Моя надежды (страница 6)
Освободившись от пристального внимания старого ведьмака, Сафирот вздохнул с облегчением и стремительно, как стрела, направился к выделенным для него покоям.
Литон – щуплый юноша в тёмно-синем плаще, с волосами чёрными как смоль, скользнул из тени за дверью, где ожидал его, и бросился следом за господином.
– Приготовься передать сообщение матери, – бросил Сафирот на ходу и надолго замолк.
Девчонка с высокими скулами, летевшая на своей вороной стрелой мимо изгибавшихся стволов деревьев, так что нежно-зелёный плащ стлался по ветру у неё за спиной, никак не выходила у него из головы.
Сафирот был не из тех, кто ставит женщин слишком высоко. Не столько потому, что они были женщинами, сколько потому, что не ставил высоко вообще никого. Мать с детства учила его, что только они, покорившие демонов, владетели дома Шаул – настоящие хозяева всех островов.
Беиска была из тех немногих тёмных магов, что никогда не жалели о случившемся на войне. Никогда не жаловались и никогда не пытались прикрыться флёром мученичества.
В последние годы таких развелось полно – но Беиска лишь смеялась над ними, говоря, что «каждому сверчку – свой шесток». «Они не способны на настоящую магию, – говорила она, – только плакать и просить подаяния – вот и весь их удел»
Сафирот привык думать, что мать права. Она правила семьёй железной рукой, неизменно преувеличивая её состояние и влияние в столице Астарте, так что никто из Шаулов не вспоминал или, вернее, предпочитал не вспоминать, что она была в этом доме чужой.
Влетев в свою комнату, он изящным движением отстегнул фибулу, сдерживавшую плащ, и тяжёлая ткань рухнула на каменный пол.
Литон, скользнувший следом за ним, затворил за собой дверь. Силуэт его заколыхался в полумраке, как пламя свечи, лицо подёрнулось дымкой, и тонкая фигура стала похожа на длинный высокий цветок, в венчике которого отразилось совсем другое лицо.
– Ты поздно, – услышал Сафирот голос матери, – я уже собиралась отправлять подручных следом за тобой.
– Старик вреден как демон (Гопс)*. Напрочь отказался разговаривать со мной, пока не опустится ночь.
Беиска рассмеялась. Смех у неё был заливистый, а голос – бархатистый. Волосы холодного орехового цвета были собраны в косы и корзиночкой сложены у затылка. Тёмно-зелёное платье открывало худощавые плечи и широкую грудь.
Беиска лет пятнадцать назад была одной из самых красивых придворных дам. Но война не обошла своею злой волей и её. Одна из самых первых битв оставила на лице вдовы Шаул шрам, сбегавший с виска, и, пересекая щёку, спускавшийся к уголку губ. Никакие крема не могли скрыть его, и даже магия тёмных оказалась недостаточно сильна. Немало Беиска искала заклятья, способные исцелить этот небольшой, но крайне неприятный изъян, но открытия её оказались неутешительны – магия исцеления сгинула вместе со светлыми магами целиком. То же, чем могли помочь ей ведьмаки, не стоило и выеденного яйца.
– Ты нашёл кого-нибудь себе по вкусу? – спросила Беиска, и лицо её заколебалось в полумраке.
– Да, – после недолгой паузы ответил Сафирот и улыбнулся, – только не знаю кто она.
Беиска закатила глаза.
– Сафирот, – жёстко сказала она, – ты не на прогулке в городе. Ты приехал за женой.
– Знаю, – Сафирот вздохнул. Потянулся, на мгновения становясь похожим на дикого кота, белоснежная шкурка которого лоснилась в свете умирающей за окнами луны, – девчонки ничего, – признал он. – Любая пойдёт. Но тут есть ещё одна… Вот её я хотел бы попробовать, даже если она не станет мне женой.
Сафирот облизнулся.
Беиска подняла тонкую тёмную бровь.
– Ничего? – уточнила она, проигнорировав последние слова. – Мне говорили, что дочки у Месилона весьма хороши. И разные, как лето, осень и зима.
– Ну… да. Одна холодная, как осколок льда. Но красивая. Я бы объездил её. Другая скромница. И правда тёплая, как солнышко весной. Будет, наверное, хорошей женой. Но, подозреваю, до смерти скучна.
– А третья?
Сафирот нахмурился, и улыбка заиграла на его губах.
– Третья, – задумчиво повторил он. – У третьей волосы как ночь. Мама, а у него точно три дочери?
– Я пока не разучилась считать. А что?
– Ничего, – Сафирот повёл плечом. – Я останусь здесь на несколько дней.
– Если будет возможность – возвращайся вместе с женой. Пусть посмотрит перед свадьбой новый дом.
– Хорошо, – Сафирот снова дёрнул плечом, – я хочу спать. Безумно устал.
– Ну-ну, – хмыкнула Беиска, но не стала продолжать разговор, – давай, сынок. Всё в твоих руках.
Лицо её исчезло, а Литон снова стал похож на самого себя.
– Господин желает чего-нибудь ещё? – поинтересовался он.
Не обращая внимания на слугу, Сафирот подошёл к окну и, прищурившись, стал разглядывать двор.
Вот башня сенешаля. На втором этаже горит огонь, и слышен весёлый говор солдат.
Вот пустая башня магии чёрными глазницами смотрит на океан – уже много веков в ней не обитает никто.
Ещё в одной разместили его самого.
Четверо детей Месилона спят, должно быть, вместе, на втором этаже донжона.
«Ага», – подумал Сафирот про себя. Ещё одна башня казалась пустой, но если внимательно вглядываться в темноту, можно было разглядеть тусклый огонёк, как будто пламя огарка прикрывали рукой.
– Литон, – тихо сказал Сафирот, – доставь меня туда. Я хочу посмотреть на неё.
Эриан изнывала от скуки. Одна мысль о том, что ей предстоит сидеть в этой башне день за днём, до тех пор, пока проклятый Шаул не покинет их дом, навевала смертную тоску.
Эриан давно уже стала замечать, что порой грусть причиняет не кто-то или что-то, что заставляет думать о нём, а сами мысли о нём. Не знай она, что наутро не сможет поехать в лес или даже выбраться к морю, наверняка давно бы уже уснула или хотя бы позвала няньку, чтобы та рассказала ей сказку, или поупражнялась с мечом – Эриан, в отличие от сестёр, ужасно не любила вышивать, хотя Полетта и говорила, что просто время её полюбить женские забавы ещё не пришло.
Эриан возражала, что Вивиан всего семнадцать, а она уже может соткать такое тонкое полотно, что позавидовали бы древние магини. А Нимея в прошлом году, раньше чем и ей стукнуло семнадцать, закончила вышивать гобелен, который теперь не только висит в главном зале, но и привлекает своим изящным мастерством всех гостей.
– Твоё время придёт, – говорила Полетта упрямо, – ты раскроешься как цветок. Не дело знатной даме играться с мечом.
Впрочем, Полетта не решалась в открытую спорить ни с дочерью, ни с отцом.
В этот раз Эриан прогнала няньку сразу после того, как та принесла еду. Ела Эриан плохо, то и дело приподнимаясь, чтобы выглянуть в окно и проверить, не уехал ли Шаул. А когда поняла, что тот собирается остаться до утра, издала такой пронзительный стон, что Полетта снова прибежала к ней.
– Что стряслось?! – выпалила она.
– Няня! Он что, собирается остаться здесь жить?
Полетта помешкала, будто хотела что-то скрыть.
– Что ты, – мягко сказала она наконец, – конечно нет. Выберет жену и уедет к себе.
– Ему приглянулся кто-нибудь?
– Пока что нет. Ему нужно время, чтобы поближе узнать твоих сестёр.
С глухим стоном Эриан упала на кровать, уткнулась в подушки лицом и ударила по одной из них кулаком.
– Принеси мне книгу, – капризно потребовала она.
– Сказки? – с надеждой спросила Полета. – Так я сама расскажу.
– Нет. Не знаю. Не хочу ночью читать про войну. Принеси мне, знаешь что… – Эриан задумчиво приподняла лицо, – принеси мне легенды Сорока Островов.
Полетта хмыкнула.
– Я принесу, – сказала она, – но обещай, что не будешь читать допоздна. И сядешь в уголке, чтобы со двора не было видно свечу.
– Хорошо, – согласилась Эриан.
Нянечка вышла, а она принялась перетаскивать подушки в уголок у окна. Поставила рядом свечу, и когда Полетта принесла ей книгу, уже сидела, укутавшись в одеяло и прикрывая огонёк свечки рукой.
Полетта оставила книгу и снова ушла, а Эриан принялась читать.
Сказания о четырёх героях, чьи подвиги позволили первому из магистров создать Атоллу на сорока островах, зачаровывали её. Это были таинственные и древние времена, когда магия ещё жила в каждом из людей – если, конечно, верить словам тех, кто их написал.
Снова и снова Эриан задавала себе единственный вопрос: что произошло с людьми? Почему свет погас в их сердцах, и осталась только тьма? Почему магией теперь не владеет почти никто? И откуда брали свои силы те маги, жившие сотни веков назад? Разве же Белфонд Светоносный может быть в сговоре с Изначальными, как их не называй?
Эриан вздохнула и, оторвавшись от чтения, уставилась в темноту перед собой. Как она хотела бы собственными глазами увидеть те времена…
«Потуши свечу».
Эриан вздрогнула и огляделась по сторонам. Голос, прозвучавший из ниоткуда, был бархатистым, но твёрдым.
«Потуши свечу, быстрей!» – на сей раз в голосе был ещё больший вопрос.
– Кто ты? – спросила Эриан вслух, не будучи уверенной в том, что незнакомец услышит её, если произносить слова в голове.
«Эриан! – в голосе послышались интонации, подозрительно напомнившие ей слова отца. – Сделай, что я говорю! Потом я всё тебе расскажу!»
– А может, ты демон! И хочешь, чтобы я беззащитная осталась перед тобой в темноте!
«Всё, – сдался голос, – можешь не тушить».
– Так кто ты такой?
Голос молчал. «Видимо, обиделся», – подумала Эриан.
– Ну как я могу тебе доверять, если вообще не знаю, есть ты или нет?! – с деланной злостью спросила она. – Скажи своё имя… и откуда ты взялся у меня в голове. Тогда я буду делать, что ты велишь. Может быть.
Если голос и собирался ответить ей, то не успел. А вместо него Эриан услышала другой: более высокий и насмешливо-злой.
– Разговариваешь сама с собой?
Эриан повернулась к окну и увидела фигуру всадника, загородившую свет луны. Животного, на котором он сидел, Эриан толком разглядеть не могла. Зато лицо наездника узнала очень хорошо.
– Сафирот, – с тоской протянула она.
– Я тебя нашёл, – довольно подтвердил тот.
Глава 6. Город
Эриан коротко вскрикнула и тут же прикрыла рот рукой. Волосы её взметнулись на ветру и осели на плечи пушистой волной.
– Убирайся немедленно, или я позову стражу! – прошипела вполголоса она.
– Что же до сих пор не позвала?
Эриан не нашлась, что сказать. Она не хотела устраивать скандал – тем более, что присутствие в её спальне Сафирота можно было трактовать и так и так.
– Тебе не в чем меня обвинить, – будто услышав её мысли, произнёс Сафирот и усмехнулся, – я всего лишь гуляю ночью во дворе. Кто виноват, что твой отец не все достопримечательности показал мне днём?
– Я тебе не достопримечательность! – прошипела Эриан и вскочила с вороха подушек. Одеяло тут же сползло, обнажая округлое плечо, и во взгляде Сафирота сверкнул жадный огонёк. Впрочем, Эриан тут же натянула одеяло назад, но дальше в атаку уже не пошла. Она замерла, разглядывая чёрный силуэт под седлом своего ночного гостя – существо походило на льва с красной шкурой, но почему-то со львиной головой.
– Это мантикора, – с улыбкой сказал Сафирот, заметивший её интерес, – мой фамильяр. Хочешь покататься?