Кровь для мотылька (страница 16)
Правильный треугольник включал в себя короля со стороны людей, вампиров и ведьм, существ высшего порядка, имеющих общего предка, перевернутый же являлся союзом демонов, перевертышей, фейри, низших существ, также объединенных стародавними корнями.
– Давайте дождемся эпископа, господа. От ваших криков уже голова разболелась, – раздался голос Иштвана Де Кольбера с положенного ему места, Матэуш, коротко кивнув присутствующим, присоединился к отцу. В зале еще были слышны гневные шепотки, когда вошел грузный лысый мужчина в черной сутане, чье темечко было прикрыто ярко-красной тонзурой[12], такого же цвета широкий пояс, спускающийся практически до самого пола, поддерживал живот. Он медленно проковылял к трону, заставив своим присутствием встать и королей, а опустившись на трон, принялся тряпицей вытирать шею над колораткой[13].
– Ваше преосвященство, мы вас заждались.
– Терпение, господа, – благодетель.
Епископ наконец уселся удобнее, подавая знак начинать присутствующим делиться известной информацией.
– Говорят, вы укрываете ведьму, за которой охотится убийца? Неужели она ничего не знает?
– Давайте используем ее в качестве приманки!
– Выдать ее нам, пусть епископ Янош решит, что с ней делать!
На последнее предложение одного из присутствующих представителей раздались одобрительные возгласы, однако Де Кольберы воодушевления не разделили. Матэуш сморщился, как от боли, а его отец, хоть и казался равнодушным, еле заметно постукивал пальцами по подлокотнику серебряного трона. Епископ Янош Мадьяр не вмешивался в разыгравшееся перед ним представление, глазами, подобно орлиным, внимательно наблюдая за реакциями королей.
– При всем уважении к вам, ваше преосвященство, я прошу у вас еще немного времени. Когда Элайн Мелтон и ее тети прибыли в замок, я ощутил от маленькой ведьмы чужеродный запах, связанный с ковеном Ирис. Думаю, она что-то скрывает, но нужно дать ей время самой довериться и открыться нам, отобрать силой – значит, пойти против наших же законов.
Молодой вампир медленно перевел взгляд на отца, всеми силами стараясь не показывать, что эта новость стала открытием и для него. Иштван не поделился информацией ни с кем из ближних, и если Хадринн мало волновало расследование, то Матэуш был заинтересован в нем не меньше остальных. Его нюх ничтожен в сравнении со способностями отца, хотя молодой вампир превосходил Иштвана в упорстве и ловкости. Потому неудивительно, что именно старший Де Кольбер заметил странный запах.
– Что могла дать этой девчонке моя сестра? – воскликнула одна из чистокровных потомственных ведьм, приглашенная для дачи показаний, но не имеющая голоса Ордена.
– Например, свою кровь.
По залу пронесся удивленный вздох, заглушенный возмущенным шепотом.
– Я лишь строю предположения. У Люсьен ведь были способности к магии крови, не так ли, Маргит? Возможно, – я подчеркиваю, возможно, – Люсьен Маранси рассудила так: кто бы ей ни встретился, ее убийство привлечет вампиров, которые от природы умеют считывать информацию по крови, а значит, нужно суметь сохранить священную жидкость, которую передадут нам.
– Из твоей версии следуют логичные выводы. Во-первых, она знала своего убийцу, а во‐вторых, этот кто-то был вампиром, – заключил епископ, сузив глаза до щелочек.
– Все так, ваше преосвященство. Отсюда вопросы: был ли убийца из того же клана Сангвинария, что и Люсьен Маранси? Что такого знала и видела ведьма, раз ей было необходимо донести эту информацию до Бересклета? Эта информация и стала поводом для столь жестокого убийства?
Иштван каждое слово произносил вкрадчиво, делая большие паузы, чтобы донести свой посыл до всех присутствующих. А может, он уже разгадал эту тайну и специально растягивает удовольствие, наблюдая за реакциями?
– Большей мерзости и выдумать нельзя! На что ты намекаешь, Иштван? Хочешь обвинить мой же клан в сестроубийстве? Да ты выжил из ума, слишком долго стоишь у власти, аж шестеренки заржавели!
– Есть основания полагать подобное, Иштван? – Янош Мадьяр перебил разъяренную Маргит, заставив ее замолчать жестом руки, увенчанной золотыми тяжелыми перстнями.
– На месте преступления я не почуял иных запахов, кроме Сангвинарии. Это говорит о двух противоположных вещах: либо убийца из давно вымершего клана теней, что практически невозможно, либо…
– Либо Сангвинария пошли против собственной сестры, – закончил за Иштвана епископ, на что тот молча кивнул, давая всем переварить услышанное.
– Клан теней… Имеешь в виду тех ублюдков из клана Такка, что покушаются на собственных создателей – Аппа? А ведь у тебя в подчинении один такой имеется, хоть и вымерли они все, как ты говоришь, – человеческий король расслабленно сидел, закинув ногу на ногу, бросая небрежные взгляды на вампиров. После его заявления все взоры обратились к Иштвану и его сыну. Те не дрогнули.
– Все верно, Оскар. Вот только мой Такка был со мной в ночь убийства. Я знаю, что он делал, вплоть до каждой секунды, если ты намекаешь на это. О других Такка я не слышал уже много лет.
На какое-то время тишина забралась в каждый уголок зала, незримо кипя от негодования, внутренних споров и злости, пропитываясь этими негативными эмоциями, становясь давящей. Епископ вдруг поднялся с трона, громко причмокнув губами.
– Что ж, Иштван, я даю тебе еще неделю. Надеюсь, ты прав, и ваша гостья предоставит улики, какими бы они ни были. А дальше посмотрим. Хочется поскорее разобраться со всем этим.
Деловито распрощавшись, каждый покинул территорию церкви, неся в душе бурю нескладных, словно подростковых, эмоций, размышляя и переживая каждый о своем. Лишь Маргит осталась стоять у входа, провожая взглядом Де Кольберов, крепко сжимая кулаки в гневе.
Глава 11
Бригитта Мольнарне поднялась к Элайн как раз вовремя – девушка уже оделась, завязала длинные волосы в пучок, чтобы не мешали заниматься готовкой, собираясь покинуть комнату. Намек на рассвет еще не коснулся небосвода; до кухни женщины шли маленькими шажками, вооруженные ручными канделябрами. Тени беззвучно проплывали из угла в угол – то слуги готовились к балу, шелестя чрезмерно накрахмаленными пышными юбками.
На кухне вовсю кипела работа, несколько девушек собрались вокруг неподъемной кастрюли, очищая, нарезая кабачки для любимого всеми летнего блюда фезелек[14]. За столом, закатав рукава по локоть, крутились две дородные женщины, очищая крупные серые грибы для гомба паприкаша[15].
В воздухе стоял пряный запах лангоша[16] с чесноком и сыром, отчего непроизвольно приходилось часто сглатывать слюну. Элайн не знала, за что схватиться, к чему приступить в первую очередь, потому встала как вкопанная посреди ажиотажа, пока Бригитта не взяла ее под локоть, утащив за собой вглубь кухни.
– Мы с тобой займемся десертами, Элайн. Авось эти рецепты пригодятся тебе для работы в вашем кафе, когда ты вернешься домой.
Мольнарне подмигнула помощнице, ловко вытаскивая из шкафчиков и с полок необходимый инвентарь.
– Умеешь готовить турос батю?[17]
Элайн задумалась, но, отыскав в чертогах разума рецептуру, закивала, довольная тем, что может быть полезной. Ей всегда нравились эти нежные конвертики, но в кафе не представилось повода их приготовить.
– Отлично! Тогда давай займемся ими чуть позже, первоочередное – испечь торт добош[18]. Возни с ним уж больно много.
Ободряюще улыбнувшись оторопевшей помощнице, Бригитта похлопала девушку по руке.
– Привыкай, детка. Балы у Де Кольберов всегда проходят с размахом. Будет много гостей, соберутся все кланы. Бал – не просто способ развлечься, это светское мероприятие для решения политических и иных межрасовых вопросов. Не переживай, все будет хорошо, я рада иметь такую помощницу. Просто повторяй за мной, и все получится!
Следующие два часа Элайн только и делала, что замешивала бисквиты, ставила в печь, спеша доделать крем до того, как продукты в нем свернутся. От нескончаемого жара печи лица кухарок раскраснелись и заблестели от выступившего пота. Работа не остановилась, даже когда они заслышали испуганный крик хозяйки, ворвавшейся во владения Бригитты и подскочившей к Элайн, чем сильно напугала девушку.
– Милостивый бог, Элайн! Можно узнать, что это такое ты здесь делаешь?!
– О, это будет невероятно вкусный, пышный…
– Нет, нет и нет! Дитя, ты гостья в этом доме! Тебе нужно нежиться в постели, быть свежей и румяной, чтобы покорять сердца молодых мужчин на балу. О, Святая Дева Мария, ты только взгляни на себя, мука даже на щеке! Швея уже готова показать тебе платье, нужно озаботиться украшениями и прической, а ты толкуешь о тортах! Леди, вы сведете меня в могилу!