Тео пригубила чай и холодно улыбнулась. Она старалась не замечать, как наманикюренные пальчики Эллы легли на плечо отца, чьи глаза приняли такое привычное выражение ледяной надменности. В этом весь Дональд Рихтер. Только уже через мгновение он бросил взгляд на женщину рядом, и у Теодоры перехватило дыхание. Аксель на нее так не смотрел никогда. А взгляды других мужчин значения не имели.

– Возможно, – уклончиво ответила она, прекрасно зная, что игнорировать вопросы отца нельзя. – Ты против продажи бизнеса?

– Я не имею права быть против, – отозвался Дональд, с трудом отрывая взгляд от кокетливо покрасневшей Эллы. – Просто удивлен. Не думал, что ты так легко сдашься.

Ну вот. Началось.

– Я пришлю бумаги. Если хочешь, выкупи рестораны. Но свое решение предпочла бы не обсуждать.

– Видишь, Элла? – с улыбкой произнес Дональд таким тоном, что Тео захотелось сбежать. – Так было всегда. Железная леди Треверберга сполна оправдывает это звание и в семейном кругу. Все решила, все уже сделала. Прийти за советом – зачем?

– Не будь таким жестоким, Дональд. Как будто ты сам поступал когда-то иначе.

Он негромко рассмеялся, а Тео вдруг почувствовала искреннюю благодарность. Видимо, эта женщина обрела над ее отцом безграничную власть, раз могла так с ним говорить.

– Действительно, – сказал он. – Тео, так зачем ты приехала?

«Тео»?

– Я…

Она замялась и снова нивелировала возникшую паузу с помощью чая. Внимательный взгляд отца остановился на ее лице, из него пропал холод, но и тепла она там не разглядела, лишь отчуждение. Теодоре бы хотелось сесть рядом, взять его за руку и впервые попросить совета. Что ей делать? Что он делал, когда умерла мама? Почему-то она чувствовала себя так, будто с ней произошло что-то похожее. Одинокой и брошенной, сломленной несправедливостью мира. И отчаянно не понимала почему. У нее было все хорошо, а потом партнер оказался фанатиком и убийцей, бывший любовник сгорел в наркотиках, а мужчина, рядом с которым она внезапно позволила себе ощутить себя женщиной, прямым текстом велел ей держаться подальше.

По чему она тоскует? Лично по Грину или по собственным ощущениям рядом с ним? Ответа на этот вопрос не было.

– Извини. Я могу уехать, если…

– Нет, Теодора, – вступила в разговор Элла. – Это мне, к сожалению, нужно уехать.

Она встала, смело наклонилась к Дональду, поцеловала его в губы, улыбнулась и вышла. А Тео так и застыла, приоткрыв рот. Кажется, она впервые увидела, чтобы отец кого-то целовал. Она перевела взгляд на Дональда, но тот уже посуровел.

– Ты же понимаешь, что все увиденное должно остаться между нами.

– Ты сошел с ума. Мистер Уильямс – друг мэра. Зачем так рисковать?

Она выпалила это и заткнулась. Рихтер не терпел замечаний. Но он лишь устало улыбнулся.

– Я понимаю. Ты хотела поговорить?

Тео покачала головой.

– Пожалуй, нет. Но… пап, можно я останусь на ночь?

Мужчина посмотрел на нее с немым напряжением. Ничего не сказал. Кивнул и вышел из гостиной.

III

Через две недели после аварии

Июль 2004 года

– Что ты помнишь?

– Да что ты вцепилась в меня, как клещ?

Арабелла фыркнула и посмотрела на Грина поверх очков. Он полулежал на медицинской койке, с трудом подбирая такое положение, чтобы не взвыть от боли. Дозу морфина снижали. Терпеть становилось сложнее с каждой секундой, а напарница устроила настоящий допрос с пристрастием. Стич умела вытряхивать информацию лучше любого из агентов. У нее нюх на фальшь, усиленный отбитой напрочь эмпатией. Если нужно что-то выяснить, ей просто плевать на чужое состояние. Когда-то и он сам был таким. А потом смягчился на гражданке. Только вот дела последних лет напомнили, кто есть кто, а переход в Агентство под крыло бывшего военного шефа и агент Стич в качестве напарницы и наставницы быстро напомнили, кто он такой на самом деле. Акселю начало нравиться происходящее, он снова почувствовал вкус работы и вошел в долгожданный ритм расследования, который затмевал все остальное.

Все было прекрасно. Даже очень.

До последних событий.

Но сейчас Арабелла допрашивала его. Его! И подобрала не самый удачный, надо сказать, момент, когда тело разрывалось от боли, а душу царапали коготки после ухода Теодоры. Аксель одновременно чувствовал себя виноватым мудаком и оскорбленной невинностью и не понимал, как в этих противоречиях обрести баланс. Хотя бы временный и фальшивый. Физическая боль отвлекала от размышлений, а Стич явилась прямиком из ада, чтобы его добить.

– Аксель, это важно, – максимально спокойно и проникновенно проговорила она. – Ты понимаешь, что тебя пытались убить?

– Ну да. Не удалось же?

– Тебя спас чертов экип!

– Поэтому я трачу треть зарплаты на экипировку, Белла! – вспылил он и вздрогнул от ослепительной вспышки. Рано, рано дергаться, нужно лежать неподвижно. – Я не помню. Не помню ничего. Что говорят свидетели?

Она снова фыркнула.

– Мы опросили примерно двести человек. Всех, кто видел тебя в тот день, или почти всех. Но на проклятой лесной дороге никого не было. Зачем ты помчался в лес?

– Мне нужно было подумать.

– Подумал?

Он попытался нахмуриться, но голову снова свело от боли. Прикрыв глаза, Грин усилием воли расслабил плечи. Сделал несколько глубоких вдохов, дождался, пока сознание прояснится, и тогда посмотрел на Арабеллу.

– Кажется, они что-то натянули через дорогу, – негромко заговорил он. – У некоторых есть тупая привычка натягивать лески между деревьями, чтобы мотоциклисты не носились по лесам, не вытаптывали тропинки. Люди часто гибнут или становятся инвалидами. Я не мог просто так потерять управление мотоциклом. Но я ничего не видел. Мотоцикл напоролся на какую-то преграду и пошел юзом. Я отключился где-то по дороге.

– Это явно не случайно произошло. Ты часто мотался к озеру, тебя вычислили и решили устранить.

– Наш противник – бог?

Стич сняла очки, устало потерла переносицу. За это время в Агентстве перерыли тонну информации, но к разгадке не приблизились. Порой действительно казалось, что им противостоят неведомые силы. Только вот опыт подсказывал: когда преступник выглядит неуловимым, он уязвим. Именно в этой неуловимости скрывается ответ на вопрос, как его обнаружить и прижать. Нужно лишь серьезно подумать, проанализировать факты. Найти закономерности.

Дело техники.

Аксель очень медленно, наученный горьким опытом, поднял руку и в свою очередь коснулся переносицы. Каким-то чудом нос он не сломал. Повредил челюсть, руки, ноги, получил ушиб позвоночника, пару сломанных ребер и продырявленное легкое. У него были все шансы погибнуть. И погиб бы, если бы не Арабелла, которая, не сумев дозвониться, подняла на уши все Агентство. Его обнаружили вовремя. Еще несколько часов – умер бы.

– Тебе надо восстановиться и вернуться к работе. Вовремя ты перешел в Агентство. Старсгард удавился бы за расширенную страховку и компенсацию. Ведь формально ты был на службе. Агент может «думать» в любой части Вселенной, так?

– Мы всегда на работе.

Агент Стич опустила очки и улыбнулась напарнику. А потом протянула руку и коснулась его неподвижно лежавшей поверх простыни правой ладони. Левую он аккуратно отнял от лица и опустил на грудь, а потом посмотрел на коллегу.

– Меня мастерски вывели из строя. А это значит только одно. Пройди по шагам последние недели работы. Где мы были, с кем говорили. Кто что мог заметить и кому донести. Предположи, что в Агентстве крот. Это была реакция на что-то. Но вот на что именно?

– Да на тебя, Грин, – устало ответила Арабелла. – На тебя была эта реакция.

Он вздохнул.

– Проверь.

Стич кивнула. Несмотря на разницу в возрасте, положении в Агентстве и опыте оперативной работы, она всегда слушала и ценила его мнение, ценила его подходы, которые традиционно напрягали руководство в полиции. Для Агентства не существовало границ и правил. Задача должна быть выполнена любой ценой, а все остальное – лирика.

– Посмотрю. Иногда мне кажется, что мы сделали неправильный вывод. Кукловод не может жить в Треверберге. Он не настолько удобно расположен, чтобы организовывать убийства по всей Европе, у нас и на Аравийском полуострове. Здесь сложнее спрятаться.

Он не нашелся с ответом. Еще одна тема, которую лучше не трогать, пока мозги не оправились от аварии. Сложная тема. Они с Арабеллой много спорили, обсуждая тончайшие нюансы разномастных дел. Последнее расследование Грина в полиции доказало, что на убийц оказывалось психологическое воздействие. Доктор Аурелия Баррон, судебный психолог, психиатр и руководитель единственной частной судебно-психиатрической клиники строгого режима, где отбывали наказание преступники, признанные недееспособными на фоне психического расстройства, подтвердила, что имел место гипноз. Но пробиться сквозь него не смогла. Это могло говорить о двух вещах. Либо гипнотизер был сильнее. Либо влияние слабее. Если предположить второй вариант, то тот, кто заварил всю эту кашу, лишь помогал человеку пройти через базовое табу на убийство. Подталкивал их на путь, на который они уже ступили сами, превращая потенциального садиста в серийного убийцу.

– Надо все упростить, – прошептал Грин.

– Что?

– Мы все время усложняем. Наделяем Кукловода божественными силами, IQ 220, смотрим на него снизу вверх и открыв рот ждем новых шагов. А он человек. Может, не совсем обычный, может, чуть разумнее большинства – но человек. Значит, у него есть цель. И он может ошибаться. Арабелла, нам надо начать с начала. С самой первой установленной серии. Выписать места убийств, имена, краткие характеристики жертв и даты.

Она с легким удивлением изогнула бровь.

– И все? А как же способ убийства? Как же…

– И все. – Он сдержанно кивнул. – Если вспомнить последнее мое дело, мы все время путались, почему вроде бы один и тот же убийца так по-разному преподносит свою деятельность. С каким апломбом была обставлена смерть Анны Перо и как обыденно остальные. Это не просто так. Возможно, дело в том, что для Кукловода значение имеет…

– …только первый труп, а серия – это маскировка. Так, что ли?

Еще один кивок. В висках мерзко закололо.

– Это гипотеза. Но ее стоит проверить.

– Я подготовлю. А ты поправляйся. Ты нам очень нужен, Грин.

Он хохотнул.

– Да уж я помню, как вы забрали меня из управления, даже не спросив.

Агент Стич не ответила. Ее лицо озарила улыбка, но тут же померкла, уступив место привычной задумчивости.

Когда за напарницей закрылась дверь, Аксель опустил спинку кровати и вытянулся, превозмогая боль. Какое, оказывается, чудо просто дышать. Тело требовало нагрузки. Он не привык к постельному режиму и с ужасом понимал, что физическую форму будет восстанавливать не один месяц. Хотя для начала ему следовало бы просто научиться заново ходить.

Проклятие.

Грин стиснул зубы и чуть не вскрикнул от пронзительной боли.

Твою мать.

Как это все надоело.

IV

Через 6,5 месяцев после аварии

Январь 2005 года

– М-да, – снисходительно протянул Карлин, проследив взглядом за полетом телефона, который Грин запустил в стену. – Разбить «Нокию» – это нужно уметь. Что тебя так разозлило?

Аксель вскинул на друга яростный взгляд, но ничего не сказал. Надо досчитать до десяти. А еще лучше продолжить разговор только через два часа и двадцать три минуты – тогда, когда он выпьет очередную таблетку и боль немного отпустит. Впрочем, Марк Элиран Карлин, руководитель отдела психиатрической экспертизы, профайлер и ученый, в покое не оставит. И он единственный, чье присутствие Аксель мог терпеть в минуты слабости и боли. То есть почти всегда после выписки.

Почти всегда.

Телефон беспомощно достиг угла стола и упал на пол.

– Сдох? – флегматично спросил Марк.