– Просто чтоб ты знал, – быстро произнес Борланд. – Клинч может мстить сколько угодно, но я определенно иду до конца. Доберусь до Пьедестала и разрушу его.

– А если Клинч прав? – предположил Фармер. – Что, если никакого плана не существует?

– План существует, – убежденно сказал Борланд. – Я это знаю совершенно точно.

– Откуда?

– Знаю. – Борланд метнул взгляд на Клинча, укрытого за импровизированной оградой. – Потому что Консул может сочинять что угодно, но кое-чего он не подделает никогда. Это знания Сенатора и его кинжал, который он сам же и дал мне с одной конкретной глобальной целью. Весь план упирается в них. Так что «Горизонт событий» – не просто легенда для внедрения шпиона в штаб Клинча, а реально существующий сценарий уничтожения Зоны. И я приведу его в исполнение.

Глава 5
Доктор

Вкусный запах обещал не менее вкусный обед.

Комната, в которой витал малознакомый в Зоне аромат, больше не содержала ни единого позитивного элемента. Собственно, ее и комнатой можно было назвать с большой натяжкой. Она была разрушена полностью. Наверху не хватало доброй половины потолка, и если оглядеться, то можно было заметить и отсутствующую стену. Три остальные покрылись трещинами, принимавшими порою необъятные размеры. Все помещение было полностью завалено обломками мебели, штукатурки, кусками бетона, которые закрывали пол с вырванным паркетом.

На чудом уцелевшей тарелке лежали три ломтика помидора, целый огурец и вареное куриное яйцо. Тут же, на столе без ножки, стояла аккуратно раскрытая банка рыбных консервов, а рядом с ней – стакан апельсинового нектара.

Готовящийся покушать гурман попытался напялить на себя широкую салфетку. Это ему не удалось, узел был слишком сложен для него. После бесплодных попыток он нахлобучил салфетку себе на макушку. Скосив глаза вверх, любитель вкусного убедился, что салфетка не спадает. Довольно заурчав, он схватил со стола до блеска начищенную вилку и попытался удержать ее в горизонтальном положении. Попробовал подцепить ею помидор. Это ему стоило подскочившей тарелки, но он тут же быстро поймал разлетевшиеся продукты и положил их обратно.

Затем задумался.

Определенно, план поглощения еды с использованием правил этикета требовал нужной сноровки. Но сидящему за столом очень хотелось кушать. Он крутил вилку во все стороны, пока не сообразил, что намного удобнее накалывать помидор на другой конец – тот, на котором четыре окончания, а не одно.

Через минуту настойчивых упражнений зубцы вилки вошли в красную мякоть, на поверхности помидора выступили капельки сока.

Едок закинул добычу себе в огромную пасть и начал долго жевать, задумавшись.

Он переосмысливал только что освоенный им новый закон физики.

* * *

– Доктор!

Поморщившись, целитель Зоны отнял от виска намокший бинт. Посмотрев на цвет крови, Доктор кивнул, и его лицо просветлело.

– Что случилось, друг мой? – спросил он, кинув бинт в банку для использованных материалов.

Стоящий на пороге Уотсон в отчаянии развел руками.

– Апельсин опять ворует нашу еду, – пожаловался он. – Теперь его не устраивают старые консервы, и я не знаю почему. Он украл свежие овощи из холодильника.

– И сожрал весь гематоген из шкафа, – добавил Доктор, глядя в зеркало на свою рану. – Что-нибудь еще?

– Да! Он где-то раздобыл тарелку и теперь пытается есть, как человек.

– Вот как?

– Я не шучу, Док, взгляните сами!

Доктор взял со стола пинцет, внимательно осмотрел его и, неодобрительно покачав головой, отправил его вслед за бинтом.

– Уотсон, – начал он. – Если ты забыл, то этот маленький полтергейст активно помогает нам с ремонтом дома. Так уж у них заведено: они постоянно обитают там, где можно переломать кучу всего. Но затем они все восстанавливают.

– Ну да.

– Одна проблема: полтергейсты могут восстанавливать лишь то, что разрушают. И не нужно рассматривать это как хулиганство. Полтергейст не способен различить процессы разрушения и восстановления, для него это всего лишь два противоположных вектора одного и того же действия. Изменение комплексов молекул, раскладывание на составные части путем физического воздействия и обратное соединение. Тем не менее Апельсин каким-то образом понял, что способен восстановить дом, который не ломал. Он не такой, как ему подобные. Считай это эволюцией, если хочешь.

– Я рад. И как это связано с нашей едой? Я промолчу о том, что Фармер ходил за ней до самого Рубежа.

– Как видишь, не промолчал, – улыбнулся Доктор. – Я ценю усилия Фармера, однако от Апельсина больше толку на строительных работах, чем от всех нас, вместе взятых. И если он считает достаточным работать за свежую еду, которую в Зоне достать очень тяжело, то все равно эта цена несоизмерима с огромной пользой, которую он приносит, возясь с камнями и досками. Может, ты не заметил, но Апельсин уже восстановил фундамент. Полностью. Даже если он перестанет помогать прямо сейчас, я сумею достроить новый дом при помощи свободных сталкеров. Очень многие люди в Зоне считают себя обязанными мне. Мне достаточно пожить на базе «Победы» пару месяцев и оказывать бесплатные медицинские услуги, и взамен за это Ровер отрядит целую строительную бригаду, которая соорудит на этом месте дом лучше прежнего. Это так, вариант. Но пока что достаточно услуг Апельсина.

– Доктор, я не имею ничего против, – попытался объяснить Уотсон. – Все, что я хочу сказать, это то, что я не вижу связи между едой, которая в текущем виде полтергейсту не принципиальна, и производимой им работой.

– Не видишь? – нахмурился Доктор, протерев зеркало чистой тряпкой. – Ну, значит, Апельсин видит. И ты бы сумел, если бы подумал лучше. Разве не понятно, что и стремление к этикету, и строительство – звенья одной цепи? Апельсин очень хочет походить на людей. Он чувствует, что есть некая разница между созиданием и разрушением.

Уотсон вытер руки о край рабочего фартука.

– И что, он просто подражает? – спросил он. – Разве не может быть такого, что Апельсин чего-то ожидает в конце пути? Например, что сам станет человеком?

– Апельсин никогда не станет человеком.

– Почему? Вы же сами рассказывали, что полтергейст – обратимый процесс.

– Верно. И вся работа полтергейстов служит отражением этой формулы. Постоянное стремление двигать, шевелить, перемещать объекты – и, что самое главное, желание делать это циклически, все возвращать в первоначальное место и работать по новой. Даже полтергейсты, которые избирают для себя пути охоты и убийства, действуют по той же схеме. Просто они не знают, что мертвеца не воскресишь обратно, и человек либо другое животное в их схему не вписываются. Не все процессы можно обратить, друг мой. Однако я отвлекся. Мы говорили про то, станет ли Апельсин человеком. Не станет. Как я и сказал, он отличается от остальных собратьев. Может, потому, что уже слишком поздно. Теперь его жизнедеятельность не циклична, он не хочет ограничивать себя рамками подземелья лаборатории, осваивает более комплексные задачи, наподобие того же строительства. Он начинает искать, Уотсон. Искать себя и свое место в мире.

Уотсон сел на табурет и почесал ухо.

– И что случится, когда он его найдет?

– Я этого не знаю. Но не представляю, чем может окончиться его путь. Возможно, он никогда не закончится.

Подняв палец, Уотсон прислушался.

– Док, вы слышите? – спросил он. – Где-то шумит мотор.

– Услышал три минуты назад, – ответил Доктор, перебирая содержимое ящика стола. – Вертолет рядом. Летает кругами над домом, на расстоянии, превышающем возможность прямого попадания. Теперь направляется сюда.

– Что нам делать?

– Я разберусь. Но тебе лучше укрыться.

С сомнением глядя на Доктора, Уотсон встал с табурета.

– Быстрее, – сказал Доктор. – Спрячься в доме.

Уотсон мигом скрылся в развалинах между балками.

– Сиди там и не высовывайся раньше времени, – предупредил Доктор, направляясь к выходу.

Он покинул комнату, которую восстановили до прежнего уровня, чтобы иметь хоть минимальные жилищные условия. Снаружи она выглядела как неказистая деревянная коробка на фоне сплошных развалин. Доктор уже видел вертолет вдалеке и знал, что его тоже заметили. Знал он и то, где «вертушка» приземлится: в районе дома на Болоте была одна-единственная достаточно ровная и твердая площадка, чтобы сесть. Так что Доктор молча стоял и ждал гостей.

Вертолет не имел ничего общего с воздушным черным хищником, обстрелявшим убежище неделю назад. Это был вполне мирный Ми-38, который ранее несколько раз привозил продовольствие.

В этот раз Доктор никаких поставок не ждал, тем более от Коалиции.

Свист лопастей заглушил все остальные звуки. Вертолет приземлился.

– Мотор можешь заглушить, – уведомил пилота Консул, снимая наушники и открывая дверь. – Я, возможно, надолго.

Он ступил на землю. Кроме пистолета в кобуре, у него не было другого оружия. В любом случае Консул не планировал его применять. В этом месте было достаточно слов.

Доктор внимательным взглядом вгляделся в приближающегося человека.

– Здравствуй, – сказал он. – Давно не видел тебя.

– Теперь еще долго не увидите, – успокоил Консул.

– Чем обязан?

– Ничем, – не моргнув глазом ответил Консул. – Могу заверить, что обязательств у вас перед нами никаких.

– Тогда улетайте с моей земли, – потребовал Доктор.

Консул вздохнул.

– Доктор, Доктор, – покачал он головой. – Ничему вы не учитесь. Эту землю дали вам мы, не забывайте. Поставили дом…

– И разрушили!

– А вот это уже не к нам претензия, – поправил Консул. – И я как раз хотел с вами поговорить по этому поводу. На поиски вашего обидчика сейчас брошены все силы. Майор Кунченко, если вы не знаете.

– И что это должно мне сказать? – сухо спросил Доктор. – Я не забочусь о личной мести.

– Но хотя бы причины скажете?

Доктор не торопясь направился в сторону, сунув руки в карманы рваной фуфайки. Постояв немного, Консул быстрым шагом догнал его и пошел рядом. Чтобы быть с Доктором одного роста и четко слышать все реплики, ему приходилось сутулиться.

– Консул, я живу на свете достаточно долго, – спокойно произнес Доктор, – чтобы знать один важный постулат. Заработать себе врагов можно на пустом месте. Работаешь ли ты хорошо или плохо, всегда найдутся люди, которых это не устроит.

– Я еще раз говорю, что мы не высылали вертолет обстреливать ваш дом, – сказал Консул. – Это был ренегат. В данный момент его поиски – наша приоритетная задача.

– Вот и хорошо, – кивнул Доктор и посмотрел на Консула снизу вверх. – Потому что я тоже не люблю ренегатов, мой друг.

Консул выдержал взгляд. Легкая усмешка исказила его губы.

– Никто не любит, – изрек он.

Они продолжили прогулку.

– Есть информация, – проговорил Консул, – что на вас напали именно из-за того, что вы сделали хорошую работу. Вы вылечили сталкера по имени Борланд.

– Знаю такого, – не стал отрицать Доктор. – Только я его не вылечил.

– Очень хорошо. И где он может быть сейчас?

– Понятия не имею, – пожал плечами Доктор. – Наверное, умер.

– А с ним был кто-то еще?

Доктор остановился. Консул положил руку ему на плечо.

– Не надо переживать, Доктор, – сказал он. – Мне хорошо известно, что на вас невозможно надавить. Поэтому я и не пытаюсь, тем более что мне это незачем. Аналитики Коалиции считают, что вас можно шантажировать, угрожая вашим друзьям и пациентам, только я в это не верю. Все, что мне нужно, – это знать, где найти любого из помощников Борланда, и поговорить с ними. Никому не будет причинен вред.

Высказав утверждение, Консул перевел внимание на окружающий пейзаж. Как и всегда, болотистая местность выглядела удручающе. От коричневых луж поднимался сероватый дымок. В промозглом воздухе стоял запах гниющей листвы.