Луана молчала, и Дезмонду казалось, что она боится чего-то.

Дезмонда тянуло к ней. Не так, как к Инэрис. Инэрис походила на обжигающий и в то же время ледяной свет звезды. Луана казалась теплом и очарованием летней ночи, воспоминанием о времени, когда Дезмонд не знал, что такое настоящая боль.

Луана говорила с ним, но напрочь отказывалась о чём-то вспоминать. Улетали с планеты они вдвоём, на рейсовом транспортнике, и Дезмонд сам не понял, как это случилось – в каюте было жарко, а Луана была так упоительно красива… Она сама упала к нему в руки, и Дезмонд не смог бы отвергнуть этот нежный плод, как бы не хотел.

Они катались по узкой кровати, судорожно стягивая друг с друга одежду, а потом Луана лежала в его руках и гладила его плечи, легко касалась пальцами щёк.

Впервые за долгое время Дезмонд был счастлив. Ему казалось, что он дома, хотя дом и был далеко. Весь мир тонул в синих, ласковых, как морские волны, глазах. И он уснул так – впервые за долгое время спокойно и без сновидений.

Наутро он проснулся первым и, увидев лежащую рядом с собой Луану, какое-то время просто смотрел, пытаясь решить, что делать дальше. Он хотел увезти Луану на Интаку. Он хотел показать ей свой мир. Он хотел… он слишком много всего хотел в этот миг.

Луана проснулась. На секунду замерла, затравленно глядя на него, а затем вскочила, кутаясь в простыню, и прижалась спиной к противоположной стене. Дезмонд мог бы рассмеяться над этой странной стыдливостью, но в тот миг ему было не смешно.

– Что? – спросил он.

Луана продолжала смотреть испуганно.

Дезмонд встал и попытался подойти к ней, но Луана отпрянула, будто кролик при виде хищника.

– Луана?

– Прости.

– Ничего, но… – Дезмонд снова протянул к ней руку. Осторожно, опасаясь спугнуть, но едва пальцы Дезмонда коснулись её плеча, Луана отпрянула опять. – Мне нужно идти.

Луана отвела взгляд и принялась искать одежду.

Дезмонд не глядя поднял с пола свою рубашку и протянул ей.

– Спасибо, – Луана поспешила закутаться в мягкую ткань.

Дезмонд сел на постель и уставился перед собой. Смотреть на Луану он не хотел.

– Ты не объяснишь мне ничего? – спросил он, когда Луана уже закончила одеваться и замерла почему-то, не решаясь двинуться к двери.

Луана под его взглядом сделала шаг и почти коснулась панели, раздвигающей двери, но замерла.

– Дез.. монд…. – она снова замолчала. – Меня ждёт Анрэй.

– Прости?

Луана повернула голову, но в глаза ему так и не посмотрела.

– Анрэй, Дезмонд. Твой брат и мой супруг.

Дезмонд встал и, преодолев разделявшее их пространство в два шага, поймал лицо Луаны в ладони, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Тогда… что было вчера?

– Я не должна была. Прости.

Дезмонд тихонько зарычал. Ярость возвращалась на своё законное место.

– Дезмонд, у меня есть долг, – произнесла Луана и посмотрела, наконец, ему в глаза.

– Я уже слышал про долг!

– Тогда ты знаешь всё, что я хочу тебе сказать.

Луана на секунду прижала ладонь Дезмонда к щеке, коротко поцеловала и попыталась отвернуться к двери, но Дезмонд опять удержал её – теперь уже за плечо.

– Луана, в тот раз я предлагал тебе… предлагал тебе бегство. Предлагал неизвестность. Я понимаю, почему ты отказалась уйти. Если ты уйдёшь со мной сейчас, то ты станешь одной из самых уважаемых женщин в содружестве. Я дам тебе всё. Ты можешь стать супругой магистра Ордена…

– Ордена! – Луана вырвалась и неожиданно расхохоталась – пронзительно и зло, – как я устала от ваших Орденов, если бы ты знал… Ненавижу. Вас всех. У меня свой долг, Дезмонд. Я поклялась, что буду с ним.

Смех перешёл в тихий всхлип. Больше Луана не сказала ничего. Молча скользнула рукой по панели на стене и исчезла в коридоре.

Едва дверь закрылась за ней, Дезмонд со всей силы ударил по стальной панели, так что она прогнулась под ударом его кулака. Потом ещё раз и ещё.

Он бесновался не меньше часа, пока в каюте не осталось ничего, что можно было бы разбить…

Наутро после того, как Иса напомнила ему о Нолане, Дезмонд всё ещё не мог избавиться от воспоминаний о той ночи. Но заметив, что коммуникатор, лежащий на тумбочке, слабо мерцаем, всё-таки взял его в руки.

«Привет. Как ты?»

Ответ пришёл сразу же.

«Привет. Я волновалась. Ты где?»

Дезмонд вздохнул и тихонько рассмеялся.

«Не парься. Я бессмертный».

Тут же в ответ пришло несколько улыбок и короткое:

«Всё равно. Не пропадай».

Эти письма были настолько слабой заменой того, в чём он нуждался на самом деле, что даже сравнивать их с недолгим утренним счастьем он не мог. Но Дезмонд писал, и боль стихала постепенно – как это было между ними всегда.

***

Дезмонд вышел из бара, оставив Ричарда развлекаться с двумя красотками, и замер, опираясь на мраморный парапет набережной. Посмотрел на небо, выискивая маленькую звёздочку Интаки. Потом не глядя достал комм.

Вот уже почти неделю Инэрис не отвечала, и он не особо-то ждал ответа прямо сейчас. Скорее чего-то вроде: «Не парься. Я бессмертна».

Писем от Инэрис в самом деле не было. Зато была куча пропущенных вызовов и одно-единственное сообщение от Аэция: «Срочно. Позвони».

Дезмонд вздохнул и стал звонить.

Аврора стояла у окна и смотрела в окно. Она стояла так всё время, когда не сидела за компьютером в поисках информации об окружавшем их мире. Никто не ограничивал её в перемещениях – по крайней мере в пределах больничного комплекса. И палату ей подобрали самую просторную – как и оговаривала Иса с самого начала. Кровать была по больничному узкой, но в комнате нашлись места письменному столу, ноутбуку и книжному шкафу, а боковая дверь вела в отдельую ванную. Просторное окно смотрела в больничный сад. Однако за всё время, что прошло с пробуждения Аврора ни разу не вышла даже в коридор. Иногда Инэрис казалось, что та боится выходить на улицу.

– Знаешь, – сказала она раньше, чем Иса успела перейти к главному, – я сейчас понимаю его.

– Его? – переспросила Инэрис, присаживаясь на подлокотник кресла в паре шагов.

Аврора кивнула, а потом пояснила легко, будто ответ и мог быть только один:

– Аэция.

– Галактиона?

Аврора не ответила. Инэрис чувствовала, что та хочет поговорить, но Аврора никогда не рассказывала о себе и, видимо, не собиралась начинать. Ей было легче дать Инэрис книгу по истории, чем собственными словами рассказать о прошлом. Теперь, после сотен лет того, о чём она сама не хотела говорить, Инэрис начала понимать, что Аврора просто боялась. Больше всего на свете она боялась показаться слабой.

А теперь у бывшей Владычицы был такой вид, как будто прошлое просилось наружу, и только истончившаяся до предела преграда из гордости не давала ему вырваться на свободу.

– Что тогда произошло? – спросила Инэрис напрямик, решив, что кто-то должен начать этот разговор. – Тогда, когда он вернулся с Астеры? Ведь слухи не врут? Вы были с ним…

– Любовниками? – Аврора усмехнулась и бросила на неё короткий взгляд через плечо. – Нет. Мы… Не успели. И я не могла.

Она вздохнула.

– Я ведь… в самом деле была наследницей императора. Мне было шестнадцать – хотя теперь, наверное, трудно поверить, что мне когда-то было шестнадцать. А он был… Мне сказали, что он уже тогда был изгнанником. «Проклятым». Так сказала Основательница. И теперь уже я понимаю, что она могла попросту лгать, потому что Терс Мадо тогда были главными соперниками Эцин перед лицом императрицы. Перед моим лицом. Айрен… Основательница… Говорила, что Ребекка и Аэций хотят меня уничтожить. Но мне, честно, было всё равно, потому что когда я увидела его – высокого, в чёрном плаще, без единой подвески и без единого вычурного украшения, разве что полы плаща скрепляла серебряная брошь на плече – среди всего этого буйства красок, будто среди павлиньей стаи… Я не могла оторвать взгляда. А потом я увидела его глаза. Это был конец. Конец для меня на все последующие годы, столетия, на всю следующую тысячу лет. Я не могла думать. Мне было всё равно, что говорят. Хотя Айрен предупреждала меня ещё много, много раз.

Я сошла с ума тогда. Он стал самым близким мне человеком. И хотя Айрен говорила мне, что это только политика, я просто не могла думать о политике тогда.

А он… Ну, он был намного старше и умнее меня. Для него это в самом деле была только политика. Он вертел мной как хотел. Наверное, вернее было бы сказать, что империей тогда правил он. Впрочем, править-то было особенно нечем… только Нимея и слабые попытки исследовать планеты, ближайшие к нам.

А потом была первая Межзвёздная. Я до сих пор не понимаю, зачем он отправился туда сам, но те восемь лет, что его не было, стали для меня… Не знаю. За эти годы я повзрослела так, как не повзрослела за все годы до того. Я протрезвела – но не настолько, чтобы отдалить его от себя. И когда он вернулся со своими безумными идеями и с эликсиром, я уже не слушалась его так, как раньше.

Потом, когда я думала, что же произошло, то приходила к выводу, что тогда всё началось. Если бы я не мешала ему, если бы просто делала всё, как он хотел – может быть, мы остались бы вместе. С другой стороны – нужно ли было это мне? И разве не наступил бы момент, когда он всё равно предал бы меня, решив, что может стать настоящим правителем?

Так или иначе, но я Аэцию не подчинилась. Я приблизила к себе Айрен – из числа Эцин была назначена охрана во дворце, и почти всегда на советах я слушала теперь её. Она говорила разумно, так что я бы не сказала, что жалею о каких-то решениях, принятых тогда. Но Аэций, полагаю, был зол. Потому что однажды ночью он попросту попытался меня убить. Он сам. Зная, что только его пустят в мою спальню без вопросов. Его одного.

Аврора втянул воздух и на какое-то время замолчала, а затем продолжила:

– Я сбежала. Десять лет я не знала, куда податься и кем я стану теперь. Но я, по крайней мере, находилась в том мире, к которому привыкла. Не то, что теперь.

Помогла мне Айрен. Когда я решилась вернуться в столицу, то пошла к ней, и она подсказала мне, как я могу вернуть себе престол. Но и тогда, и потом я много раз спрашивала себя, почему за десять лет она не сделала ничего? Почему не помогла мне?

Аврора усмехнулась:

– Ответ был так прост… Но мне так трудно было принять его тогда. Я знала Айрен едва ли не с детства, но ей было всё равно. Когда Аэций захватил власть, Айрен поддержала его, рассчитывая вступить в новую сделку. А когда поняла, что с Аэцием договориться она не сможет – решила всё-таки отыскать меня. И тут я пришла сама.

– Ты поэтому не доверяешь ордену?

– Отчасти. Потому что я знаю, им всегда было всё равно, стою у власти я или кто-то другой. Важно было лишь то, чтобы тот, кто правит, выполнял все капризы Основательницы… А потом магистров. Но я была удобна только до тех пор, пока не поняла, что нельзя слепо верить им. Когда я начала сомневаться в Основательнице, она начала сомневаться во мне. А вскоре она попросту… ушла. И это отдельная история. Но тем, кто пришёл на её место, я не доверяла никогда. Айрен была фанатиком. Ненормальной. Но она верила в священную миссию Ордена и, наверное, сама готова была умереть за неё. Те, кто сменил её, хотели выгоды только себе.

– Почему ты не сказала мне об этом… когда я захотела учиться у них?

Аврора усмехнулась.

– Потому что ты бы мне не поверила, Ис. И потому что они многому научили тебя.

Обе замолчали на какое-то время, а затем Инэрис спросила:

– Так что стало с Аэцием?