В комнате повисло тяжелое молчание. Стараясь взять себя в руки, Охотник приблизился к книжному шкафу. Он пробежался глазами по названиям – это были старинные тома с облупившейся кожей. Наконец, один привлек его внимание. Книга была меньше своих соседей, и позолоченный переплет говорил, что она была дороже остальных. «Восемь правителей Венальмора». Вот это Охотнику как раз пригодится.

Он незаметно припрятал ее в карман и обернулся к Дорвалю, который словно избегал его взгляда.

– Ну будет, дружище, ты же сам прекрасно знаешь, что прямо сейчас я тебя не убью. Ты мне еще нужен, – усмехнулся Брагаль.

– И Алиенору? Ее ты тоже оставишь в живых, пока она тебе полезна?

– Я возлагаю большие надежды на Алиенору. Да и потом, даже если однажды я захочу от нее избавиться, не уверен, что мне это будет под силу.

Охотник собрал свои вещи и направился к двери. Время поджимало.

– Ученик превзошел учителя? – спросил Дорваль.

– Вполне возможно.

* * *

Рассвет занимался над Нель’Йюной, и его первые лучи разбудили Хранителя, дремавшего возле крепостной стены. С трудом разлепив веки, Аэль поднялся и уткнулся взглядом в ограду напротив.

На ней красным было выведено слово. Юноша не знал его значения, но его охватил ужас – он угадал в нем дурное предзнаменование.

Эйхрюр.

Скоро.



Глава 8

И вышло из Бездны Безмолвие, и овладело оно Пустыней, как тоска овладевает надломленной душой.

Сказки и легенды Венальмора

Золотые дюны извилистой нитью тянулись до самого горизонта. Ветер заметал следы странников, и когда пески Пустыни обступили их, у Алиеноры и Аэля не было иного пути, кроме как идти вперед.

Название Пустыни безмолвия пришло из легенды, которая была такой же древней, как Вековечные горы. Каждый ребенок в Венальморе знал ее наизусть и требовал, чтобы родители снова и снова рассказывали ее на ночь.

В стародавние времена разверзлась в земле пропасть чернее и бездоннее самой ночи. Бессчетное множество вихрей вырвалось из нее – и каждый из них обладал жизнью и назывался Душой. Ни с чем не сравнить силу, с которой они разорвали свои подземные оковы, – чудовищный разлом разделил Пылающие горы и долину Ден’Джахаль. Эта разверстая рана навсегда изменила судьбу королевства Венальмор.

И вот однажды после этого несколько странников решили пересечь Пустыню, чтобы добраться до Нель’Йюны. Туда они держали путь каждый год. Было их пятеро: могучий рыжебородый странник с Севера, хрупкий целитель из Сильвийского леса, два торговца из столицы и одинокий юноша – имя его так и осталось никому не ведомо. Но кто бы ни повстречал его на своем пути, описывал странника одинаково. Казалось, ничем не отличался он от остальных, да и старался быть неприметным, только и знал, что кутался в темный плащ. Но веяло от него безмолвной силой, и казалось, что нес он с собой какую-то тайну. Бледен он был, волосы – крыло ворона, вот только цвет глаз никто не мог разобрать. Кто говорил, что их колдовская чернота манила как бездна, иные – что ледяная синева обжигала холодом, но были и те, кто твердил, что они переменчивей серых туч, и пророчили грозы.

Долго все пятеро брели по мертвым пескам. Как-то вечером Северянин пожаловался, что солнце безжалостно жжет его кожу. Все заснули, а утром великана и след простыл. На следующий день целитель пропел колыбельную, тоскуя по родным краям, а двое торговцев разговорились о далеком детстве – и всех поглотила ненасытная Пустыня. Остался только одинокий путник, что не промолвил ни слова. Так он и завершил свой путь – в безмолвии. Когда дорога привела его в Нель’Йюну, остановился он в трактире, заказал ликер Идрисса и поведал свое приключение бумаге. Никто в целом королевстве не смог бы поручиться, что юноша этот и правда скитался по белому свету, кроме исписанных им страниц. Он озаглавил свою рукопись «Пустыня безмолвия», и рассказ его стал легендой, что пересекла Венальмор от края до края. Так эти пески и стали называть впредь.

Быстро народ испугался, и никто с тех пор не осмеливался ни слова промолвить в этом проклятом месте, чтобы не стать добычей жадных дюн. Никому так до сих пор и не ведомо ни отчего Пустыня не терпела человеческой речи, ни отчего она так жестоко карала путников, нарушивших этот запрет.

Алиенора и Аэль решили не идти в обход, а пересечь Разлом по подвесному мосту. Они шли бок о бок, уверенные, что легенда стала реальностью. Может, эта сказка была выдумкой от начала и до конца? Алиенора во всем винила Души, которые так изменили облик королевства, что неуклонно вели его к худшей участи. Аэль же был убежден, что одинокий странник был Охотником, который убил всех своих спутников и захватил их Души.

Они шли рядом с лошадьми на протяжении нескольких часов, которые показались им бесконечностью. Им не хотелось нагружать животных, которые и так везли поклажу и запас воды. Ветер и солнце словно раскаленным резцом высекли открывавшийся им пейзаж. Высокие дюны, казалось, ползли как коварные змеи, так и норовящие незаметно подобраться к своей жертве. Алиенора натянула капюшон, чтобы защитить лицо от солнца, и юноша последовал ее примеру – светило пекло все сильнее с каждой минутой.

Путники рано тронулись в путь, надеясь пройти больший отрезок пути в утренней прохладе. Но Аэль быстро понял, что слова «прохлада» в пустыне просто не существовало – уже к шести часам утра температура поднялась градусов до тридцати и не собиралась останавливаться на достигнутом.

Солнце находилось в зените, и огненные лучи яростно жалили путешественников. Аэль обвел взглядом окрестности – дюны тянулись так далеко, насколько хватало глаз. И в ближайшие два дня с его губ будут срываться только вздохи. Юноша достал из сумки лист бумаги и угольный стилос. Он написал слово «ПАУЗА» и положил руку на плечо Алиеноры, чтобы она обратила внимание на него. Девушка поколебалась пару секунд и кивнула.

Путники остановились и опустились на горячий песок. Аэль с наслаждением сделал долгий глоток воды. Он смотрел, как Алиенора снимает капюшон и заплетает длинные черные волосы в косу, которую закручивает в пучок. Только сейчас молодой человек заметил, как красива эта девушка. Несколько непокорных локонов частично скрывали ее глаза. Хранитель не мог сказать, какого они цвета, но в одном был уверен – их отличала неповторимая красота. Девушка порылась в сумке и вытащила два кусочка сушеного мяса. Один из них она протянула Аэлю, который без промедления отправил его в рот.

Охотница наблюдала за тем, как ее попутчик поглощает скудную еду. Она не сомневалась, что, если бы парню не пришлось молчать, он наверняка жаловался бы на жару и темп, который она задавала путешествию. Девушка бы ему ответила, что все это на благо его же маленькой богатой задницы: чем быстрее они будут идти, тем скорее выберутся отсюда. И все-таки Алиенора вынуждена была признать – юноша не так уж плохо справлялся. Она обвела взглядом бескрайние пески и почти заскучала по жалобам Аэля в этом безмолвном проклятом месте.

Ей уже доводилось бывать в Пустыне безмолвия, и Охотница знала, что выносить эту немоту трудно даже в одиночку. Но, кажется, никогда ей так сильно не хотелось говорить, как сейчас.

«Проклятая пустыня. Проклятое безмолвие. Проклятые Души».

Девушка встала и посмотрела на горизонт. Им предстоял еще долгий путь до Разлома, и медлить было нельзя. Алиенора дала лошадям воды и кивнула Аэлю, чтобы тот поднимался на ноги. Одинаковым движением они накинули капюшоны и продолжили путь.

* * *

По расчетам Алиеноры, к вечеру они должны были добраться до подвесного моста. Там их ждет ночлег, а утром они пересекут Разлом.

Безмолвие, торжественное, как в церкви, располагало к размышлениям. Алиенора вспомнила, как впервые пересекала Пустыню. Она была еще молодой Охотницей, пускай ее таланты не вызывали сомнений уже в ту пору, и первое задание вело ее к подножию Пылающих гор. Ей предстояло отправиться на юг и пересечь этот океан дюн. С девушкой был Мистраль, который скрашивал ее одиночество и помогал переносить неизбежную немоту. Конь страдал от легкого обезвоживания, но, как и его хозяйка, был крепок и держался довольно бодро.

Аэль похлопал Алиенору по плечу. Она отстранилась от его прикосновения и пообещала себе, что в следующий раз вывернет спутнику запястье.

«Ну что ему теперь от меня нужно?» – подумала она, оборачиваясь.

Юноша, расплываясь в улыбке, держал в руках тот же лист бумаги, что и раньше, на котором крупными изысканными буквами было написано слово «ПАУЗА», – наверняка чистописанию его научили в школе для богатеев.

«Пожалуйста, скажи “да”. У меня в ботинке песок, и ноги уже подкашиваются».

Алиенора отрицательно покачала головой и продолжила идти. Рука молодого человека поникла, как и его улыбка. Он обошел Охотницу, преградил ей путь и помахал бумажкой у нее перед носом.

Охотница постаралась сохранить спокойствие и на мгновение смежила веки. Но, когда бумага задела ее лицо, все попытки отрешиться от суетных забот потерпели крах. Девушка распахнула глаза и бросила на взрослого ребенка мрачный и холодный взгляд. Тут же она перехватила руку юноши, вырвала бумагу и, придавив локтем его шею, повалила Аэля на землю. Алиенора увидела, как он сглотнул. Она медленно покачала головой, чтобы парень понял – «нет» значит «нет». Потом немного подождала. Ее попутчик не пытался сопротивляться. К счастью для него. Молодой Хранитель понял, что не может бунтовать против девушки на ее же территории, и этот результат Алиенору вполне устраивал. Несколько секунд спустя Аэль кивнул. Только тогда Охотница отпустила его, поправила сползший капюшон и неторопливо зашагала дальше.

Аэль показал язык спине Алиеноры. Хотя тишина и не позволяла девушке сыпать привычными колкостями, ей было достаточно одного взгляда, чтобы поставить спутника на место. Юноша поднес руку к горлу, все еще ощущая тяжесть локтя девушки. Он понимал, что при желании она запросто могла перебить ему трахею.

Правило № 1: сохранять приличную дистанцию с Алиенорой, на расстоянии вытянутой руки и ноги (а еще лучше быть вне досягаемости ее лука).

Аэль достал из сумки еще один лист бумаги. Он взглянул на стройную фигуру проводницы на фоне пейзажа – крохотная тень посреди океана огня. На ум юноше пришла рискованная идея, он коварно улыбнулся. Хранитель принялся набрасывать карикатуру: Алиенора кричит, волосы растрепаны, а перед ней маленький Аэль – сама невинность. Длинный кинжал она приставила к шее маленького ангела, в ее жесте – демоническая ярость. Молодой человек мысленно рассмеялся, глядя на свое произведение искусства, но тут же замер как вкопанный. На листе сомкнулись пальцы Алиеноры. Девушка внимательно рассматривала набросок с бесстрастным выражением лица.

Аэль затаил дыхание, страшась того, что сейчас на него обрушится. Он уже почти почувствовал давление локтя на своем горле. Тяжело сглотнув, он ожидал вердикта странницы. Наконец, к великому удивлению юноши, Алиенора улыбнулась. Она сложила лист бумаги вчетверо и сунула его в карман сумки. И без лишних жестов двинулась дальше.

Аэль отпил из фляги и поплелся за ней следом под лучами полуденного солнца. Хранитель и думать боялся о том, какие последствия для него будет иметь этот поступок, когда девушка снова сможет говорить.

Правило № 2: не смеяться над Алиенорой (если ему только не взбредет в голову свести счеты с жизнью).

* * *

После двух часов напряженной ходьбы под палящим солнцем, нескольких мрачных взглядов Алиеноры и десяти просьб о паузе, из которых удовлетворены были только две, глазам путешественников открылось печальное зрелище.

Подвесной мост.

Величественный и хрупкий мост через Разлом представлял собой шаткую переправу, которой морской бриз играл над провалом. Но другого пути не было. С того места, где стояли двое путников, не было видно ни конца, ни края бездны. Она тянулась, как разверстая рана от утесов Багрового моря до центра Венальмора.