Под аркой, что вела к рыночной площади, сидел старик и, насвистывая, вырезал из дерева игрушки. Около него толпились малые дети, рядом молодая румяная деваха продавала травы и звонко выкрикивала зазывалки, обещая, что только из ее товаров выйдут лучшие зелья и отвары, а кто не смыслит в зельях, тот получит самый вкусный суп в жизни. Макс помнил, что Ора строго-настрого наказала ему не вестись на это. «Знаю я ее травы, как же, сама она их вырастила! – недовольно буркнула девушка, исписывая вощеную деревянную табличку строчку за строчкой тем, что необходимо было купить. – Да на лугу за городской свалкой собирает, около помойного ручья… Лучше в лавку Троя – платить ничего не надо; если вдруг спросит, напомни, что я ему раз в месяц отдаю целую монету серебром и платила не далее как в начале месяца».

Ора могла бы и не писать, каждый пункт она громко проговаривала, прежде чем записать, и Максимиллиан запомнил все на слух. Но она так суетилась и беспокоилась, что он что-нибудь да забудет, поэтому теперь бесполезная табличка болталась за отворотом рубахи и царапала кожу при каждом шаге.

Лавка Троя оказалась невзрачным домиком с призывно распахнутой дверью. Незаметная вывеска с полустертыми буквами не внушала никакого доверия. Максимиллиан глянул на нее, с трудом вчитался – если уж разговорная речь Эи не вызывала у него сложностей и говорил он уже почти без акцента, выдававшего его, то письмо и чтение, к вящему разочарованию всех учителей, у него всегда хромали. «Читать в тылу врага мне не нужно, – возражал Метел, – главное – понять пойманного языка…» Да и не так много тогда ему было известно об Эе, стране скрытной и таинственной.

– Добро пжаловать! – из лавки высунулся пухлый мужичок. – Чегой изволите, ис?

– Заказ от исы Ии, – отозвался Макс. С иса Троя, разглядевшего, кто же его клиент, тут же слетела вся доброжелательность. Ошейник выдавал Метела, а с рабом любезничать никто не желал. – По списку, ис Трой.

И протянул табличку торговцу. Вот она и пригодилась.

– Псмотрим, псмотрим… – тот, быстро пробежавшись по ней глазами, кивнул знакомому почерку и неохотно пригласил Максимиллиана внутрь, указывая на пятачок рядом с огромной железной бочкой, из которой несло кислятиной. – Пжди здесь.

Пока ис Трой рылся в травах, собирая немалый заказ, Макс огляделся. Лавка как лавка, и не скажешь, что весь товар здесь использовался в магических целях. В Асилуме в подобных местах хозяйки закупали травы и овощи для обеда.

Непонятное ощущение заставило Макса замереть, прислушаться. Потом аккуратно похлопать себя по бокам и обнаружить свернутое, непонятно как попавшее к нему послание. Всего пара слов. Всего одно имя.

Бочка, заполненная до краев чем-то едким, стала превосходным местом, чтобы утопить в ней записку.

– Ис Трой, – Макс обождал пару минут, униженно склонив голову и ругая себя за то, что явно переигрывает, прежде чем спросить: – Соизволите помочь несчастному рабу?

– Чегой? – с подозрением отозвался торговец, накладывая в корзину травы из списка. В лавке одуряюще запахло шалфеем.

– Не подскажете, где находится банковская контора иса Лукра?

Лавочник не спешил отвечать. Видимо, прикидывал, зачем презренному такая информация. И откуда раб вообще мог знать про контору уважаемого – пускай и не самим Троем – иса Лукра. Макс стоял, не поднимая головы.

Контора Лукреция меняла деньги, хранила небольшие вклады и выдавала кредиты под ужасающие проценты, раскинув свои богомерзкие сети сразу на несколько стран. И, несмотря на не лучшую репутацию, процветала, ссужая деньги всем и вся, не беря во внимания ни титулы, ни какие-либо прочие условности. Долги спрашивала, впрочем, со всех одинаково. Лукреций, хитрый мошенник, умудрялся наживаться там, где у других летели головы, он умудрялся варить кашу из топора и снимал неплохой навар. И общих дел с принцепсом императора Максимиллианом Метелом у мошенника не могло быть в принципе, хотя Макс знал, что многие при дворе пользовались услугами его конторы. Не был безгрешен и Император.

Но он сам с Лукрецием не знался.

Кроме одного случая. Вступив во владения своими землями, Макс подарил предприимчивому юному парнишке круглую сумму на открытие своего дела, чтобы только этот негодный убрался с подвластных Максимиллиану земель и не позорил их. На удивление, Лукреций, обжившийся каким-то просто чудом, по слухам, в Эгрисси и сменивший имя на похожее местное, считал, что так добрый господин его облагодетельствовал.

Оставалось надеяться, что слухи оказались правдивы, а сам пройдоха помнил об этом.

Впрочем, что еще могло значить его имя в подброшенной записке?

– Чрез улицу напрво во дворы, около трктира «Круглый стол», – подумав, что ничего страшного не случится, все же ответил лавочник. – Токо незачем исе Ие это, так и предай.

Ошибка Троя, решившего, что дорога до известного плута интересовала Ору, была на руку Максу. Меньше подозрений.

– Конечно, ис Трой, – он еще ниже склонил голову, – но вы же понимаете… Еще раз извините, ис Трой.

– Вали, – милостиво отпустил его лавочник. Терпеть в своем заведении раба он больше был не намерен.

Вместе с напутственными словами ис Трой вручил Максу наполненную травами корзину и буквально вытолкал его из лавки.

Прикинув, что успеет заглянуть к Лукрецию и вернуться к назначенному Орой – «строго до обеда, Макс!» – времени, Максимиллиан спешно зашагал в указанном направлении. Располагалась ли банковская контора в месте, куда он мог дойти, не ослушавшись приказа хозяйки, он не учел. Но повезло – ошейник никак не отреагировал, когда Макс свернул в узкие улочки за пределами рыночной площади. Размышляя о том, было ли это следствием неправильно сформулированного приказа или же весь этот район считался рынком, Макс остановился у трактира «Круглый стол» с огромной, почему-то некруглой вывеской, на которой явно пьяный маляр нарисовал нечто, что должно было изображать стол, а на нем – шлем с пышным плюмажем. Искомая контора напротив трактира радовала глаз огромными прозрачными, дорогими даже на вид слюдяными витринами, расписанными, впрочем, до высоты человеческого роста разнообразными объявлениями и дипинти, что закрывали весь обзор. На двери красовалась многоязычная вывеска, в одной из надписей Макс узнал родные письмена – видимо, Лукреций смотрел на политические конфликты свысока.

Макс огляделся, отметил, что никто за ним не наблюдает, и открыл дверь конторы. Мягко звякнул колокольчик, оповещая хозяев о приходе клиентов. Просторное помещение, в котором Макс оказался, заполнял свет от волшебных ламп на амулетах. В каждом доме такие были, и управлять амулетами мог любой. За одиноким огромным столом посреди комнаты сидел молодой служащий и, высунув язык от усердия, что-то выводил в огромной учетной книге.

– Добро пожаловать, – сказал он, не поднимая глаз на Макса, и деловито поинтересовался: – Вклады, займы, ссуды?

– Ни то, ни другое, ни третье, – ответил Макс, проходя ближе. – Мне нужно видеть вашего хозяина. Мне, – он вспомнил утопленную в бочке записку, – назначено. Я – Максимиллиан Метел.

Служащий все же на него глянул. Скептически приподнял брови в немом вопросе, что же могло потребоваться рабу от многоуважаемого иса Лукра, но уточнять ничего не стал, лишь дернул за уходящий к потолку шнур сбоку от себя. Максимиллиан понадеялся, что тот не вызвал такими хитрым способом стражу. Но служащий его удивил, следом за этим подскочив и быстро проговорив:

– Садитесь, – он моментально оказался рядом с неизвестно откуда взявшимся в руках стулом и зачастил: – Ис Метел, ис Лукр предупреждал, что вы непременно зайдете к нам. Придется подождать пару минуток. Может, вина?

Пройдоха знал, что Максимиллиан Метел не сможет проигнорировать столь любезное приглашение, и предупредил своих служащих.

– Ничего не надо, – ошеломленный Максимиллиан отказался и от предложенного стула, и от напитка. Служащий смотрел на Макса даже несколько подобострастно, будто он все еще обладал всеми правами и возможностями. Тот же, стоя посреди комнаты с корзиной трав для Оры в руках, чувствовал себя глупо.

Дверь, ведущая во внутренние комнаты, отворилась, и в помещение вошел высокий мужчина, в котором Макс не сразу признал Лукреция. Годы не пощадили старого «знакомого», но столь заметного носа он не встречал более ни у кого.

– Я же говорил тебе, идиот, что меня можно звать только в самых крайних случаях, – выговорил он подчиненному. Парнишка сжался. Макса, казалось, Лукреций не заметил. – Такая рань! Боги, что из ряда вон выходящего может произойти в такую рань?!

– Думаю, мой визит вполне можно считать особым случаем, – вступился тот за ни в чем не виноватого мальчишку, который, похоже, действовал строго по инструкции.

Лукреций зевнул, а потом все же обратил взор на Максимиллиана. Глаза у него округлились.

– Я знал, – обреченно проговорил он, – я знал, что ничего хорошего не может произойти. Притащи вина, идиот, в мой кабинет.

Делал вид, что не имел к записке никакого отношения. Умно. Макс восхитился бы, знай он точно, что хитрому Лукрецию нужно.

– И я рад тебя видеть, Лукреций, – Макс нашел в себе силы улыбнуться и, следуя молчаливому приглашению, прошел за хозяином конторы во внутренние комнаты, оставив купленные травы служащему. – У меня до прискорбия мало времени, пока меня не хватятся. Даже такая недалекая женщина, как моя госпожа, засомневается, что я ходил на рынок дольше пары часов.

И, несомненно, его визит сюда не останется незамеченным и вызовет много вопросов у стражи. Макс досадливо поморщился. Глупая выходка.

– Если вам интересно, принцепс, я ставил на то, что вы сумеете выбраться, – с энтузиазмом поделился Лукреций, принимая неудовольствие собеседника на свой счет. Фальшь в его голосе ощущалась явственно, а обращение по прежнему титулу, который сейчас Максу не принадлежал, и вовсе можно было расценить как тончайшее издевательство.

– Мне это не интересно, ис Лукр.

Служащий принес поднос с целым кувшином вина и двумя питейными чашами. Максимиллиан подождал, когда парнишка уйдет, чтобы продолжить:

– Понимаю, сейчас я не тот, кто может диктовать условия, но у меня есть просьба.

Которую стоило озвучить до того, как Лукреций покажет, зачем он действительно хотел видеть его.

От предложенного теперь уже хозяином вина он тоже отказался – в Эе вино беспощадно разбавляли водой, чего, наверное, он никогда не поймет, как и многое в этой стране. Лукреций налил себе и просмаковал пару глотков, прежде чем ответил на родном для него и Макса языке, прозвучавшем для ушей Метела музыкой:

– И что нужно от презренного Лукреция принцепсу Асилума Максимиллиану Метелу?

Сведения, пособничество, деньги, освобождение – все. Лукреций обладал силой денег и долговых обязательств, не менее могущественной, чем магия. Но Максимиллиан умел придержать коней. Начать стоило с малого.

– Немного, ис Лукр. Всего лишь полная информация об исе Оре Ие.

– Не слишком много, – согласился Лукреций. – Принцепс может требовать большего.

Делец налил себе еще вина. Свои желания он, конечно, не торопился озвучивать. Зачем пригласил Макса к себе, зная, что наверняка привлечет этим внимание правителей города? Хотел посмотреть, во что превратился Максимиллиан? Ну, пусть смотрит – вот он, прямо перед ним.

Лукреций и смотрел, потягивая разбавленное вино, держал паузу. По его широкому лицу было не понять, что он задумал, зачем позвал. Можно было спросить его напрямую, возможно, делец даже ответил бы. Но был бы тогда его ответ правдивым? Максимиллиан мог спросить его о делах в Асилуме, о семье, узнать что угодно, пройдоха Лукреций явно собирал информацию, как иссохшая морская губка впитывала воду. Но все имело свою цену, и сейчас Макс не мог платить по счетам.

– Хорошо, принцепс Метел. Вы получите то, что хотите.

Макс встал. Лукреций не высказал своих целей, ведя какую-то пока непонятную игру. Что ж, Максимиллиан Метел Ланат тоже умел играть в эти игры.

– Можете не провожать, ис Лукр, я найду дорогу сам.

– Я оповещу вас, принцепс, когда все будет готово, – попрощался Лукреций, салютуя чашей.