свои сладкие сисечки, за которые я мечтал ухватиться обеими руками, и меня это окончательно взбесило.

– Ты что несёшь? Какой посудомойкой с такой жопой? – сквозь зубы процедил я ей в лицо.

– Отпустите меня, – продолжила умолять Евгения. – Я ещё никогда… Я девственница! Я всё Маше расскажу!

3. Евгения

– Вот же блядство! – смачно выругался Егор Васильевич.

Он убрал от меня руки и теперь судорожно застёгивал ширинку и ремень на брюках. Делал это второпях, будто вор, которого вот-вот застанут на месте преступления. Я стояла не жива, не мертва, боясь пошевелиться.

То, что произошло только что со мной, не укладывалось в моей голове, не поддавалось никакому логическому объяснению. Егор Васильевич сошёл с ума, не иначе.

В самом ужасном кошмаре я представить не могла, что он сотворит такое!

Со мной!

Я и без того его боялась до чёртиков, а теперь даже посмотреть на него было жутко. Запахнув на груди порванную им блузку, я судорожно решала, что делать дальше. Как быть?

Но у меня будто мозг отрубило. Я только могла плакать и трястись, больше ничего.

– Так! – решительно обратился ко мне Егор Васильевич, заставив вздрогнуть. – Ты сейчас успокоишься, и мы поговорим! Хорошо?

О чём мне с ним разговаривать, господи? После такого?

Я чувствовала себя грязной после его прикосновений. Он трогал меня там, где ещё ни один парень не касался. Этот мужчина едва меня не трахнул, а теперь он хочет со мной поговорить?

– Жень! Посмотри на меня! – попросил он, и я с трудом подняла на него глаза. – Я не хотел, чтобы так вышло. Клянусь, что не хотел! Между нами возникло некоторое недопонимание. Я прошу прощения, если напугал тебя.

– Недопонимание? – повторила я.

– Я подумал, что ты хочешь работать танцовщицей.

– Что? И поэтому вы позволили себе ТАКОЕ? – ещё сильнее офигела я. – Приняли меня за шлюху? Да вы просто…

Договорить не смогла, шарахнувшись в сторону двери. Надо убираться отсюда, пока этот ужасный человек не придумал ещё что похуже.

– Женя! – преградил мне дорогу Егор Васильевич, пресекая возможность улизнуть, снова пугая меня. – Успокойся, пожалуйста! Давай поговорим?

– Выпустите меня! Мне не о чем с вами разговаривать!

– Господи, что мне ещё сказать? Я же извинился?

– Вы серьёзно считаете, что за такое можно извиниться? – удивилась я. – Дайте пройти!

Я снова шагнула к двери, но мужчина схватил меня за плечи и поволок к диванчику у стены. Мамочки! Он сейчас точно меня трахнет!

– Помоги… – попыталась заорать я, но Егор Васильевич снова зажал мне рот рукой.

– Да не ори ты! – рыкнул он мне в лицо и усадил на диван. – Сейчас я уберу руку, и мы просто обсудим сложившуюся ситуацию! Хорошо? – из последних сил я кивнула, и мой рот освободили, дав возможность хотя бы дышать. – Вот и умница!

Романов присел передо мной на корточки и пытливо заглянул в лицо. Лучше бы он отошёл. От его близости меня не переставало колбасить. Только от одного его голоса мурашки по коже, а после того как он ко мне в трусы залез, моё восприятие к этому мужчине никогда не станет прежним. Мне хотелось оказаться за тысячу километров от него, а не разговаривать.

– Мне очень неловко за то, что между нами произошло, но ты должна меня понять…

– Ничего я вам не должна! – внезапно осмелела я. – Ваша дочь знает, чем вы занимаетесь с её подругами?

– Вот об этом я и хотел поговорить, Женечка. Ты права, извинений за моё импульсивное поведение недостаточно, поэтому мы поступим таким образом: я щедро отблагодарю тебя деньгами и возьму на работу, как и обещал. А ты, в свою очередь, забудешь об этом досадном недоразумении.

Разве такое можно забыть? Видимо, Егор Васильевич считает, что всё можно купить. Только что он едва меня не отымел за должность стриптизерши, а теперь предлагает мне деньги за молчание? Более испорченного и циничного человека я ещё не встречала, а он говорил это на полном серьёзе.

– Мне ничего от вас не нужно. Можно я домой поеду?

– Нет, не можно! Ты примешь мои извинения и поклянёшься, что Маша никогда не узнает о том, что произошло в этом кабинете!

– А то что? – с вызовом бросила я ему в лицо.

Голубые глаза, смотревшие на меня с толикой сожаления, мгновенно сузились и стали холодными, а лицо скрылось под непроницаемой маской. Я тут же пожалела о том, что посмела дерзить Егору Васильевичу.

– Я ведь и по-плохому могу, девочка! – пригрозил он. – И ты об этом знаешь не хуже меня.

– Хорошо, я ничего не скажу Маше, клянусь! – сдалась я, подняв ладонь для убедительности. – Довольны?

– Вполне! Но если обманешь, я тебя из-под земли достану, и тогда пеняй на себя! – Егор Васильевич поднялся на ноги и отступил на шаг. Дышать стало легче. Неужели сейчас меня отпустят, наконец? – Налички нет, я сделаю перевод по номеру телефона, – сообщил он, вытащив из внутреннего кармана пиджака свой мобильный.

– Не надо, Егор Васильевич, правда…

– Номер говори! – резко оборвал он меня.

Что за человек? Мне пришлось продиктовать номер своего телефона, лишь бы только он отстал от меня поскорее.

– Завтра тебе позвонит менеджер, и вы обсудите с ним график работы.

– Хорошо, – выдохнула я, соглашаясь на всё на свете.

Конечно же, я не собиралась работать у Романова. Я что, дура, что ли? После такого я надеялась, что вообще больше никогда его не увижу. Пусть выпустит меня отсюда, больше мне от него ничего не надо.

– Пап! – раздался голос подруги за дверью, и я забыла, как дышать. – У вас всё хорошо?

Сейчас она увидит меня заплаканную, в разорванной одежде и спросит, что случилось. И что мне ей отвечать?

4. Егор

Вот он момент, которого я боялся!

Сейчас Маша увидит свою помятую подружку, зарёванную, в рваной блузке и с засосом на шее, и я охренею оправдываться. Ну, не Женя же будет лапшу ей на уши вешать?

На девчонке и так лица не было, а теперь, когда в дверь начала ломиться Маша, она и вовсе в диван вросла. Господи, да она два слова связать не в состоянии, какие тут могут быть отмазки из её уст?

Нет, я не мог допустить, чтобы моя дочь увидела Женю в таком состоянии. Я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать.

– Ни звука! – шикнул я на Женю и подошёл к двери. – Машунь, у нас всё прекрасно! – крикнул я дочери, гипнотизируя взглядом её подругу. – Мы почти закончили! Иди в столовую! Я скоро!

– Хорошо, пап! – откликнулась Маша, и я с облегчением вздохнул.

Нужно было избавиться от этой девицы как можно скорее. Я набрал своего водителя, которого уже отпустил на все четыре стороны, и приказал вернуться к моему дому, чтобы отвезти домой Женю.

– Мой водитель отвезёт тебя, – сообщил я девушке.

– Не надо. Я сама доеду до дома!

– Мой водитель отвезёт тебя, – с нажимом, слово в слово повторил я.

Нельзя отпускать её одну в таком состоянии. Просто непозволительно.

Женя поднялась с дивана и затравленно посмотрела на меня. Мне стало её жалко отчего-то. Чувство стыда, которое я не испытывал лет двести, пекло меня изнутри.

Я поверил, что Женя девственница. Не знаю почему. Просто поверил, и всё тут.

Что она за птичка мне ещё предстояло разобраться, но сейчас я взглянул на неё немного другими глазами, не как на легкодоступную шлюшку. Её невинность и неприступность мне даже больше зашли.

Вечер и без того был нескучным, а теперь во мне проснулись совершенно иные инстинкты. Последняя девушка, которую я покорил – моя покойная супруга. Остальные женщины мне давали и так. Как же давно я не охотился?

Если Женя не врёт, и её ещё никто не трахал, было бы интересно стать у неё первым. Открыть для этой красавицы мир страсти и порока, сделать её своей. Фантазии понесли меня так далеко, что я снова почувствовал эрекцию, которая была сейчас крайне неуместной.

Дурацкая привычка Жени перечить мне и вступать со мной в спор мне тоже зашла. Такая себе на уме, значит?

– Маша… Вдруг она меня сейчас увидит и спросит о чём-то? – обеспокоенно произнесла Женя.

Умненькая. Сразу усекла правила игры.