Ещё не открыв глаза, я уже понял, что безнадёжно опаздываю отразить удар. Интуитивно угадав его направление, успел лишь толчком плеча отпихнуть в сторону прильнувшую ко мне во сне девушку.

Воздух вокруг уплотнился от активированного рывка, и в щель чуть приоткрывшихся глаз я увидел сюрреалистическую картину валящейся с неба крылатой твари. Огромные растопыренные для удара когти заключённой в роговую броню «птицы» уже были в считаных сантиметрах от моей груди и шеи, а длинный зазубренный клюв почти воткнулся в правый глаз.

Преодолевая сопротивление вязкого воздуха, руки с травы метнулись наперехват страшилищу. Но мгновенно очистившийся (как это всегда происходит в момент боя) от всех посторонних мыслей разум тут же выдал неутешительный прогноз: ответным ударом я смогу лишь отомстить своему убийце, но предотвратить наносимые мне тварью уже прямо сейчас смертельные раны, увы, не успевал от слова совсем.

– О-о-о-о-отс-с-с-с-с… – тяну я непослушными в киселе застывшего воздуха губами и языком отвратительно длинную фразу-активатор, наблюдая, как по миллиметру надвигающийся словно в замедленной съёмке клюв крылатой твари достигает-таки роговицы глаза, а длинные, как ножи, когти впиваются в открытую шею и грудь…

Мозг взрывается от волны нестерпимой боли, но я упрямо продолжаю тянуть:

– …ско-о-о-о-о… – Картинка перед глазами меркнет в клубах кровавого тумана.

Из-за бешеного ускорения тела кровь из ран выстреливает наружу, как из брандспойта, даже останавливая на мгновение дальнейшее продвижение клюва и когтей. Невольно гася своим присутствием в ранах чудовищный напор крови, клюв и когти твари неожиданно превращаются из орудий убийства в спасительные пробки, не позволяющие смертельно раненому телу в один миг истечь кровью и лишиться сознания от кровопотери, давая мне тем самым шанс в этот роковой миг дотянуть-таки до конца бесконечно длинную фразу:

– …ок! – Только теперь пальцы рук добираются до покрытой роговыми бляшками шеи твари. Последним осознанным действием я успеваю сдавить шею «птичке» и рывком сломать убийце хребет.

Действие рывка прекращается. Воздух теряет вязкость и плотность, возвращаясь к обычному состоянию. Сознание проваливается в конечную черноту. И…

Я вторично просыпаюсь уже от собственного чиха. Обнимающая меня Белка что-то недовольно бормочет во сне. И я с облегчением понимаю, что всё снова получилось. Дар Второй шанс активировался несмотря на изрядное искажение фразы-активатора, и в моём распоряжении теперь есть целых пять секунд – просто прорва времени для владеющего рывком высокоуровневого игрока.

В подсознании ожидаемо начинает набирать обороты набат, сигнализирующий о приближающейся сверху смертельной опасности.

Я аккуратно отпихиваю в сторону подругу, раскрываю глаза и вижу пикирующих с неба на нашу лужайку ороговевших крылатых монстров. Поскольку в предыдущий раз мой обзор полностью перекрывала туша атаковавшего меня убийцы, остальных крылатых тварей я тогда разглядеть не сумел. Теперь же кроме своего обидчика я насчитал в небе ещё пятёрку пикирующих кровожадных ублюдков.

Однако увеличение числа целей ничуть не повлияло на уже составленный нехитрый план схватки: под читерским разгоном в последний момент подорваться навстречу «птичкам» и всех их тупо порубить на куски. Потому как все атакующие с неба твари были невысокого уровня, и даже вшестером, но лишённые элемента неожиданности, они не представляли для меня теперь серьёзной угрозы.

Прежде чем броситься наперехват крылатым ублюдкам, я даже успел скосить глаза в сторону крестников и увидел, как эти грёбаные пофигисты, прижавшись спинами друг к дружке в полусидячем положении, уронив головы на грудь, задавали душевного храпака.

«Вот и доверяй таким горе-дежурным охрану лагеря!» – мысленно чертыхнулся я, сделав зарубку навешать проштрафившимся сторожам люлей, когда всё закончится.

И повторно задействовав рывок, стал сквозь уплотнившийся воздушный «кисель» подниматься на ноги навстречу практически застывшим в воздухе на двухметровой высоте «птичкам».

В левой руке материализовался призванный из ячейки резак, в правой – Шпора. И кровавая бойня началась…

Глава 8,
в которой подвиг приводит к плачевным последствиям и от скандала спасает плен

– Фу, млять! Чё это?! А-а-а-а-а!..

– Мля! Сука! Гадость какая! За что?!..

– Это чё, млять, за шутки дебильные?! Рихтовщик, ты чёртов ублюдок, я тебя ненавижу!.. – наперебой заголосили крестники и Белка, разбуженные вдруг рухнувшим на всех троих кровавым водопадом.

Но тут уж ничего не попишешь. Как говорится, лес рубят – щепки летят. А поскольку рубил я вместо брёвен теплокровных тварей, то и выносило во все стороны из-под шипастого диска Шпоры и дымящегося клинка резака кровавые «опилки».

Со всей шестёркой монстров под читерским разгоном рывка я управился буквально за несколько секунд, поэтому хлынувшая из выпотрошенных туш тварей кровища с дерьмом и потрохами практически одновременно рухнула на землю, ровным слоем накрыв безмятежно похрапывающих компаньонов. Кстати, последним ещё повезло, что никого не припечатало до кучи кусками разрубленных туш «птичек». Угоди такие «сувениры» по спящему человеку, да ещё с твёрдой, как камень, ороговевшей шкурой, и вместо возмущения крикунам пришлось бы вопить от реальной боли. Но озвучивать это удачное стечение обстоятельств я не рискнул. Облитая кровавым дерьмом троица и без того зыркала на меня, как на врага народа, и намёк на возможные увечья вряд ли приподнял бы им настроение.

Сам я, понятное дело, на последних мгновениях действия рывка благополучно выскочил из-под зловонного душа и остался относительно чистым. Несколько случайных кровавых капель на моём камуфляже на фоне чумазых страшилищ, в которых превратились остальные члены отряда, смотрелись сущим пустяком.

– Вообще-то я только что спас ваши жизни, – попенял я друзьям, когда вал ругани в мой адрес начал ослабевать и поднявшиеся с травы члены отряда стали брезгливо стряхивать с рукавов и штанин налипшие кровавые ошмётки.

Думаете, хоть один из троицы сказал мне на это спасибо? Ага, щас! Ругань в мой адрес тут же возобновилась с утроенной силой:

– Да врагу не пожелаешь такое спасение! Фу, мерзость какая!..

– Сам-то вон, начальник, чистеньким остался! А нас… Ой, млять, я ща блевану!..

– Скотина! Какая же ты, Рихтовщик, редкостная скотина! Я тебе эту подставу, говнюк, вовек не забуду!..

Перед глазами не вовремя загорелся победный лог с ничтожной на текущем уровне прибавкой к опыту в 3112 единиц, и я сморгнул красные строки не читая.

– Я-то при чём? Ты с охламонов этих спрашивай. Они на посту заснули и налёт горгулий на лагерь прошляпили. – От возмущения я вдруг вспомнил даже название местных «птичек», краем уха подслушанное когда-то давно в чужом разговоре, и для пущей убедительности ткнул пальцем в ближайшую отсечённую башку со здоровенным раззявленным клювом, зубчатой режущей кромкой которого запросто можно было перепиливать бедренные кости, а впечатляющим шипом на конце пробить любой череп. – И если б не моя развитая в лабиринтах чуйка на смертельную угрозу…

– Если б, если б… – передразнила Белка. – А я говорила, что не надо было лежбище на открытом месте устраивать!.. – Подбоченившись девушка двинулась на меня.

Стоит признать, в теперешнем окровавленном виде разъярённая блондинка выглядела весьма устрашающе. Настолько, что, не испугавшись минутой ранее схватки с шестёркой горгулий, сейчас под её напором я даже невольно попятился.

– …Ну конечно, зачем меня слушать! Кто я такая?! Ведь у Рихтовщика грёбаная чуйка на смертельную угрозу имеется. И он по-любому нас спасёт! Ну давай тогда, спасатель, обнимемся! И я даже расцелую тебя, говнюк, в знак благодарности! Да куда ж ты побежал-то, герой, млять?! Эй, ну-ка сюда иди!

– Белка, ты не в себе. Тебе нужно переодеться и успокоиться.

– Я сама решу, что мне нужно… Сюда, сказала, иди!

– Но ты же понимаешь, что это случайно так вышло? Я ж как лучше хотел.

– Понимаю. Конечно, понимаю… Сюда иди!

– Да, Белка! У меня ведь в рюкзаке больше нет запасной одежды!

– Сюда иди!..

Пока обиженная подруга гоняла меня по окрестностям лагеря, предоставленные сами себе крестники сбросили с себя испорченные вещи, почистили лица, руки и волосы смоченными водой кусками марли и переоделись в запасные комплекты камуфляжа из своих рюкзаков. Их плотная прорезиненная ткань, к счастью, не пропустила внутрь зловонный кровавый душ, и укрытые там вещи сохранились чистыми, как только что со склада.

Окончательно реабилитируясь за предыдущий свой косяк, в этот раз первыми очередных непрошеных гостей заметили как раз закончившие переодеваться парни.

– Белка, начальник, хорош дурковать! – вдруг испуганно окликнул нас Жаба. – Кажется, у нас снова проблемы.

И звонкая дробь заднего выхлопа от Скунса, сопроводившая призыв товарища, придала зловещего символизма словам Жабы.

Обернувшись к крестникам, мы увидели наших парней в окружении четвёрки серых тварей. Сверху до пояса аборигены мало чем отличались от людей негроидной расы, а вот по-звериному выгнутые коленями назад ноги совершенно не походили на человеческие. Плюс, разумеется, невозможный для живого человека мышино-серый цвет кожи.

Взяв крестников в полукольцо, четвёрка серых держала их под прицелами стрел и копий.

Но первое же наше движение в сторону друзей тут же спровоцировало появление отряда серых уже возле нас. Словно сбросив пелену невидимости, тройка лучников и двое копейщиков преградили нам путь на примерно полутораметровой дистанции. Скрипнули согнутые синхронным рывком рога луков, и от нацеленных буквально в упор стрел у меня неприятно засосало под ложечкой. Но несмотря на столь очевидную угрозу жизни прямо перед глазами, интуиция на потенциальную опасность среагировала подозрительно спокойно. Из чего я сделал вывод, что аборигены не намерены нас немедленно убивать, и предпринял попытку договориться:

– Э-э-э, уважаемые. Мы, типа, с миром в ваши земли…

Выброшенные в молниеносных выпадах копья застыли в считаных миллиметрах от наших с подругой сонных артерий.

– Дипломат, млять! – прошипела Белка и, опасаясь повернуть голову, злобно зыркнула в мою сторону.

И снова интуиция проигнорила набат, показывая, что острая сталь возле горла – это лишь очередной элемент беспонтового устрашения. Впрочем, возможно, таким вопиющим пофигизмом к происходящему чуйка тупо намекала мне, что эти серые ни разу для меня не противники. И если захочу, я в одиночку смогу перебить всех девятерых, атаковав даже из такого, казалось бы, заведомо проигрышного положения, как сейчас.

Для победы над аборигенами достаточно было лишь вновь активировать читерский рывок, и в сгустившемся, как кисель, воздухе спокойно вывести шею из-под смертельного удара превратившегося в неповоротливую колоду копья. Дальше скачок вперёд, и призванными резаком со Шпорой можно устраивать неотразимую резню преградившей дорогу пятёрки. Потом ещё полсекунды на сокращение дистанции до дальней четвёрки, и остальные аборигены окажутся порубленными на части так же неуловимо быстро, как их предшественники. Вот только… Если Белку в процессе затеянной резни мне ещё удастся выдернуть из-под удара серых и спасти с вероятностью около пятидесяти процентов, то шансы защитить крестников окажутся близки к нулю. Потому как их конвоиры, пока я буду добираться до них, по-любому успеют отреагировать на смерть сородичей хотя бы одним выстрелом или уколом копья.

Выходило, что немедленно затеяв драку, себя я спасу точно, Белку фифти-фифти, а крестников потеряю без вариантов. Без Скунса же продолжение похода теряло всякий смысл. Значит, силовой вариант решения проблемы пока что не годился. Следовало подождать, чтобы нас соединили с крестниками, и потом, подгадав момент, атаковать тоже объединившийся отряд серых… Или всё же удастся как-то поладить с этими молчаливыми истуканами бескровным путём? Ведь раз нас до сих пор ещё не убили, значит, зачем-то мы всё же нужны серокожим ублюдкам…