– Правду, Флеминг, правду, – тихо вымолвила Клео, спрятав лицо в ладонях, чуть ли не дрожа. – Ведь произошло же что-то на самом деле? Что-то, о чем ты нам не рассказывал. – Она убрала руки и, наклонив голову вбок, подалась вперёд, внимательно изучая меня взглядом. Я видел на её лице только потревоженное спокойствие, но о чём же думала Клео? Чего она боялась? Что же на самом деле отражалось в её зеленоватых глазах, подёрнутых пеленой усталости?

– Да, правду… – отсутствующе проговорил я, словно смакуя слова, растягивая их, как жвачку.

– Именно, Флеминг. Порой правда может быть губительна, но это лучше, чем ложь, за которой непременно последует ещё одна. – Я почувствовал, как до моей руки дотронулась чужая, тёплая и мягкая рука девушки, и меня укутало уютом и чувством защищённости. Я отдёрнул свою ладонь: не хотелось, чтобы «третий лишний» мог подумать что-то неправильное, а Вестер мог, я не сомневался. Пусть даже меня просто хотели поддержать. Клео только потупилась, но потом сделала вид, что ничего не произошло, и, вскочив с кровати, воскликнула:

– Раз никто не хочет толком ничего говорить и объяснять, то, быть может, мы решим, что же делать с Саванной? Я переживаю. – Её щёки залились румянцем, придав лицу неведомое до того очарование и сменив неприметную бледность свежим тоном. Удивительно, что ко мне тогда пришли такие мысли.

– А что тут решать? – Вестер тоже поднялся с кровати, но медленно, будто с неохотой, а я последовал его примеру чуть погодя. – Всё и так понятно: нужно просто ждать. Она скоро вернётся, хватит панику разводить, – снова весело усмехнулся он, но мне почудилось, что я услышал в его голосе болезненные нотки. Но тут Вестер искренне, от уха до уха заулыбался, словно произнес что-то весёлое, и мне самому взбрело в голову улыбнуться, на что тот заметил: – Вот, теперь ты не похож на скисшее молоко, братец.

Нет, зря я начал радоваться.

– Вестер! – неожиданно воскликнула Клео, тоже улыбаясь. Губы её стали ещё тоньше, зато показался ряд ровных зубов, совсем как у сестры. Теперь мы все втроём стояли посреди комнаты и улыбались как сумасшедшие. Хорошо, что Вестер не дал нам долго наслаждаться молчанием, продолжив:

– Ну, я в душ, а вы как хотите, – и стал снимать с себя брюки, рубашку, носки, оставшись в одном нижнем белье. Я искоса поглядел на Клео и не заметил в её выражении ничего особенного. Не дёрнулась ни одна мышца на её утончённом лице. Она будто даже не дышала.

Забыла, как это делается?

Когда Вестер скрылся за соседней дверью, ведущей в душ, и оттуда послышался звук льющейся воды, я указал пальцем в ту сторону и спросил:

– Это…

– Нормально? – оживилась Клео, вновь приоткрывая губы в лёгкой улыбке.

– Да.

– Совершенно. – Она звонко рассмеялась, прикрывая рот, как и сестра. – Ты, наверное, понял, что же такое этот Вестер Цукерман. – Перестав смеяться, она сцепила руки за спиной и так прошлась по комнате без лишних слов. На её губах ещё играла улыбка, и мне казалось: она что-то задумала.

– Хорошо, мне нужно сходить вниз, но я скоро вернусь. Подождёшь меня? – Она задержала на мне долгий тёплый взгляд.

– Конечно, – кивнул я.

Она вновь прошлась туда-сюда по комнате и вышла наружу, прикрыв за собой дверь. Я же присел на пышную кровать и от нечего делать продолжил осматривать комнату, всё так же натыкаясь взглядом на цитаты, вдохновляющие картинки и мотивационные плакаты. Я успел тщательно изучить каждый из них, прежде чем уловил что-то блестящее в куче мятой одежды Вестера. Что-то синее, причудливой формы, да ещё и на верёвочке. Сощурился, расставил руки по обе стороны от кучки вещей, придвинувшись ближе. Свет в комнате был ярким, и одни только широкие окна пропускали столько света, сколько никогда не видела вся квартира Цукерманов, так что я разглядел предмет довольно отчётливо.

Кулон волка. Волчья душа. Тотем Саванны. Вспомнилась непонятная раздражённость, неприязнь, воцарившаяся между нами с Вестером, когда тот заметил, что я хочу взять кулон в руки. В тот момент Цукерман был для меня слишком закрытым, недоступным, непонятным. Вся его светлая, привычно позитивная энергетика словно испарилась. Люди и правда часто становятся скрытными, замкнутыми, теряя связь с окружающим миром. В таком случае всего-то и необходимо, что протянуть утопающему руку или бросить спасательный круг. Но так ли это легко? Мог ли я стать таким человеком для Вестера, если тогда он не притворялся, если у него действительно мог быть от меня какой-то секрет?

Жаль, я не успел поразмыслить: скрипнула дверь, лишив меня возможности взвесить все за и против. От волчьего кулона меня отделяло всего несколько дюймов.

Формулы и законы

Я схватил кулон, не отдавая в этом себе отчёта, и спрятал в кармане рубашки. Сердце учащённо забилось, виски запульсировали, и я явственно ощутил, что совершил что-то плохое. Что-то неправильное, что-то, что просто не могло произойти в атмосфере, царящей вокруг. Тёплой, манящей уютом, словно исходившим от светлых шершавых стен, словно просачивающимся через окно с ароматом воздуха после дождя. Время застыло, превратившись в статичную картинку с ярким светом лампы и прерывающейся барабанной дробью капель, разбивающихся о карниз. Дверь со скрипом открылась и мгновенно запустила ход часов, не дав ни единой возможности отдышаться. Грудь часто вздымалась и опускалась, я сам не заметил, как бросил испуганный взгляд на Вестера, как смахнул со лба каплю пота. При этом какая-то невиданная ранее эйфория охватила меня, заставив кровь быстрее бежать по жилам. Сложно было представить, что это маленькое, совсем неприметное преступление вызвало во мне такой всплеск эмоций. Мой взгляд наткнулся на Вестера и изучающе проследил за его неторопливыми движениями, расплывающейся улыбкой и широкими шагами в сторону кровати. Поначалу мне показалось, что он всё видел и теперь хотел сказать что-то острое, силой отобрать кулон и век предавать меня позору, но всего этого не произошло. Вестер приземлился на кровать, почти коснувшись меня и обрызгав каплями воды. Он обессиленно выдохнул, даже как-то артистично, точно только что вернулся из полёта в космос. Чёрные глаза его были направлены в потолок, я бы даже сказал – в пустоту, настолько безжизненными они казались.

– Я устал, – бросил он, украдкой поглядев на меня. Наверняка увидел, как внимательно я рассматривал его лицо, пытаясь разобрать чужие эмоции. Я знал, что уже давно пора было бросать глупую привычку рассматривать людей: никто не любит, когда лезут в их личное пространство. Особенно когда это делают явно не без интереса.

– Я тоже, – даже не задумавшись, сказал я и отвернулся.

И мы снова замолчали, слушая только удары капель и слабые завывания осеннего ветра. Ещё я улавливал еле слышное биение сердца Вестера, лежавшего рядом. Или мне только казалось, не зря же я был сам не свой, ощущая, как через ткань мою кожу обжигал кулон. От того самого места, где он находился, во все стороны по телу бежала дрожь, накатывала волной и топила меня в океане стыда, пока я просто сидел, отвернувшись от приятеля. Когда я был уже на пределе и напряжение бы вот-вот выдало меня с головой, я вскочил с кровати и быстрым шагом направился к двери.

– Ты куда? – послышалось за моей спиной.

– За Клео, – не оборачиваясь отвечал я, но за несколько дюймов до двери до меня снова донёсся голос, который теперь звучал глухо и отчуждённо:

– Я ведь хотел поговорить с тобой о Саванне. – И меня пригвоздило к полу, я вдохнул и забыл, что нужно выдыхать. Хотел что-то сказать, но понял, что запнусь на её же имени. «Возьми себя в руки, слабак!» – кричал мне мой внутренний голос, но мысли путались. Я глубоко выдохнул и повернулся к Вестеру, с пустым взглядом подойдя к кровати. Ноги меня не слушались, но я каким-то образом сумел усесться на краю, внимательно посмотрев на приятеля. Он тоже сосредоточенно следил за мной и теперь не лежал, раскинув руки в стороны, а сидел, облокотившись о стену. Я только сейчас заметил, что он был довольно худ и под светлой кожей при каждом его выдохе проступали рёбра. Глаза же теперь представляли собой чёрную пустоту, безжизненную и холодную.

– Говори, – сказал я серьёзно. Меня пугала изменчивость его настроения, когда дело доходило до кулона Саванны или до неё самой. Словно эта тема являлась своеобразным табу, нарушение которого мгновенно вызывало в слушателе ненависть к говорящему.

– Отлично. Только не перебивай меня. Пожалуйста.

Я кивнул, не сказав ни слова.

– Я с самого начала понял, что Саванна пропала. Она не могла просто уйти. Если бы это было так, она бы оставила записку, подсказку, хоть что-то. Я же говорил, что она и до этого сбегала из дома по неизвестным причинам, но всегда оставляла записку.

Я слушал Вестера, поникнув головой, потому что встретиться с ним взглядом было невозможно.

– Эй, ты чего? Я не речь на похоронах читаю. – Вот тут я узнавал его привычный тон. Взглянул на него снизу вверх, не поднимая головы, и увидел обыкновенную улыбку, играющую на его губах. Видимо, чтобы не спугнуть меня, он напустил её искусственно. Правда, совсем скоро лицо его вновь приобрело серьёзное выражение. – Просто не всегда хочется делиться этим, но мне кажется, что тебе можно верить. Ведь так? – Он приподнял бровь.

Я покивал, сам не зная, стоило ли ему доверять мне свои мысли.

– И я почему-то думаю, что Саванна тебе тоже не безразлична. Она моя сестра, а ты умудрился с ней подружиться в первый день. Знаешь, для неё это рекорд. Я прав?

Я ничего не ответил. А что тут можно было вообще сказать?

– Ладно, просто оставлю этот вопрос. – Он приподнялся на ладонях и уже через несколько секунд очутился на полу, стал поспешно одеваться, при этом продолжая разговор чуть ли не с самим собой. Я слушал Вестера, но продолжал молчать, боясь или не желая сказать что-то лишнее. Ведь в моих воспоминаниях по-прежнему хранился тот вечер, тот бешеный взгляд Саванны, заплаканный, вмиг потерявший всю жизнерадостность. Тёмная кухня, поцелуй двух влюблённых, тайный поцелуй и горечь сожаления.

– Но мы с тобой должны её найти. Я не принимаю отказов. Ни в коем случае, Рид! – закончил Вестер громким голосом, уже одевшись и теперь глядя мне в глаза. Он рассмеялся. – Я не знаю, во что это всё может вылиться, но иначе и быть не может – ты обязательно мне поможешь, я это знаю с точностью до девяноста девяти процентов. – Он стоял, теперь уже ухмыляясь, словно забыл о недавних откровениях, которые связали нас ещё крепче, неважно, хотел ли я этого. – И, кстати, скажи спасибо за то, что я так быстро закончил с этой речью. Знал бы ты, как я люблю воодушевлять людей, – расплылся в улыбке, смахнув с себя последние остатки серьёзности. А потом посмотрел на меня с подозрением. Я смотрел на Вестера спокойно, без лишних эмоций в глазах, пытаясь упрятать всё, что чувствовал по поводу кулона, в самую глубь. – Правда, ты какой-то особый случай. Невоодушевляемый. Но и ты не будешь исключением, уж я об этом позабочусь. – Цукерман бодро толкнул меня плечом, пройдя мимо, словно стараясь подбодрить. Он подошёл к окну и, уперев руки в бока, стоял, вытянувшись в струнку, и смотрел на улицу. Капли падали всё реже, растворяясь в тишине и блестящих от вышедшего солнца лужах.

– Кажется, можно возвращаться, – негромко сказал я, тоже уставившись в окно. А затем услышал, как дверь позади отворилась и девчачий голос произнес:

– Уходите?

– Да, впереди много дел. Пора идти, – ответил Вестер.

* * *

Вернувшись домой, я сумел благополучно припрятать кулон в одном из шкафов, стоявших возле стены. Хотя можно ли назвать случившееся благополучным, если у меня вспотели руки, а по спине прошла мелкая дрожь? Ещё я всем нутром ощущал на затылке взгляд вишнёвых глаз с портрета на стене. Это добавляло мне паранойи, казалось, что нарисованная девушка и впрямь за мной следила, и с уверенностью можно было сказать, что даже упрекала. Вот только я не мог поступить иначе.